Федерико Моччиа - Три метра над небом. Я хочу тебя Страница 26

В этот момент из раздевалки появляется Негр.

На нем длинные голубые спортивные трусы как у настоящего боксера. Он уже надел перчатки. На руках у него несколько шрамов и куча татуировок. Неплохая экипировка.

Аличе удивленно:

— Ты что, с Негром будешь драться?

Так значит, он тоже известная личность.

— Да, а что?

— Знаешь, мы, похоже, ошиблись, поставив на тебя.

Девушки и в самом деле смотрят на меня с тревогой. Я пытаюсь успокоить их:

— Да ладно, девчонки! Самое страшное — если эта канитель затянется.

Негр меня перебивает.

— Ну что, пошли?

Он спешит.

— А как же. Иди вперед.

Он проходит в зал аэробики. На синих матах две девочки делают упражнения на брюшной пресс. Увидев нас, они недовольно вздыхают:

— Только не говорите, что нам нужно уйти.

Я пытаюсь свести все к шутке:

— Если только вы тоже не собираетесь помахать кулаками.

Негр лишен чувства юмора:

— Давайте, валите отсюда.

Через минуту их уже нет.

— Три раунда без перерыва, согласен? — он произносит это довольно жестко.

— Согласен. Получится неплохая тренировка.

— Получится классный бой, — он неприятно улыбается.

— О’кей, как хочешь, — поворачиваюсь к Аличе, которая стоит у окна. — Будешь давать команду?

Она кивает с улыбкой.

— Буду. А как это делается?

— Очень просто. Каждые полторы минуты будешь кричать «Стоп».

— Понятно.

Она смотрит на часы, готовясь дать старт. Тем временем я разминаюсь, подпрыгивая на месте, и разогреваю руки. В голове проносится мысль: эта низенькая, Антонелла, могла бы каждые полторы минуты входить с табличкой номера раунда, а потом пробегать по всему залу, как в американском кино. Но здесь не Америка. И не кино. Здесь спортзал. Негр тоже начинает подпрыгивать и наносить удары в воздух, глядя при этом на меня в упор. Аличе отрывает глаза от часов. Наши взгляды встречаются. Она волнуется. Как будто чувствует за собой вину. Но тут же решает, что ждать нечего. И громко кричит:

— Бокс!

Негр сразу же выдвигается мне навстречу. Про себя я улыбаюсь. Единственное, чем я продолжаю эти два года заниматься в Америке, — это ходить в спортзал. А если точнее — я занимался боксом. С той лишь разницей, что там были реальные негры, сильные и с хорошей реакцией. И биться с ними было стремно. Очень стремно. Но я держал удар. И не так уж плохо. Но что я делаю? Я думаю не о том… Нашел время. Негр внезапно наносит мне два мощных удара в лицо.

Я уклоняюсь вправо и влево. И нагибаюсь, когда он делает попытку ударить меня в скулу. Потом делаю вдох и прыжками отхожу назад. Уклоняюсь еще от двух ударов и начинаю по дуге обходить соперника. Негр делает обманное движение и бьет меня в низ живота. Я вздрагиваю и сгибаюсь пополам. Бляха, мне не хватает воздуха. Из меня вырывается какой-то хрип, и зал начинает вращаться. Да, он мне хорошо вмазал. Едва успеваю разогнуться, как на меня справа обрушивается его перчатка. Уклоняюсь чисто инстинктивно. Но он задевает меня и разбивает нижнюю губу. Блин. Блин. Сукин сын. Я смотрю на него. Он улыбается:

— Ну, как дела, легендарный Стэп?

Этот козел настроен серьезно, Я возвращаюсь в стойку:

— Теперь лучше, спасибо.

