Кэтти Уильямс - Ловушка для Грейси Страница 27

Тем не менее, когда она увидела Моргана в кресле-качалке около бассейна, то почувствовала, как сердце у нее забилось в груди. Она состроила на своем лице холодную улыбку, медленно приблизилась к нему и пододвинула кресло, чтобы сесть рядом, но достаточно далеко, чтобы избежать случайного физического контакта.

– Вы припозднились, – сказал он, наблюдая из-под густых ресниц, как она усаживается в кресло. – Голова болит?

Грейси отвернула лицо и сосредоточила свое внимание на синей глади бассейна и на проделках стрекоз, медленно летавших над ним.

Она пожала плечами.

– Я бы пришла немножко раньше, но долго сидела в ванне. Я не думала, что все уже разъехались.

Она ощущала, как он ее разглядывает, но не могла набраться смелости посмотреть ему в глаза. Грейси боялась, что в ее спокойной уравновешенной внешности могут образоваться трещины, если она позволит себе встретиться с ним взглядом. Она продолжала сидеть к нему боком, подставляя лицо солнцу и наслаждаясь успокаивающим теплом, растекавшимся по всему ее телу.

– Большинству из них надо было ехать довольно далеко, – сказал он отрывисто. – Я бы и сам отправился обратно, но не хотел уезжать, не повидав вас.

Грейси почувствовала, как вся напряглась. Она надеялась, что он не станет заниматься разбором того, что произошло между ними. Может быть, он хочет сказать, что после ее поведения минувшей ночью компания больше не нуждается в ее услугах. Ей стало трудно дышать, от внезапно охватившей паники ей захотелось вскочить на ноги и бежать без оглядки.

– Я извиняюсь за вчерашнее, – сказала она напряженно. – Я слишком много выпила и вела себя неподобающим образом. Если я поставила вас в неловкое положение перед вашими гостями, прошу прощения.

У нее слегка вспотели ладони, и она положила их на колени, отвернув от него лицо и прищурив глаза от ослепительного солнца.

Как ты могла позволить себе такое безумство? – стыдил ее голос разума. Тебя захватил вихрь страсти, которая для тебя явление новое, разрушительное, а для него это, по-видимому, хорошо знакомое конфузящее его поведение, которого он не ожидал от людей, работающих у него. Грейси не хотелось, чтобы он сказал это, ей не хотелось услышать его осуждение, потому что тогда она умерла бы на месте.

– Я говорил не о вашем поведении на вечере…

– Нет, видите ли, – прервала его Грейси, удивляясь, как это ей удается выпаливать из себя слова, когда они должны были застревать в горле. – Мне кажется, все мы делаем вещи, о которых потом сожалеем, в особенности под влиянием алкоголя. – Она вдруг рассмеялась. – Послушайте, я говорю как моя сестра! Поверьте, я никогда в жизни не вела себя так глупо и не допущу повторения этого.

Она чувствовала, как ее гордость борется против страстного желания броситься ему в объятия, против безрассудного увлечения им, против чего-то еще более глубокого, до чего она даже не осмеливается докапываться. Она знала, что гордость одержит верх, она сидит в ней так глубоко, что не может не победить.

– Если вы хотите, я подам вам заявление об уходе, – продолжала она тем же уверенным, твердым тоном. Ну вот, подумала она, теперь я, по крайней мере, развязываю ему руки.

– Заявление об уходе? О чем это вы, прости господи, говорите? Вы хотите уволиться?

– Конечно нет! – резко ответила Грейси.

– Я не хочу, чтобы вы уходили с работы. Как вы правильно сказали, насмешливо продолжал он, – мы все иногда ведем себя не лучшим образом, в особенности под влиянием алкоголя. Я полагаю, вы уяснили себе, что это ощущение не из приятных? В следующий раз постарайтесь быть немного поосторожнее. Вы можете попасть в ситуацию, которая будет хуже, чем просто неприятная.

– Следующего раза не будет, – холодно возразила она.

– Я тоже уверен, что не будет. Вы приложите все силы к тому, чтобы никогда больше не потерять своего железного самообладания.

Именно это она и собиралась сказать, но его прямота задела ее за живое. Его тон был уничижительным, как будто он обвинял ее в чем-то гораздо худшем, чем чувство сдержанности.

– Я уже собрала вещи, – сказала она, рассматривая свои пальцы. – Если вам все равно, я думаю отправиться домой прямо сейчас. Мне нужно кое-что сделать в квартире, когда я вернусь, и мне хотелось бы проведать Дженни, чтобы убедиться, все ли у нее в порядке.

– А что у нее может быть не в порядке? – спросил Морган, и у него задергалась губа. – Гам у нее мой племянник, который ухаживает за ней, не правда ли?

Грейси посмотрела на него с удивлением, и их глаза встретились.

– Я не думала, что вы знаете, – заикаясь, ответила она.

– Разумеется, я знаю. Рики сказал, что он не может приехать сюда, потому что вчера он должен был идти на холостяцкую вечеринку. Лучше бы он не лгал мне. Я сразу его раскусил и послал одного из моих людей перепроверить, чтобы внести полную ясность.

– Вы не имеете право шпионить за ними! – сердито сказала Грейси.

– Ладно, ладно, – засмеялся он. – Вам бы надо быть осторожнее, а то у вас маска спадет с лица. И я вижу под ней кое-какие чувства. Не потому ли это, что мы говорим о вашей сестре, а она единственный человек, которого вы любите в такой степени, что не можете скрывать ваши настоящие чувства?

– Нет, не поэтому, а потому, что вы не правильно поступаете, вмешиваясь в чужие жизни!

Она думала, что может пробить его броню, однако Морган, вместо того чтобы рассердиться, соединил руки за головой и расслабленно откинулся назад, вытянув перед собой свои длинные ноги. Грейси повела глазами вдоль линии его ног, и неожиданно на нее нахлынуло воспоминание о том, как ее пальцы пытались расстегнуть его ремень и ощутить теплое обнаженное тело рядом со своим.

– Вы можете сообщить сестре, что я принял решение, – сказал спокойно Морган. – Вы можете сказать ей, что я решил послать Рики в Париж на курсы, которые открываются через две недели, так что пусть они берут все, что могут взять друг от друга, в остающееся время.

Он встал и пошел прочь. Грейси смотрела на его удаляющуюся спину с холодным чувством. Она не знала, почему он столь внезапно принял такое решение, но инстинктивно чувствовала, что оно было принято только что, под влиянием момента.

По каким-то причинам, известным только ему, он был в дурном расположении духа. Возможно, что-то не ладилось с Алике. Она не видела ее и, чтобы не проявлять интереса, не хотела спрашивать у Моргана, где она, уехала ли.

Она посидела у бассейна еще немного, и вдруг у нее стало вызывать раздражение мирное жужжание стрекоз. Оно, казалось, было созвучно ее собственному раздражению собой за то, что она так сильно увлеклась, когда холодный разум говорит ей, что это ошибка. Он – ее босс. Мало того, он человек, не интересующийся никакими аспектами отношений, кроме чисто физических. Алике, подозревала она, продержится ровно столько времени, сколько она будет желанна.