Барбара Картленд - Шелковый поцелуй Страница 27

Этот поцелуй остановил поток ее слез, и все объяснения вылетели у нее из головы. Изумленная, она не успела осознать, что происходит, как услышала голос Йена.

– Ложитесь спать, – сказал он, повернулся и, открыв дверь, бесшумно вышел на улицу.

Вайра стояла и только смотрела ему вслед, взволнованная происшедшим.

Он ее поцеловал! До сих пор она чувствовала этот поцелуй на своих губах. Еще долго она смотрела на закрытую дверь, прежде чем медленно и словно через силу поднялась в свою комнату.

У себя в комнате, не зажигая света, в темноте она подошла к кровати и, бросившись на нее вниз лицом, зарылась головой в подушку.

События прошедшего вечера накрывали ее, как бушующие волны, и каждый раз, отхлынув, оставляли все более обессиленной и почти бездыханной.

Но сквозь сумбур и хаос впечатлений одно воспоминание согревало Вайру и светило как маяк, обозначающий путь к берегу. Поцелуй Йена! Это не был случайный поцелуй человека, проявившего к ней жалость или сочувствие. Его поцелуй был похож на прикосновение прохладных пальцев к горящему в лихорадке лбу. Это прикосновение успокоило ее, остановило поток слез, заставило забыть пережитое унижение.

Оно даже заставило ее забыть на какое-то время ужасные поцелуи Пьера, его опытные руки и вожделение в его глазах, испугавшее ее более чем что-либо прежде.

Как могла она поверить, что это любовь! Дура, какая же она была дура, что доверилась ему! Ей было страшно представить себе, что случилось бы, если б Йен не появился вовремя!

Осознание того, чем она обязана Йену, вызвало у нее такое смущение, что лицо ее словно опалило обжигающим жаром при мысли, что он о ней должен был думать.

Наверное, он презирает ее, наверное, он считает ее распущенной и бесстыдной. Погрузившись в самообвинения, мучаясь раскаянием, она вдруг вновь ощутила его поцелуй, такой нежный, на своих губах.

Вайра незаметно для себя заснула. Спала она беспокойно, вздрагивая во сне, беспокойно переворачиваясь с боку на бок.

Внезапно раздался стук в дверь. Вайра подняла голову. Сквозь гардины, развевавшиеся на легком ветерке из открытого окна, светило солнце. Она не отозвалась, и стук повторился.

Она представила себе, как выглядит, в кровати, в своем вышитом бальном платье, которое она так и не сняла, забывшись тревожным сном.

– Войдите, – наконец сказала она.

Дверь открылась, и, к своему большому облегчению, Вайра увидела на пороге Аннет.

– Мадемуазель просят… – начала она по-французски и вдруг воскликнула: – Подумать только, мадемуазель все еще в своем прекрасном платье!

Вайра медленно поднялась.

– Я… я как-то вдруг заснула, – сказала она, смутившись.

– Платье измялось, но ничего, я его отглажу, – сказала Аннет и, спохватившись, добавила: – Я забыла! Мадемуазель просят к телефону.

– Нет, нет! Я не подойду, – поспешно сказала Вайра, решив, что это Пьер.

– Звонят из Швейцарии, – сказала Аннет.

– Швейцария! Это, наверное, мама.

– Быть может, мадемуазель лучше снять платье. – Аннет подошла к ней поближе. – На звонок отвечал Анри, и он послал меня вас разбудить. Ему покажется странным, если он увидит мадемуазель в ее прекрасном платье.

– Да, да, конечно, – сказала Вайра.

Аннет расстегнула застежку на спине, платье соскользнуло к ногам Вайры, и она переступила через него.

Быстро накинув шелковый халат, она поспешила вниз, в маленькую комнату, где у телефона ее ожидал Анри.

Держа трубку около уха, он поднял взгляд при ее появлении.

– Mademoiselle est ici, – сказал он в трубку. – Звонят из Швейцарии, мадемуазель, – добавил он, обращаясь к Вайре.

Вайра взяла у него трубку. Мужской голос с легким акцентом произнес:

– Это мисс Милфилд?

– Да, я – Вайра Милфилд.

– Говорит доктор Бергер.

– О, доктор Бергер! – воскликнула Вайра. Это был доктор из клиники, где находилась ее мать. – Как моя мама? Что-нибудь случилось?

– Мне очень жаль, мисс Милфилд, но вы должны быть готовы к дурным известиям, – сказал доктор. – Вашей матери стало хуже. Вы должны приехать в Лозанну как можно скорее.

– Мама жива? – спросила Вайра, с трудом выговаривая слова.

– Да, мисс Милфилд, она жива, – последовал ответ. – Но в тяжелом состоянии. Я думаю, я должен был известить вас.

– Да, да, конечно, – сказала Вайра, – мне лучше все знать.

– Тогда, пожалуйста, постарайтесь прибыть сюда как можно скорее. Наверняка есть какой-нибудь рейс сегодня утром.

– Я вылечу немедленно, – сказала Вайра.

– Благодарю вас, мисс Милфилд.

Она услышала, как в трубке что-то щелкнуло и связь оборвалась. С минуту она стояла неподвижно, думая, что ей следует делать и как это сделать возможно быстрее.

Она вышла из маленькой комнаты. Анри, в полосатом жилете и большом голубом фартуке, был занят чисткой мебели.

– Анри, мне нужно немедленно вылететь в Швейцарию, – сказала ему Вайра. – Как мне узнать, когда ближайший рейс в Лозанну?

– Я сейчас узнаю, – сказал Анри. – Собирайтесь, мадемуазель. Попросите Аннет вам помочь. Как только я узнаю время вылета, я к вам постучу.

– Спасибо, Анри, – с искренней благодарностью сказала Вайра.

Она поспешила наверх. И, уже оказавшись на лестничной площадке, она вспомнила о Йене. Она должна сказать ему и попросить его отвезти ее в аэропорт.

Преодолев минутную нерешительность, она подошла к его двери и тихонько постучала. Ответа не было. Боясь разбудить кого-нибудь из Дюфло, она повернула ручку двери и заглянула в комнату.

Гардины были раздвинуты, солнечные лучи заливали комнату, но в ней никого не было, и постель не была разобрана. С минуту Вайра оглядывала комнату, как будто не могла поверить, что она пуста.

Затем она закрыла дверь и побежала по коридору к себе. Когда она вошла, Аннет вешала в гардероб ее платье.

– Анри скажет нам, когда ближайший рейс в Лозанну, – сказала она. – Пожалуйста, уложите только несколько вещей из тех, что могут мне понадобиться.

– Плохие новости, мадемуазель? – спросила Аннет сочувственно.

– Да, маме стало плохо, – кратко ответила Вайра.

Она чувствовала, что не может говорить об этом даже с кем-то, сочувствующим ей, как Аннет. Она еще не осознала в полной мере смысл слов доктора.

Вайра ощущала лишь невыразимую тяжесть на сердце, почти что физическую боль при мысли, что может ожидать ее в Лозанне.

Ничто не имело значения, кроме того, что ее маме стало хуже. Пьер, Йен, все, кого она когда-либо знала, превратились для нее в тени.

Действуя как автомат, она надела платье, выбранное для нее Аннет. В дверь постучали, и она бросилась открывать.

– Есть рейс в восемь часов, мадемуазель, – сказал Анри. – Вам повезло, одно место оказалось свободным. Я его забронировал.