Сюзанна Бэк - Трилогия Айс и Ангел Страница 27

"Ооооо…"

Я раздраженно кивнула и осталась на месте, глубоко внутри не понимая, как могу наслаждаться всей этой ситуацией.

Другая рука Айс начала свое движение вверх, лаская пальцами кожу Кассандры, проводя круги по животу, обводя грудь и дотрагиваясь до шеи, она спустилась по руке к запястью. Даже с того места, где стояла я, было видно, что прикосновение Айс вызывает мурашки на коже Кассандры. Я боялась, что со стороны заметно, что и у меня это вызвало дрожь, стоило мне представить эти пальцы на себе.

Вдруг, с резкостью, которая вырвала меня из эротической фантазии, Айс схватила Кассандру, которая уже выронила свое оружие, за запястье и вывернула ей руку за спину, разворачивая ее и прерывая поцелуй.

Кассандра беспомощно моргала, ее свободная рука поднялась к губам.

Охранницы схватили Кассандру. Ее опустили на землю и надели наручники. Сандра крикнула:

"Кто-нибудь позвонил в Городской Госпиталь?"

"Да, они в дороге"

"Отлично. Я надеюсь, что ее продержат больше, чем 24 часа, как в последний раз"

Она повернулась к Айс

"Это почти стоило мне работы, но я благодарю тебя за то, что ты спасла не одну жизнь"

"Нет проблем"

"Ты будешь говорить с Комендантом?"

Айс кивнула, поправляя форму.

"Да, я обещала. И сдержу свое слово"

"Удачи тебе"

"Спасибо"

Сандра вернулась к Кассандре и повела ее к выходу.

"Прощай моя милая Айс. Не забывай писать. Я буду скучать по тебе", – кричала она, вырываясь из рук охранницы.

Покачивая головой, Айс пошла по направлению ко мне и Криттер, на ее лице застыла гримаса отвращения.

"Это было достойно", – сказала Криттер, ухмыляясь.

"Да. Хмм…"

"Удачи с комендантом", – выдавила я.

"Она мне понадобится", – и, развернувшись, она ушла, направляясь к коридору, который вел к кабинету коменданта.

"Думаю, мне придется добавить эту "целуй их до бессознательного состояния, а потом разоружай", тактику в свой репертуар", – прокомментировала моя подруга, – "Я буду счастливейшим бойцом в Болоте"

"Мда? Даже, если тебе подвернется Дерби?"

"Фу, ты только что лишила меня ужина. Аппетит пропал безвозвратно. Спасибо, Ангел, большое спасибо", – она ткнула меня локтем в бок, – "А я думала, что ты мой друг"

Смеясь и похлопывая Криттер по плечу, я удалилась. Сцены с поцелуем так и мелькали в моей голове, несмотря на все старания прекратить эту пытку.

Час спустя, Айс вернулась в общий блок с каменным выражением лица. Ее глаза были холодными и яростными. Заключенные, которых она встречала, в том числе и я, старались как можно быстрее покинуть ее путь. Смотря, как она поднимается по лестнице к себе в камеру, меня убивало любопытство. Что же произошло в кабинете коменданта?

Я узнала об этом много позже, а пока можно было сказать точно, только одно – Геракл остался.

Вечером в Болоте был праздник.

* **

Ночи очень длинные и темные, когда ты заключенный. Время проходит так медленно, будто секунды состоят из нескольких часов. Зимой, в камере холодно из-за ветров, которые приходят со стороны Канады. Даже толстые каменные стены промерзают насквозь под его порывами. Летом, камера становится сауной.

Если вслушаться, то можно уловить звук, который издают раскаленные камни.

В любое время года, все, что остается, это лежать на матрасе и надеяться, что ты не делишь жизненное пространство с каким-нибудь видом насекомых. Самый страшный враг по ночам – это твое собственное сознание. Ты можешь оказаться, по его воле, в мире безжалостных убийц и страшных теней. Конечно, можно представлять себя в мире, где нет тюрьмы, где ты свободен и ничто не угрожает твоей жизни, но, стоит открыть глаза и ты снова в камере.

Той жаркой летней ночью, воспоминания о поцелуе были со мной. Сколько бы я не вертелась на матрасе, путаясь в мокрой простыне, выкинуть из головы эти мысли было нереально.

