Кейт Ринка - По надорванной струне Страница 27

Бросив на стол купюру, ухажер дернулся следом за ней.

— Оставь ее, — процедил ему Андрей, — по-хорошему прошу.

— Не знаю толком, что у вас происходит, но я все-таки не дурак. А вот ты, как раз, на него очень похож, — ответил тот и пошел дальше.

Андрей опустился на стул, сжимая кулаки. А ведь парень прав. Зачем он так себя сейчас повел? Зачем так ее обидел, доведя до слез? Идиот! Сгоряча, он, кажется, слишком много себе позволил. А еще к тому же, хотелось броситься за ней и просить прощения. Но почему-то, все еще продолжал сидеть на стуле — что толку в его извинениях, если он следом опять не сможет себя сдержать, чтобы не наговорить лишнего. Слишком жгло внутри, чтобы он смог от этого удержаться.

К столу подошла официантка, начиная убирать со стола, и попутно недовольным тоном спрашивая:

— Что-нибудь будете?

— Нет, — ответил он, оглядываясь по сторонам и замечая косящиеся взгляды посетителей кафе. Да наплевать на всех!

Закурив сигарету, Андрей взглянул на часы — он уже опаздывал к ребятам. И послав все мысленно к черту, он пошел на репетицию.

***

— Вика, стой, — догнал ее Саша, разворачивая к себе и обнимая. — Перестань плакать.

Опустив голову ему на плечо, она вцепилась в синюю рубашку, принимая дружеское тепло, но все еще продолжая всхлипывать — как же больно было, от всех слов Андрея, от его поведения, от своих собственных неугомонных чувств.

— Саш, прости меня.

— Ничего. Все нормально. Если хочешь, я заберу тебя в Москву.

— Я не могу уехать.

— Ну и как же ты тут будешь жить рядом с этим… взрывоопасным парнем?

— Не знаю… Саш, ты такой хороший, все понимаешь. Прости меня за все.

— Перестань извиняться. И если честно, то я ничего не понимаю, что между вами происходит, да это и не мое дело.

— Ты правда не обижаешься на меня? И даже не ревнуешь? — спросила Вика, поднимая к нему заплаканное лицо.

— Солнце, я ведь по натуре не очень ревнивый человек и сам небезгрешен. И потом, я просто не могу ревновать того, кто мне не принадлежит. А обижаться на тебя мне не за что.

От таких слов в отношении Саши Вика немного успокоилась. С Сашей было легко — их просто ничего не связывало так, чтобы переживать по поводу друг друга. А всего остального с избытком хватало в ее других отношениях, самых важных, самых дорогих и таких болезненных. Ни один человек так не выворачивал ее душу, как Андрей.

— Спасибо тебе. Ты самый лучший друг на свете.

Грустно улыбнувшись, Саша снова привлек Вику к себе:

— Стараюсь, солнце, стараюсь.

***

— Ну неужели! — воскликнул Серый на появление Андрея.

— Привет, — сказал он всем, вскинув рукой, и сразу пошел за своей гитарой, покорно ждущей его у стены.

— Привет… — отозвались по очереди ребята.

— Ты чего опаздываешь? — спросил Илья.

— Вам можно, а мне нельзя?

— Андрюх, ну ты же у нас сама пунктуальность. Мы переживать начали — на звонки не отвечаешь, опаздываешь. Мы уже хотели организовать поисковую группу.

Взяв гитару, Андрей встал на свое место:

— Давайте начинать.

— Вижу, наш вокалист сегодня не в духе, — заметил Олег. — Опять эта Вика?

Проигнорировав слова своего клавишника, Андрей заиграл что-то на гитаре:

— С какой песни начинаем?

— С "Точки отсчета" — предложил Серый.

— Поехали.

Ребята больше ничего не стали ему говорить по поводу его настроения и присоединились к игре. Только вся репетиция проходила невпопад — Андрею ничего не нравилось и все раздражало. То барабаны не там вступают, то бас-гитара не так играет, то клавишник не с тем лезет. А сам себя бесил больше других — мысли порой улетали далеко, отвлекая от главного в этой комнате, из-за чего срывались ноты и портили все в целом. Любые обсуждения проходили бурно, где они пытаясь общим коллективом решить, что можно было бы изменить или наладить. И злой, как собака, Андрей на всех срывался.

— Черт! Андрюх, может хватит уже, — возмутился Серый, после очередного гневного замечания друга. — В чем дело? С тобой сегодня невозможно работать.

— Я же сказал тебе, в чем дело — этот кусок надо играть не в этом ритме.

— Да какой, к черту, ритм? Ты за собой вообще следишь? Ты не одной песни нормально не сыграл, будто мы их первый раз отрабатываем.

— С собой я сам разберусь, если ты еще не будешь меня путать своими касяками.

— Так, ребят, хватит, — вмешался Илья. — Оба достали уже. Андрей, соберись.

— Да куда уж ему, — вставил свое слово и Олег. — Небось, опять о своей Вике думает.

— А вот это уже не твое дело, — вскипел Андрей, показывая на Олега пальцем.

— Неужели она так хороша? — не унимался клавишник.

Андрей сжал в руках гитару, подумав о том, что хорошо было бы сменить клавишника.

— Олег, не лезь к нему с этим, — посоветовал Илья.

— Я бы не лез, если бы это не влияло на нашу группу. Нам выступать завтра, а мы не может ничего толком отрепетировать, потому что у кого-то свербит в одном месте из-за какой-то шлюшки…

Сергей среагировал быстро, встав на пути у Андрея, и с силой отталкивая назад разъяренного в миг друга:

— Так, Андрюх, тихо! Он погорячился.

— Да мне наплевать, я предупреждал, — ответил Андрей, толкая Серого в ответ и пытаясь добраться до Олега, которому уже захотелось закрыть рот кулаком, причем так сильно захотелось, что Андрея от злости всего затрясло.

— Олег, тебя же попросили не лезть, — недовольно бросил и Илья своему клавишнику. — Серый, отпусти Андрея. Может тогда Олег поймет, что не стоит давить человеку на больную мозоль.

Олег вдруг заметно занервничал, напрягся и пошел на попятную:

— Да понял я!

— Андрей, хватит, — не пускал его Серый. — Он понял все.

— На третий раз понимать уже будет нечем, — грозно бросил Андрей и сам отошел назад, пытаясь успокоиться.

Серый с облегчением вздохнул. Но как бы Андрей не бесился, а Олег прав был в том, что он подставляет группу. Но явно не прав, кидая в сторону Вики такие слова. "И все равно стоило бы сменить клавишника" — еще раз подумал Андрей. Да только где найдешь такого же хорошего, как этот придурок?

— Предлагаю, продолжить, — сказал Илья.

Все снова вернулись на свои места, и снова началась отработка очередной песни. Только теперь Андрей и вовсе не мог сосредоточиться на игре. Да еще строчки текста напоминали о том, о чем он сейчас совершенно не хотел думать…

…Ненавижу глаза твои, губы.

Пусть во сне тебя часто вижу,

Пусть люблю больше всех,

Больше жизни своей.