Рэдклифф - Затерянная мелодия любви Страница 27

– Да, – мягко ответила Анна, не видя причины возражать против общепризнанного факта. В одной статье писали, что люди с подобным талантом рождаются всего раз или два в столетие.

– Я говорила не о музыке, – рассмеялась Кристина. – Но я уверена, ты успела заметить, насколько она уникальна. Кажется, ты с пониманием относишься ко всем ее особенностям. Поверь, ее гениальность выходит далеко за пределы игры на фортепиано. Своей удивительной глубиной, она распаляет все, к чему прикасается. И всех. К счастью, Грэм была слишком увлечена музыкой, чтобы заметить кого-либо более чем на одну ночь. До встречи со мной, разумеется.

Она засмеялась, оценивая Анну в тусклом свете луны. Она сочла Анну милой, с ее сильным, но женственным телом, ясными глазами и волнистыми волосами. Она относилась к тому типу женщин, которые привлекали Кристину все эти годы после Грэм.

«При других обстоятельствах…» подумала она, но тут же вспомнила о своих намерениях.

– Сначала ты по-настоящему меня удивила, – усмехнувшись, продолжила она. – Никогда бы не подумала, что Грэм в твоем вкусе, но уж я-то знаю, что в нее влюблялись женщины разных вкусов и убеждений. А жить здесь с ней… Представляю, что за искушение, даже для женщин, которые предпочитают мужчин.

– Я как раз собиралась уходить, – Анна повернулась к выходу. Ей совершенно не хотелось обсуждать с Кристиной свои чувства к Грэм.

– Знаешь, ты вне конкуренции, – игриво произнесла Кристина.

Анна резко остановилась. – Я не собираюсь с тобой соперничать, – вскипела она.

Кристина рассмеялась, взмахом руки отметая неверное предположение Анны. – Возможно и нет, хотя судя по тому, как ты на нее смотришь, думаю, ты обманываешь саму себя. К сожалению, Грэм не может видеть твоих глаз, правда?

Оттолкнувшись от перил, Кристина ступила к ней так близко, что Анна уловила легкий аромат ее духов. – Я не про себя говорила, хотя, зная Грэм, мне не о чем волноваться. Держу пари, она слишком благородна, чтобы затащить тебя в постель просто ради мимолетного удовольствия. Хотя, я не сомневаюсь, тебя не пришлось бы долго уговаривать, не так ли?

Она провела пальцем по руке Анны, и снова рассмеялась, когда Анна резко отстранилась.

– Она безнадежно романтична, чтобы позволить угаснуть былой страсти. И в отличие от тебя, я не против физической близости. Несмотря на все ее слова, ее тело никогда не лжет.

Слегка дотронувшись до руки Анны, она исчезла в темноте, добавив напоследок:

– Я говорила о музыке, моя невинная девочка, музыка – истинная любовь Грэм.

Анна смотрела ей вслед со смешанным чувством злости и жалости. Это было своего рода предупреждение, хотя Анна не понимала, зачем Кристине это понадобилось. Знает бог, Анну не испугали пристрастия Грэм. Больше всего ее поразило, что женщина, которая, вероятно, любила Грэм Ярдли больше двадцати лет, так и не поняла того, что Анна поняла в тот же миг, когда услышала игру Грэм. Музыка была не любовью Грэм, она была ее жизнью. Любить Грэм означало приветствовать силу, которая переполняла ее, даже если эта сила угрожала разрушить ее, в попытке вырваться из ее души. Анна больше не могла ревновать Грэм к музыке, равно как не могла ревновать к ее несгибаемой воле, к ее страстному пылу и к ее чувственной душе. День, когда музыка покинет Грэм, станет днем, когда ее сердце перестанет биться. Анна молилась о том, чтобы музыка могла беспрепятственно изливаться из души Грэм, ибо тогда она по-настоящему исцелится.

Она еще раз посмотрела на темную комнату, представляя, как Грэм растворяется в мелодии и успокоилась, ощущая близость Грэм.

***

Музыка Грэм продолжала струиться в голове у Анны на протяжении всего утра. Основную часть времени она провела с подрядчиками и субподрядчиками, и к полудню была готова сделать перерыв. Направившись к каменной скамье под большим кленом, она вспомнила тот день, когда они с Грэм провели несколько незабываемых часов в этом месте. Она отмахнулась от воспоминаний о мимолетной близости между ними, лучше было не позволять себе думать в этом направлении. Растянувшись на скамье в тени раскидистых ветвей, она прикрыла глаза рукой, и не заметила, как провалилась в сон.

Едва проснувшись, она поняла, что не одна. Даже не открывая глаз, она почувствовала ее.

– Давно вы здесь? – спросила Анна, перекатившись на бок в сторону женщины, сидящей на земле, облокотившись спиной о скамью, на которой лежала Анна. Она выглядела уставшей, почти изможденной, но без напряжения на прекрасном лице. Она казалась необычно умиротворенной.

Грэм повернула голову на голос Анны и нежно улыбнулась. Ее улыбка стерла последние следы усталости, и сердце Анны сжалось при виде столь ранимой красоты.

– Недолго… около часа, кажется, – ответила Грэм.

– Чем вы занимались? – ласково спросила Анна, убирая веточку из темных волос Грэм.

Грэм невольно вздрогнула от легкого прикосновения, и ее щеки залились румянцем. Прикосновения Кристины на нее так не действовали. Приятная волна прокатилась по телу Грэм, и вместе с этим послышался первый предупреждающий звоночек. Ей следует проявлять осторожность с Анной, хотя казалось, что уже невозможно обходиться без ее компании.

Последние несколько недель, с тех пор, как приехала Кристина, были сложными вдвойне. Ей постоянно приходилось противостоять непрестанным требованиям внимания со стороны Кристины, и ее настойчивым попыткам разжечь в Грэм былую страсть. В результате у Грэм практически не оставалось времени на Анну. Она скучала по ее чувству юмора, по ее состраданию, и по ее удивительной способности привносить жизнь в мир Грэм. Один лишь тихий умиротворенный голос Анны придавал Грэм подобие спокойствия. Она обнаружила, что скучала даже по тому, как Анна уговаривала ее поспать, или поесть, или уйти с солнца, – требованиям, которые никому раньше не позволялись. Она скучала по связи, в которой, как она думала, больше не нуждалась.

Несколько дней она пыталась игнорировать нарастающее чувство беспокойства и дискомфорта, но наконец, практически против своей воли, она вышла на поиски молодой помощницы. Обнаружив ее спящей, Грэм захотелось просто побыть рядом.

– Я слушала ваше дыхание, находя, что его темп похож на припев. В моей голове вдруг начала складываться музыка, которую я пыталась написать, – задумчиво проговорила Грэм. Легкость, с которой проявилась мелодия, просто сидя в тишине рядом со спящей женщиной, поразила Грэм. Особенно после стольких бессонных ночей, проведенных в бесплодных попытках уловить хоть какую-то ее часть. – Я просто слушала, – тихо заключила она.