Снова и снова я видела, как темная голова Айс наклоняется и ее губы приближаются к застывшей в ожидании Кассандре. Я видела как их языки скользят один против другого в чувственной борьбе за пространство.

Я представляла, каково это, быть Кассандрой Смитсон в эти минуты, оказаться добычей, думая, что ты хищник, чувствовать себя прижатой к теплу этого сильного совершенного тела, ощущать движение длинных пальцев по своей коже?

Руки сами заскользили по телу, но мозг запротестовал. С тех пор как попала в Болото, я воздерживалась от того, чтобы брать ситуацию в свои руки и, если сосредоточиться, мне удастся и дальше избежать такого решения вопроса. Повернувшись на живот и пару раз пихнув подушку, я затихла, отчаянно борясь с образами в голове.

Когда сон пришел ко мне, он был каким угодно, только не спокойным.

ЧАСТЬ 4

Последние теплые летние деньки канули в лету, и разноцветие листьев на деревьях обозначило мою годовщину. Один год за решеткой. Я больше не была той юной девушкой, которая впервые вошла в это мрачное здание, дрожа и плача так, что каждая из здешних обитательниц, кого я встречала, аж светилась от удовольствия, издеваясь надо мной. В то время я не понимала и половины из тех оскорблений и кличек, которыми они меня обзывали.

Итак, я была годом старше, годом мудрее. Болото все еще было достаточно пугающим местом, но со временем оно стало домом для меня и других заключенных. До сих пор я никогда не понимала фразу "человек может привыкнуть ко всему", пока в одно утро не проснулась после сигнала без единого воспоминания об ужасе, наполнявшем сны, жуткой клаустрофобии и чувства утраченной свободы. Где-то там в прошедшем году я внезапно перестала воспринимать каждое утро как еще один маленький шаг к свободе, и начала смотреть вперед в ожидании очередного приключения.

Это не означает, что я не стремилась на свободу, стремилась, и еще как, и сейчас хочу выйти. Я жаждала свободы, как странник в пустыне жаждет воды. Я нуждалась в ней. Тосковала по ней. Но одержимость прекратилась. И это меня освободило, если вы понимаете, о чем я.Без сомнения, в этом мне помогли друзья. Корина, будучи одновременно и ехидной, и доброй бабушкой. Амазонки, обучая меня драться, защищать слабых, давая мне свою поддержку и дружбу. И Айс. Ее тайна не давала мне впасть в пучину депрессии столько раз, когда это казалось неизбежным.После инцидента с Сайко и Гераклом Айс держалась холодно и отстраненно, проводя большую часть времени в своей камере, уставившись в пустоту и ни с кем не разговаривая. Но постепенно со скоростью АЙСберга, тающего антарктической зимой, она начала выходить и видеться с нами.

К удивлению и удовольствию Корины, Айс стала изредка заходить в библиотеку, где она сидела, пила чай и слушала, как мы болтали, вставляя комментарий, когда считала нужным. Она была немногословна, но обладала недюжинным интеллектом, острым умом, который в других условиях сделал бы ее специалистом в любой профессии. Из-за этого я еще больше страдала.Иногда мы сидели рядом за столом и разговаривали об общих интересах. Солженицын всегда служил хорошей темой для обсуждения и споров. Она могла часами разговаривать о его послании истинной свободы, свободы всего сущего, как в "Одном дне из жизни Ивана Денисовича" или в "Архипелаг ГУЛАГ". Ее аргументы всегда были хорошо обдуманы и четко сформулированы, и в них сквозила настоящая вера в видение жизни писателем, видение, которое она разделила, попав в схожие обстоятельства. Бывало и иначе. Тогда я сидела, потягивая чай (как всегда, впрочем), и прислушивалась к пикировкам Корины и Айс. Хотя большую часть времени они проводили, бросая язвительные замечания и подкалывая друг друга, но между ними чувствовалось притяжение. Я солгу, если скажу, что совсем не ревновала. Я СИЛЬНО ревновала. По крайней мере, поначалу. Как я ни была близка к Корине, всегда существовала черта, которую я не могла пересечь. Черта, о существовании которой я узнала,лишь заметив притяжение между ними