Лилия Подгайская - Уроки Камасутры Страница 27

– А муж у вас есть, голубушка?

Агата отрицательно покачала головой. Глаза её налились слезами. Врач удовлетворённо кивнула.

– На аборт пойдём? – с надеждой спросила она. – Ещё немного времени в запасе, кажется, есть.

Агата опять отрицательно покачала головой и уже не удерживала слёз. Горестно всхлипывая, она слезла с неудобного железного сооружения, быстренько оделась и направилась к двери.

– Куда это вы, больная? – строго окликнула её доктор. – Так не пойдёт.

Но Агата её уже не слышала. Захлёбываясь слезами, она выскочила на крыльцо лечебного учреждения, и тут её перехватил бдительный Евгений Семёнович. Чего-то подобного он почему-то ожидал. Водитель бережно усадил рыдающую женщину в салон и набрал номер шефа.

На этот раз взволнованный странным состоянием Агаты Вадим Алексеевич не стал отключать свой мобильный. Взглянув на высветившийся номер, он быстро поднялся из-за стола, сделав заму рукой знак продолжить работу, и вышел из кабинета. Юрий Сергеевич проводил друга тревожным взглядом и принял бразды правления – благо, самые сложные вопросы были уже решены.

– Не знаю, что и делать, Вадим Алексеевич, – услышал шеф взволнованный голос своего водителя, – Агата Витальевна рыдает без устали и ничего не хочет говорить.

Сердце Вадима Алексеевича упало. Что такое могло случиться с его любимой женщиной, чтобы привести всегда сдержанную Агату в состояние срыва? Ответ он получил довольно скоро. По его команде Евгений Семёнович быстренько доставил рыдающую Агату к зданию холдинга. Вадим Алексеевич так же споро вскочил в салон и дал знак отъехать куда-нибудь. Через мгновение он уже бережно прижимал к себе Агату, а она рыдала пуще прежнего, прижавшись лицом к его груди. Наконец бурные слёзы иссякли. Она подняла голову и взглянула на любимого мужчину полными отчаяния опухшими от слёз глазами.

– Я беременна, Вадим, – тихо сказала она и снова спрятала лицо у него на груди.

– Только и всего? – облегчённо вздохнул Вадим Алексеевич. – Я уж Бог весть что готов был подумать. Так чего ты рыдаешь, я не понял? Радоваться надо, глупышка.

– Чему радоваться, Вадим? – она снова посмотрела на него с тоской во взгляде.

– Будущему ребёнку радоваться, солнышко моё, и тому, что у нас, наконец, будет нормальная семья. – Он тихонько рассмеялся ей в волосы. – Теперь-то ты от меня никуда не денешься. Всё, радость моя, приплыли.

Она снова тревожно и испытующе посмотрела ему в глаза. В ответ он нежно поцеловал распухшие от слёз губы, а заодно и покрасневший нос.

– Ты ещё достаточно молода, Агата, – рассудительно начал он, – тебе всего-то слегка за тридцать. Я слышал, женщины и в сорок рожают. И ничего. Ты с этим справишься, я уверен. А я помогу тебе всем, что только в моих силах.

Из глаз Агаты не ушла, однако, тревога, и он продолжил:

– Расписаться, конечно, придётся как можно быстрее. Во время всё-таки твой бывший явился. И из деканата этого нелепого уйти время как раз пришло. С работой ты как-нибудь справишься, а диссертация немного подождёт.

Выражение глаз Агаты изменилось, и она покорно кивнула головой, соглашаясь. Уф-ф! Наконец-то! Наконец эта упрямица сдала свои позиции и отдалась полностью в его руки. Вадим Алексеевич судорожно вздохнул и прижался к её губам долгим поцелуем. В поцелуе этом Агата не почувствовала страсти, но уловила такую щемяще нежную любовь, что сердце её переполнилось доселе неведомым чувством.

– Я люблю тебя, Вадим, – тихо прошептала она, когда его губы отпустили её, – и буду любить всю жизнь.

У него не было слов. Когда человек восходит на вершину счастья, слова уже не нужны, обо всём говорят глаза. В его глазах Агата увидела то, что позволило и ей почувствовать себя абсолютно, до безобразия счастливой.

А дальше пошли дни, заполненные новыми для них хлопотами. Быстренько были получены документы о расторжении её первого брака и назначена дата нового бракосочетания. Не слушая больше никаких возражений, Вадим Алексеевич перевёз все нужные Агате вещи на свою территорию, а её жильё запер, доверив Маше наблюдение за пустой квартирой. Та огорчилась, было, что теперь не будет иметь возможности часто и подолгу видеть подругу, но радость за счастливые перемены в жизни Агаты пересилила. Потом Вадим Алексеевич, подготовив всё, на руках внёс Агату в её новое жилище, пронёс по всем комнатам и завершил ознакомительную экскурсию в кухне, где, наконец, поставил смущённую женщину на ноги.

– Вот это всё теперь в твоём владении, радость моя, – заявил он, – делай, что хочешь и как хочешь, ты теперь здесь хозяйка. Только Марию Прокофьевну я рассчитывать не стану. Пусть она помогает по-прежнему в домашних делах. Тебе ведь нужно будет заботиться и о ребёнке, и о работе, и о диссертации.

– И о тебе, – нежно добавила Агата, ласково проведя рукой по его лицу, чем привела мужчину в смущение.

– И обо мне, – согласился он слегка охрипшим голосом и принялся её целовать.

Закончилось всё тем, что они непонятно как оказались в постели и пришли в себя только часа через два. Потом слегка пошатывающийся, но чрезвычайно довольный Вадим Алексеевич вышел на кухню и долго шерудел в холодильнике.

– Иди сюда, Агата, – позвал он любимую, – я, кажется, нашёл, чем подкрепить силы.

Агата появилась довольно быстро. После сумасшедшего приступа любви, охватившего их обоих, сил у неё, как ни странно, добавилось.

– Да здесь на целый взвод хватит, Вадим, – заметила она, охватив взглядом стол, заставленный множеством заполненных чем-то вкусным ёмкостей. – Прямо пир какой-то.

– Ну, нужно же нам отметить твоё переселение в новые апартаменты, радость моя, – отозвался мужчина. – Вот тут и вино есть, хорошее, виноградное, без дураков.

Он вынул из шкафчика красивую бутылку, повозился с ней, открывая, и поставил на стол рядом с початой ёмкостью, наполненной янтарной жидкостью.

– А тебе можно вино? – вдруг вскинулся Вадим Алексеевич.

В глазах его была неподдельная тревога – за неё и за только-только зарождающуюся жизнь его первого ребёнка. И Агата поняла, что её ждут нелёгкие времена, Вадим будет контролировать всё, что она делает. Но, как ни странно, его забота была ей приятна.

– Думаю, немного хорошего вина не повредит ни мне, ни ребёнку, милый, – откликнулась Агата, а про себя добавила «а вообще-то я собираюсь теперь во всём тебя слушаться, мой дорогой, как это ни кажется странно мне самой».

Они выпили немного за свершившиеся перемены в жизни, подкрепили свои силы вкуснющими блюдами, приготовленными руками заботливой Марии Прокофьевны, и отправились спать. Теперь уже действительно отдыхать. День был насыщенный, и сил растрачено много.