Вера Копейко - Доверься, он твой Страница 27

— Не-ет. — Голос матери перешел на шепот. — Я должна убежать отсюда.

Катерина не знала, что делать. Заглянув в глаза матери, она почувствовала, как холод проник под блузку. Мурашки побежали по телу. Ей показалось, они прихватили с собой прежнюю жизнь. Немигающие, какие-то белесые, а не голубые, глаза матери, бледные щеки и лоб в испарине.

— Мама, тебе нехорошо? — спросила как можно более спокойно Катерина.

— Я куда-то сейчас денусь, — бормотала мать, не глядя на дочь, она не слышала вопроса. — Я… денусь-оденусь-переоденусь… — Катерина леденела от ужаса. — Вижу. Я вас вижу. — Мать подняла руку и указала на шкаф. — Твои детки. Какое хорошее место нашли. Всех видят, а их — не все. Я одна их вижу. В буфете им хорошо. А этот кто? — махнула в сторону окна. — Он-то здесь откуда? — Она слегка пошатнулась, глаза не моргали. А рот расплывался в улыбке. — Ну да, самое прекрасное место. Дядя Миша говорил: главное — найти место силы. Знаешь, — она резко повернулась к дочери, — он сильный, он такой сильный, он нашел место силы и дал мне почувствовать его. Я никогда не перепутаю место силы и место… слабости? Нет, не так. — Она трясла слипшимися русыми волосами. — Он называл плохие места… Ох, я забыла слово… Забыла… — Она умолкла, посмотрела в окно. Потом обычным голосом сказала: — Хорошая погода. — Помолчала. — Но к вечеру пойдет дождь.

— Дождь? — повторила Катерина с отчаянием в голосе. — Но на улице зима! Сегодня шестнадцать градусов мороза, мама!

— Не кричи на меня, — раздраженно предупредила мать. — У тебя рыбья кровь, а у меня тридцать три градуса тепла! — Мать захихикала. — Я иду плавать. — Она пошла в ванную.

Катерина судорожно схватила сумку, бросила в нее учебник, прижала к груди. Тревожно грохотало сердце.

Ей надо бежать.

Ей нельзя бежать.

Ох, а Игорь в командировке, вспомнила она. А если бы он был дома, что тогда? Известно что. Он сказал бы: "Я не доктор. Я только кошелек для доктора".

Катерина сидела в обнимку с сумкой. Она заметила что-то странное, когда мать приехала из последней командировки. Ксения Демьяновна снова летала в Якутию, эту особенную для нее страну. Катерина знала, что такое этот край для всей семьи Соломиных-Улановских-Веселовых. Минутами мать словно уплывала куда-то, ее голос замирал посреди фразы. А потом она возвращалась из своего ниоткуда и снова становилась прежней.

Катерина сгребла со стола плейер, который слушала в метро, бросила в сумку. Вряд ли она включит его сегодня, но, стоит его нацепить, никто не станет задавать никаких вопросов. Она научилась у Федора. Брат даже ходил дома в наушниках, показывая тем самым, что обращаться к нему бессмысленно. Однажды, сдернув с его головы наушники, не в силах докричаться, Катерина обнаружила, что в них — тишина. Они лишь способ остаться с самим собой наедине.

Вообще она замечала, как не похож Федор на них с матерью. Похоже, якутская половина крови не смешалась с другой половиной, русской.

Катерина медлила, не решалась уходить. Она слушала шум воды в ванной. Можно ли оставить мать одну? Но она не могла заставить себя встать и пойти к ней в ванную. Она пыталась убедить себя, что ничего не произошло. Может быть, она сама переутомилась в эту сессию и ей кажется то, чего нет на самом деле?

Наконец мать вышла из ванной в белом махровом халате. Обычная Ксения Демьяновна Улановская-Веселова… Мать ставила девичью фамилию впереди, в память о погибшем на фронте отце.

— Ты как? — тихо спросила Катерина.

— Я? Отлично поплавала. — Мать весело засмеялась. Глаза блестели, но обычным ровным блеском. — Знаешь, я что-то неважно спала, мучили кошмары. Снились какие-то железные норы, мне стало трудно дышать. — Она поморщилась. — А теперь — как заново родилась. А что с тобой? Ты такая бледная. Ты, случаем, не беременна?

— Я?! — Катерина ошарашенно посмотрела на мать.

Ничего себе — беременна! Да ни о чем таком они с Игорем не думали. Зачем? Разве женятся только для того, чтобы сразу родить ребенка?

— Тоже, наверно, плохо спала, — заметила мать. — Всю ночь читала химию. Правда? Скорее всего нас опутала магнитная буря. Проверю по Интернету. Игорь скоро приезжает? — Мать говорила обычным голосом, выглядела — тоже.

— Нет. Не очень. Дней через пять, — ответила Катерина.

— Значит, ты можешь жить со мной эти дни. Замечательно.

— Ты сегодня работаешь дома? — спросила Катерина.

— Да, мне надо закончить отчет по теме, — кивнула мать.

— Тогда я пошла. — Катерина медленно встала. Она все еще сомневалась — заговорить ли с матерью о том, что было. Оставить ее одну или…

А что — или? У нее зачет.

— Я пошла, — сказала Катерина. — Если что — звони.

— Пока, пока… — Не глядя на дочь, мать помахала рукой.

Весь остаток дня Катерина вздрагивала от звонка мобильника. Но, глядя на дисплей, видела — не номер матери — и успокаивалась. Звонили Игорь, Федор, подруги. Если мать не подает голос, думала она с тревогой к концу дня, это еще не значит, что с ней все нормально.

А если она сейчас…

Катерина не знала, как продолжить, потому что никогда еще не встречала таких людей.

Вечером она не кинулась домой, пошла в библиотеку. Перебирала книги по медицине, старые, новые, самые свежие, недавно переведенные с английского. Она листала их, пробегала глазами по оглавлению. Но что искать? Как назвать то, что заметила в поведении матери?

Выплывало что-то из прошлого. Бабушка рассказывала о каком-то родственнике Ольги Петровны. Ну да, болел отец мужа. Голос бабушки: "Ни с того ни с сего слетел с катушек. Болезнь Альц… кого-то".

В тот вечер мать была обычной. Но через несколько дней стало ясно, что у нее провалы в памяти. Ксения Демьяновна путала день и ночь. Потом снова приходила в норму.

Катерина каждый вечер сидела в библиотеке, упорно листала книги по медицине. Соотносила то, что видела, и то, что узнавала.

Ей становилось страшно. Все указывало на болезнь Альцгеймера, на ее мягкую форму. Когда нарушается память, внимание. Когда человек забывает то, что услышал минуту назад. Реальное время для матери не имело значения, она жила по каким-то своим часам. В каком-то своем мире.

Часами сидела в одной позе за столом, в ней не было бы ничего особенного, если бы мать по-прежнему читала или писала. Но она просто сидела. А когда начинала говорить, Катерине хотелось зарыдать. Отдельные слова, вялые, бледные. И это говорила мать, которая читала лекции так, что ей аплодировали!

Игорь вернулся из командировки, но тут же уехал снова. Катерина испытала облегчение — она не сказала ему о болезни матери. Это ему не понравится.