Татьяна Алюшина - Больше, чем страсть Страница 27

Никакой худобы, угловатости и острых выступов суставов – наполненная жизнью, невероятно чувственная, истинно женская красота! И ее кожа! Это вообще нечто! Бело-розовая жемчужина, которая светится изнутри!

Обалдеть!

Леонардо да Винчи «Мадонна Витта», Боттичелли «Рождение Венеры», Джорджоне «Спящая Венера», модели Тициана – вот откуда сошла в современный мир эта девушка!

Она была венцом женственности, той самой глубокой, истинной никем и никогда не познанной до конца и практически утерянной современными женщинами в сумасшедшем ритме новой жизни.

Она являлась самой сутью женственности.

И это открытие настолько потрясло Даниила, поразило, что он смотрел на нее какое-то время и не мог оторваться от этого великолепного зрелища, откровенно недоумевая, как и почему всю жизнь принимал за женскую красоту и привлекательность совсем другое?

И в один неуловимый момент созерцание стало совершенно невозможным – он первый раз по-настоящему поцеловал ее в губы, и ему казалось, что они пахнут миндальным медом и сейчас он сойдет с ума…

Даниил совершенно забыл, что она может быть девственницей, так торопился и испугался, что сделал ей больно, – но даже это не имело уже значения, потому что остановиться он уже не мог.

Конечно, она была совершенно неопытна и ничего из сексуальной гимнастики не умела, но это ерунда – вот еще одно великое открытие Даниила Казарина в ту ночь. Он не мог оставить ее в покое, не мог оторваться от нее, но она так и осталась для него непознанной.

Она была влюблена в него и отдавалась целиком и полностью, но все равно в ней оставалось нечто загадочное, принадлежащее только ей, к чему не имелось доступа мужчине, как будто она знала и хранила вселенскую женскую тайну. А Казарин чувствовал, что ему нужна эта ее тайна, нужна эта девушка вся, без остатка, и что он хочет именно этот ее последний и самый главный непостижимый секрет!

И от этого неосознанного стремления полностью овладеть ее душой и телом он был груб за поздним их завтраком на морозе! Но она непостижимым образом сумела переплавить эту его грубость и жажду покорить, может, наказать даже, в невероятно чувственную радость – приняв его всего, вместе с его неистовым желанием подчинять, окутав его своей женственностью, утихомиривающей любые мужские штормы.

Она была неопытна, невинна и одновременно непостижимо женственна, таинственна и великолепна в постели. Он просто улетал, шалел, переживая такие оргазмы, которых не испытывал никогда.

Казарин не вылезал бы с этой заимки несколько дней, не выпуская Надюху из постели, но позвонила Закир, и Даниил поспешил отправить девочку домой. Ему почему-то совершенно не хотелось представлять ее знакомым и вводить в свой обычный круг общения, что-то останавливало его от таких шагов.

В тусовке он проводил время без Нади.

Даже решил пару дней не звонить и не общаться, посмотреть, насколько он спокойно перенесет воздержание от ее тела. Даже с работы два дня уходил пораньше, чтобы не пересекаться с Надей. И, несмотря на напряженные деловые встречи, переговоры и усталость, постоянно думал о ней и видел мысленным взором это бело-розовое роскошное тело на темных простынях и шалел от таких воспоминаний.

Никакие другие женщины не могли заменить Надю. Даниил даже и не пытался экспериментировать, на второй вечер сдался и поехал за ней.

Он навсегда запомнил, как распахнул холодильник, что-то говорил, и в этот момент повернулся к ней и все забыл на свете – она смотрела на него таким счастливо-влюбленным взглядом, что казалось, эти колдовские глаза светятся каким-то неземным светом. Казарин захотел ее так сильно, что испугался, что опозорится, кончив даже не поцеловав. И взял прямо на столе в кухне, и улетел от потрясающего оргазма.

А потом… Потом Наде попалась эта фотография с Оксанкой в журнале.

Он сказал, что спал с Закир специально, чтобы объяснить девочке правила его жизни. Оксанка действительно предлагала секс и расхаживала по дому голой, но Даниила совершенно не возбуждало ее спортивное, стройное тело. Он все еще чувствовал «послевкусие» последнего оргазма, полученного с Надей, и отчего-то это ощущение хотелось продлить и смаковать.

Даниил отдавал себе отчет, что рано или поздно подобный разговор с девушкой Надей обязательно состоится. Он слишком хорошо знал правила жизни обеспеченных людей, как «дружат» и «любят» в этом сообществе. Он слишком хорошо знал женщин и их стремления, чтобы хоть кому-то из них позволить привязать его к себе. Он ценил свою свободу выше всего, его не интересовали ни привязанности душевные, ни отношения большие, чем просто хороший секс.

Но отчего-то, когда Даниил объяснял это Наде, на душе, стало так погано, словно он участвовал в групповом изнасиловании. И он не мог смотреть в ее неземные глаза, наполненные болью и слезами, и слышать ее убитый голос.

Да и ладно! Не принимаешь моих правил – свободна!

Да и сразу было понятно, что девочка из другого мира в наивных фантазиях о любви настолько далека от реальной жизни, что задержаться в мире и постели Казарина могла совсем ненадолго. Да, господи – о чем он вообще! Девчонка из провинции, детский сад, с этим «любовь-верность»! Отчитала его, как пацана какого-то, что-то там наумничала, мораль подвела! Идиотизм! Как он вообще повелся?! Ну ладно, секс фантастический, тело роскошное, ну побаловался, и хватит!

И, раздраженный, поругивающий себя за то, что вообще связался с ней, Даниил поехал за город, в гости к друзьям, звавшим его на баню с сиганием в прорубь и деловой пьянкой, правда, без покупных девочек, а со старыми подругами.

Будучи в легком опьянении, барышню Казарин выбрал пополней остальных подружек и даже посмеялся над собой, когда это понял. Известная, кстати, дива светская, которая твердит о своей «полной» индивидуальности, повторяя, что женщина не должна быть суповым набором, а иметь на костях плоть.

Она была хороша, никто не спорит, хотя еще месяц назад Даниил и не подумал бы пригласить ее на секс – не его размерчик. Но ей до Надюхи все равно, что телеге до космического аппарата – ни телом, тщательно обихаживаемым в салонах, но лишенным природной чувственной манкости и притягательности, ни душевностью, ни чем-либо остальным.

Когда Даниил разделся, подошел к кровати и увидел, как дама, приподнявшись на локте, смотрит на него, как кошка на сметану, в предвкушении, только губы не облизывала разве что – ему стало тошно. Он вдруг со всей отчетливостью представил, как смотрела на него Надюха своими потрясающими глазищами, переполненными любовью, восхищением и какой-то тайной…