Роза Сергазиева - Чужое письмо (СИ) Страница 27

Начало их романа походило на сказку. Они встречались каждый день. Обедали в ресторане, потом ехали к нему, в огромную квартиру на Герцена, заваленную книгами. На «Мосфильме» Оля больше не показывалась, Анюта так и не дождалась преемницы в понедельник. Владлен Аркадьевич по-барски сорил купюрами: он подарил Оле настоящие бриллиантовые сережки, а когда его очередной сценарий купили поляки, сводил провинциалку в валютный магазин «Березка». (Оля с недоумением разглядывала «другие деньги», которые назывались чеками, о существовании которых большая часть населения страны даже не подозревала). Это была дерзкая любовь, абсолютно не похожая на ее предыдущие отношения с неопытным юношей. Это была страсть, после которой Оля засыпала в изнеможении.

Она честно призналась Орлову, что никакая не студентка, что училась, но не справилась. Что живет в коммуналке у знакомой.

- Так переезжай ко мне, - закусывая в ресторане водочку соленым огурчиком во время очередного позднего обеда, плавно перешедшего в ужин, предложил Владлен Аркадьевич. - Оформлю тебя в ЖЭКе как свою домработницу, тебе даже временная прописка полагается.

- Какая домработница? – бушевала Люба. – Он хочет тебя сделать любовницей!

- Ну и что? – беззаботно щебетала Оля, вытряхивая из сетки невиданные деликатесы - коробку шоколадных конфет, круг ароматной краковской колбасы, кусок парного мяса с Центрального рынка и совсем уж невиданную вещь – отборную клубнику в корзиночке! - Владлен дает мне деньги на продукты и не требует отчета, а я покупаю в два раза больше и теперь могу подкормить и вас. Он мне во всем доверяет. Посмотри, какие сережки подарил. – И девушка покрутила головой.

- А ребенок? – не унималась воспитанная на совсем других моральных принципах дворничиха. – Ты сообщила престарелому ухажеру, что у тебя дочь малолетка?

- Нет, и не скажу, - Оля открыла кошелек и положила на стол купюру в 25 рублей. – Он не любит детей. И это его право. Как и мое «откусить» у жизни хоть маленький кусочек счастья. А я, – и Оля обняла бабу Любу, - в первый раз счастлива. По настоящему!

Молодая мама аккуратно приходила раз в неделю, приносила сумки, полные продуктов, деньги, игрушки, целовала в нос свою дочурку и - опять исчезала. Люба, повозмущавшись на первых порах, потом успокоилась. Ее девочка довольна, и на том спасибо. Ребенок обут, одет, старой дворничихе остается только вовремя его покормить да сказку на ночь почитать; даже проблемы погулять не возникало: малышку охотно брала с собой соседка Зина Хомкина, у которой подрастал мальчик на год старше. Конечно, у маленькой девочки должна быть нормальная, а не приходящая раз в неделю мама. Но хорошо, что хоть такая есть. А пока и бабушка о ребенке вполне способна позаботиться. Вдруг «престарелый ухажер» когда-нибудь даст слабину и изменит отношение к браку? Женится на Ольгушке и девочку удочерит. Ведь все в жизни случается.

Заказы на сценарии шли один за другим. Владлен охладел к ресторанам – не тот размах - и стал устраивать вечеринки дома. И тогда его огромная квартира на какое-то время превращалась в цыганский табор. В нее набивалось человек 20, они ели, пили, спали, громко смеялись и подшучивали над молоденькой домработницей: Орлов представил ее своим друзьям именно так. Оля в эти дни носилась между кухней, гостиной и столовой, мыла и мыла посуду, готовила, подтирала полы. Она ненавидела подобные застолья: не из-за того, что все относились к ней как к прислуге и не из-за того, что валилась от усталости, а потому что после них Орлов долго «пытался обрести лицо», выйти из загула. Но наступало, наконец, утро, когда он трезвел и становился вновь ласковым и милым сценаристом. Таким, которого она любила.

Любила? Оля часто задавала себе этот вопрос: любила ли она Орлова по-настоящему? Если любила, значит, должна забыть про Павла и даже имени его не вспоминать. Но, видимо, не забыла, раз, случайно увидев, еле сдержала радостный крик.

Это произошло в выходной, когда Владлен оказался на редкость трезв и они, гуляя по Садовому кольцу, зашли в Музей аквариумов. И вдруг – нет, она еще ничего не увидела, она только услышала свое заколотившееся сердце. Оля обернулась – у одного из аквариумов стоял Павел. Что-то объяснял посетителям. Парень тоже заметил ее и хотел отвернуться, но, обратив внимание, что девушку обнимает мужчина – решил подойти. То ли из любопытства, то ли уверенный, что теперь они могут общаться как обычные люди, без истерик.

- Здравствуй, Оля, - улыбнулся он ей. – Я – Павел, – протянул руку Владлену.

- Мой старый друг, - объяснила Оля сценаристу.

-Участвую в выставке, - Павел пытался склеить какое-то подобие разговора. - А вы? Тоже разводите рыбок?

- Нет, мы случайно сюда попали, – насупился Орлов. «Любавин» - прочитал он на бумажке, приколотой булавкой к свитеру парня. Следует запомнить столь говорящую фамилию, потом можно использовать в очередном сценарии. И, повернувшись к собеседнику спиной, заторопился к выходу: ему не понравилось, как напряглась стоящая рядом Оля.

Владлен никогда не интересовался, чем занимается его домработница, когда уходит из квартиры. Но после встречи с молодым аквариумистом обратил внимание, что Оля стала пропадать по утрам. И возвращалась потом с каким-то опустошенным, отрешенным лицом, отвечая на вопросы невпопад.

- Ну, выкладывай, где была, - сел он рядом после очередного ее исчезновения. – Старый друг приглашал?

Оля вздрогнула: откуда Орлов мог узнать, что она опять каждое утро приезжает на свое место под окна сталинской многоэтажки, ведь не следил же, он слишком ленивый, просыпается поздно. Потом догадалась – писательский опыт помог, подсказал логическое решение.

- Я очень любила его, - не стала скрывать Оля. Ей так хотелось с кем-нибудь поделиться старой болью. – И ничего не могу с собой поделать, мне нужно его видеть, хоть издали, хоть чуть-чуть.

- Любила, это я могу понять, - Орлов вдруг резко схватил ее за волосы и прижал лицо к столу, - я тоже многих разных любил. Но бегать на сторону, - дохнул перегаром ей в лицо сценарист, - никому не позволю.

Он ударил ее головой о столешницу, из носа девушки потекла кровь, Оля, перепуганная, закричала. Он загоготал в ответ: чужая боль, крик жертвы всегда наливали его мускулы адреналином. Он толкнул ее на пол и пару раз ударил ногой по животу.

- Ну что, все еще жаждешь его видеть? – Орлов навис над лежащей девушкой. – Все еще любишь?

- Люблю, – прохрипела она и неожиданно затихла.

Орлов тряхнул головой, прогоняя пьяный дым, взял Олю за запястье, отпустил: рука безжизненно ударилась об пол.