Наталья Сафронова - Мозаика любви Страница 27

— Я хотела, но он запретил, говорит, что моей красоте это не нужно.

Женщинам, которых так любят, можно экономить на косметике. Под таким взглядом морщины сами разглаживаются, а щеки заливает натуральный румянец.

Они вовлекли меня в круговорот своих сумасшедших полетов. Мы ехали куда-то в сгущающихся сумерках, ждали его у каких-то таинственных ворот, а он неожиданно возник из темноты с другой стороны улицы. Самым главным занятием в том смешном путешествии был объезд всех возможных постов и «схоронов» ГАИ, потому что трезвых в машине не было. Но в каком-то пустынном переулке наши страхи материализовались в белый автомобиль с черными буквами на боку «ДПС» и бдительного стража дороги. Не дожидаясь сигнала, Сергей припарковал машину и пошел навстречу милиционеру, приветливо улыбаясь. Мы остались в салоне. После короткого разговора оба подошли к нам, и гаишник постучал в запотевшее окно. Мы открыли дверцу и вместе с теплом выпустили из заточения зеленого змия, принявшего форму клубящихся винных паров. Оценив коктейль чутким нюхом, сержант расслабился, ожидая легкой добычи, и спросил:

— Кто владелец машины?

Мы дружно и весело сказали:

— Не знаем.

— А кто был за рулем?

— Не знаем.

— Как не знаете? Вот этот гражданин при мне вышел из машины, а теперь говорит, что он пешеход. Это он был за рулем?

— Нет! — радостно заорали мы, поняв избранную тактику защиты.

— Тогда кто вас сюда привез? — обратился он к нам.

— Никто, мы сюда пришли пешком.

— А что вы делаете в машине?

— Греемся, очень замерзли по дороге.

Тут в наш диалог вклинился самоуверенный рокот Сергея:

— Хорошо, что мы с вами подошли, товарищ сержант. Девчонки клёвые мерзнут, надо помочь. Моя, чур, беленькая, — он заговорщицки подмигнул, сбитому с толку сержанту.

От такого напора тот опешил. Сергей, видя, что сопротивление сломлено, великодушно попросил сержанта в обмен на сто рублей подвезти его с девчонками куда-нибудь, где можно погреться. Веселая наглость дала неожиданный результат, и через десять минут мы были доставлены на патрульной машине к дверям пиццерии. Перед тем как покинуть машину, Сергей протянул обещанные деньги и, обаятельно улыбнувшись, напутствовал сержанта:

— Ты за машиной той пригляди до утра, все-таки неизвестно, чьей она окажется.

Уже совсем ручной гаишник согласно кивнул. Я поняла, что такой силе противостоять не может никто.

В тепле заведения мы затихли, возбуждение улеглось. Мы говорили о чем-то важном или о пустяках, но очень серьезно. Я пыталась их убедить в том, что расставаться нельзя, а они не спорили со мной, зная неизбежность разлуки. Мне не хотелось видеть, как «не сбываются мечты», и я поднялась, чтобы уйти.

Сергей вышел проводить меня, и на ступеньках я, не выдержав, сказала:

— Я ее очень люблю, мы дружим со школы.

— Я тоже ее люблю, — ответил он.

— Тогда не улетай, будь с ней или возьми с собой, — взмолилась я в отчаянии.

— Не оставляй ее, береги, — как эхо отозвался он, пронзенный болью вечного скитания в бесприютной высоте.

Слезы стояли у меня в глазах и мешали видеть, как становится влажным его взор. Мы обнялись, как перед вечной разлукой, и я уехала, терзаясь несправедливостью жизни, которая не дает шанса на счастье, а только дразнит им.

На следующий день мне хотелось успокоить, поддержать подругу, но она была весела и безмятежна.

— Он позвал тебя с собой? — с облегчением догадалась я.

— Нет, да я никогда и не согласилась бы, — ответила она.

— Ты не любишь его? — изумилась я.

— Люблю.

— Тогда почему?

— Потому что небо над моей головой для того, чтобы в нем летали журавли. Этого достаточно для счастья».

Глава 6

— Витя, я рад, что ты заехал ко мне, и сразу хочу тебя предупредить: то, что тебе придется делать, если мы договоримся, не соответствует тому, что ты можешь делать. На работе ты будешь скучать, — без лишних предисловий начал разговор с бывшим одноклассником владелец «Агрохимцентра».

— Не волнуйся, Мак, поскучаю, — ответил удивленный Крупинкин и отхлебнул кофе из толстенькой чашки, поставленной перед ним невозмутимой пожилой секретаршей Лобанова.

— Скучать ты долго не сможешь и начнешь мне все совершенствовать. Я ведь дружбу со службой не путаю, поэтому позвонил туда, где ты раньше работал, и поговорил с твоим начальством, — поделился информацией работодатель.

— И ты можешь мне об этом в глаза говорить? — Витя отодвинул недопитую чашку, как возмутительную подачку.

— А почему я должен это скрывать? Я же тебя не в футбол во дворе приглашаю играть? Мое дело для меня значит не меньше, чем твое для тебя. Хочу быть уверен, что человек, которого я беру на работу, в состоянии принести мне больше, чем мои расходы на его зарплату. Иначе он будет жить за мой счет, а это совсем другие отношения. Ты собираешься получать у меня пособие на бедность или зарабатывать деньги? — Тон Лобанова был жестким.

— Почему ты так со мной разговариваешь? Я могу уйти, — растерялся Крупинкин.

— Можешь, но чтобы наша с тобой старая дружба выдержала испытание совместной работой, мы должны поговорить один раз серьезно, — продолжил в том же тоне Лобанов.

— Я не понимаю, в чем ты меня заранее обвиняешь, Мак? — чувствуя несправедливую обиду, возмутился старый друг.

— В том, что ты не привык к рутинной работе от и до. Ты ученый, исследователь, творец, а нам в производстве творцы не нужны, — сформулировал печальную истину Анатолий.

— Тогда зачем ты меня позвал, я не напрашивался, — совсем сбился с толку Виктор.

— А затем, что у меня есть хорошее коммерческое предложение. Я нашел способ заработать на твоей науке деньги, — признался «капиталист проклятый».

— Ты ведь даже не знаешь, чем я занимаюсь, — возразил ученый, но услышал в ответ:

— Это не так важно, потом расскажешь. Я тебе предлагаю следующее: ты работаешь по проекту электронных продаж нашей продукции. Делаешь сайт, обеспечиваешь всю систему программно, запускаешь, тестируешь, сдаешь в эксплуатацию и занимаешься сопровождением. Это ты можешь сделать?

— Да, конечно, только мне нужно техническое задание, описание продукта, требования пользователей и клиентов, — быстро сформулировал Крупинкин.