Сьюзен Филлипс - Великий побег Страница 26

Спустя несколько дней она воспользовалась паромом, чтобы съездить на материк и избавиться от арендованной машины. Раз уж она обосновалась здесь, то прикупила парочку вещей к гардеробу и нанесла несколько немыслимых временных татуировок.

В конце первой недели пребывания в доме Люси вычистила кухню сверху донизу. Входя сюда, Люси с каждым разом все больше ненавидела большой стол. Не только потому что он смотрелся омерзительно и был слишком велик для алькова, но и покрашен в уродливый зеленый цвет, которому, должно быть, предназначалось сочетаться со стенами, да все бестолку. А еще даже спекла несколько буханок хлеба.

Кроме мелькания время от времени в роще шпиона–двенадцатилетки, ее ничто не отвлекало, и потому наступил идеальный момент, чтобы начать делать наброски для книги отца. Поскольку Люси не собиралась возобновить лоббистскую деятельность до сентября, то изначально намеревалась начать работу над книгой, как только вернулась бы из свадебного путешествия. Мэт говорил, что ему надоели типы, занимавшиеся описанием наследия Нили, и он верил, что будущие поколения заслуживают знать более личную историю первой женщины–президента.

Отец – журналист опытный и сперва задумывал написать книгу собственноручно, но через несколько месяцев решил, что описывать с одной точки зрения – слишком упрощенно. Он захотел добавить несколько перспектив, чтобы каждая высвечивала различные аспекты жизни Нили, поэтому попросил отца Нили написать одну главу, а Терри Аккермана, бессменного советника Нили, сочинить другую. Больше всех отец хотел иметь точку зрения Люси. Она была закулисным свидетелем с того времени, как Нили начала предвыборную гонку за место сенатора и во время всего ее президентства, и Люси могла написать о Нили, как о своей матери. Люси ловила момент, но пока не выдала ни строчки. Хотя крайний срок назначен в сентябре, сейчас было бы идеальное время что-нибудь начать.

Люси нашла в кабинете какой-то лэптоп – компьютер, с которого удалили всю персональную информацию, и после завтрака вынесла его на веранду. Устраиваясь в одном из шезлонгов, застеленных ею пляжным полотенцем, она осмотрела татуировку в виде колючек и капающей крови, нанесенную вокруг бицепса. Восхитительно вульгарная татуировка, и Люси в нее просто влюбилась, или просто влюбилась в идею демонстрировать нечто подобное, хотя бы на время. Упаковка сулила, что картинка продержится не меньше двух недель, но Люси купила несколько штук на замену вместе с другими мотивами тату, которые, может, когда и использует.

Люси оторвалась от кровавых шипов и задумалась, что же ей хотелось бы написать. Наконец она прикоснулась пальцами к клавиатуре.

  «Когда мама была президентом…»

Тут ее отвлекла зацокавшая прямо за щитом белка. Люси снова вернулась к клавишам.

  «Когда мама была президентом, ее рабочий день начинался раньше шести утра с занятий на беговой дорожке… 

Люси терпеть не могла беговые дорожки. Под дождем или в снегопад уж лучше гулять, чем топать на тренажере.

«Мама верила в пользу физических упражнений…»

Люси тоже, что вовсе не означало, что она их обожала. Фокус состоял в том, чтобы отыскать то, что ты не станешь ненавидеть всей душой.

  «Программу ей составлял тренер, но они с отцом обычно занимались одни в гимнастическом зале».

И гимнастические залы Люси не жаловала.

  «Начинали они с легких растяжек, потом…»

Тут она помрачнела. Да кто угодно мог написать такие скучные предложения. Мэт хотел что-то особенное, личное, а вовсе не это.

Люси удалила файл и выключила компьютер. Утро было слишком замечательным, чтобы заниматься писаниной. Люси схватила бейсболку и по шатким деревянным ступенькам спустилась к лодочной пристани. Спасательный жилет в каяке оказался ей велик, но она его как-то приспособила и взяла лодку.

В тот момент, когда она гребла вдоль каменистого пляжа, венчавшего Гусиную бухту, ей с трудом верилось, что она залегла на каком-то острове на Великих Озерах. Она явилась сюда с целью раскопать секреты человека, которого ее родители наняли ради ее безопасности, но дом не дал никаких ключей к разгадке, так почему она все еще здесь?

Потому что ей не хотелось покидать это место.

Поднялся ветер, когда она попала в открытые воды озера, и Люси повернула лодку носовой частью к волнам. На мгновение она освободила руку и потерла кровавый терновый венец на руке. Она больше не знала, кто она такая. Продукт беспорядочного детства? Сирота, взвалившая на себя ответственность за маленькую сестренку? Знаменитый ребенок, который стал частью символической американской семьи? Стал примерной студенткой, преданным делу социальным работником, состоявшимся лоббистом? Она привлекла много денег для решения некоторых важных вопросов и проталкивала законодательство, изменившее жизнь многим людям. И не беда, что в ней росло недовольство этой работой. Совсем недавно Люси превратилась в невесту-неврастеничку, давшую от ворот поворот мужчине, предназначенному стать любовью всей ее жизни.

Разрываясь между работой, семьей и планированием свадьбы, она была слишком занята, чтобы предаваться самоанализу. Зато сейчас времени у нее уйма, и ей не по душе пришлись чувства, возникшие от раздумий, поэтому она повернула снова к дому. Приходилось грести против течения, усилий тратилось больше, однако настроение только улучшилось. Люси добралась до спокойной бухты и перевела дух. И тогда увидела одинокую фигуру человека, стоявшего в конце пристани.

Черты разглядеть было нельзя, но этот силуэт она узнала бы где угодно. Широкие плечи и узкие бедра. Длинные легкие на подъем ноги, развевающиеся волосы.

Сердце глухо застучало. Люси старалась выиграть время, сделав ненужный крюк, чтобы проверить бобровую хатку, потом еще один, якобы срочно заинтересовавшись упавшим в воду деревом. И все это совершая медленно. Собираясь с духом.

Ему не стоило целовать ее в аэропорту Мемфиса. Не следовало тогда так на нее смотреть. Если бы он ее не поцеловал, не посмотрел со всеми этими бурными чувствами, клубившимися в его взгляде, она бы вернулась в Вашингтон, к своей работе, и у него не осталось бы ничего в память о ней, кроме одноразового перепихона.

Чем ближе Люси подплывала, тем больше в ней закипал гнев: не только на него, но и на себя. А что если он решил, будто она гоняется за ним? Чего и в помине не было, но в данный момент все выглядело именно так.

Люси подплыла к пристани. Вытаскивать лодку на каменистый берег ей трудно было, поэтому в хорошую погоду она главным образом привязывала суденышко к лестнице. Впрочем, сейчас она не стала этого делать: вместо этого прикрепила свободно каяк – слишком уж свободно – к столбику на конце пристани. И наконец взглянула на гостя.