Понемногу прихожу в себя. Предметы снова обретают свои контуры. У окна собрался народ. Я узнаю Аличе, ее подругу Антонеллу, Алессио, Яхтсмена и еще кого-то. Перевожу взгляд и концентрируюсь на сопернике. Теперь моя очередь. Негр попрыгивает и наступает, прикрываясь правой и атакуя левой. Я пропускаю его, уклонившись вправо, и резко бью левой рукой ему в бровь. Подскакиваю и со всей силой бью правой в лицо. Слышу, как трещит нос под перчаткой. Он не успевает отпрыгнуть назад, как я два раза бью его в левый глаз — первый удар он блокирует, но потом теряет бдительность, и второй удар настигает его, как болид.

Негр пятится и трясет головой. Глаза он открывает как нельзя вовремя: как раз, чтобы увидеть мой хук. Правую бровь я ему разбил. Кровь стекает на щеку, как будто он плачет красными слезами. Негр пытается прикрыться перчатками. И получает апперкот в живот. Складывается пополам и опускает перчатки на землю. Ошибочка. Вот видишь… Ошибочка. Я однажды видел такое в Америке и инстинктивно повторил.

— Эй, Негр, а ты-то как себя чувствуешь?

Я не жду от него ответа. Я его уже знаю. Заряжаю правую и посылаю заряд. Снизу вверх, в низ подбородка. От этого удара Негра отбрасывает назад. Он классно улетает. И приземляется на пирамиду из розовых и фиолетовых степперов, пирамида рушится. Его отбрасывает к зеркалу, и он медленно скользит по нему лицом, оставляя розовый след. Опускается на бежевый линолеум, по которому тут же растекается кровь.

Я поворачиваюсь к Аличе:

— Ну, сколько там осталось?

Аличе смотрит на часы. Осталось несколько секунд.

— Стоп. Теперь все.

— Видишь, я же говорил? Это будет недолго.

Я выхожу из зала аэробики. Яхтсмен бежит посмотреть — как там Негр.

— Не волнуйся, всё в порядке. Он дышит.

Яхтсмен успокаивается.

— Не хрена себе, Стэп, ты же кишки ему выпустил.

— Он ведь сам хотел серьезный бой…. Вот и получил.

Я иду к зеркалу. Смотрю на губу. Она разбита и распухла. Зато с бровью порядок. Ко мне подходит Аличе.

— Если бы это был настоящий бой, и я поставила бы все свои деньги, я бы все потеряла.

— Да ладно тебе, мы бы с тобой договорились, и я бы свалился в первом же раунде.

Подходит Алессио:

— А я бы, наоборот, все деньги себе забрал. Сам не знаю почему, но я сразу понял, что победишь ты.

— Как это — сам не знаешь почему.

Он снова попал в неловкое положение: хочет что-то сказать, а что — не знает. Я прихожу ему на помощь.

— Давай, сними мне перчатки.

— Держи, я тебе принес льда для губы.

Аличе тоже несет мне бумажную салфетку с кубиками льда.

— Спасибо. Скажи своей подруге, чтобы она набрала холодной воды и протерла лицо Негру. Ему будет легче.

— Она уже это делает.

Аличе смотрит на меня со странной улыбкой. Я заглядываю в зал. Антонелла помогает Яхтсмену делать примочки Негру. С помощью косметики, или если случится чудо, девушка получит свое. Яхтсмена или Негра. Даже не знаю, кто из них хуже. Один, скорее всего, ей не заплатит, второй изнасилует. Но меня это не касается. Я сажусь на скамейку. Прикладываю салфетку к губе. Аличе смотрит на меня. Она хочет что-то сказать. Но как и Алессио, не знает, что именно. Я не иду ей на выручку. Никакого желания. Сейчас, по крайней мере.

— Извини, я пойду в душ.

И ухожу со сцены. Оставляю их одних. На минуту представляю, как Аличе и Алессио ужинают вместе: оба пытаются завязать разговор. Феде не пришла бы от этого в восторг. Но это тоже меня не касается. Через миг, забыв обо всем на свете, я захожу в душ.