Встретимся в Загсе или на небесах (СИ) - "Iva River" Страница 27

Мозг снова отказывался стыковать эту чудовищную информацию, но когда к нам вышел Добромир и сообщил, что Савва по предварительной версии отравлен, мои глаза просто, что называется, «полезли на лоб».

— Этого не может быть! — не сдержавшись, выкрикнула я.

— Почему? — спокойно спросил следователь.

— Потому что не может! Его не могли отравить! Вы не представляете, что это был за человек… — я залилась слезами, глаза защипало, а сердце нестерпимо заныло.

— Отравить могут любого, — «оптимистично» заметил Добромир. — Гаврилов, проводи мадемуазель в дамскую комнату, пусть умоется. А мы, пожалуй, начнём, помолясь… Господин Веселовский, прошу за мной.

Прорыдавшись, я тщательно смыла с себя растёкшийся макияж и уставилась в зеркало на своё мокрое бледное лицо с мгновенно образовавшимися под глазами тёмными кругами.

«Как такое может быть… почему?..» — спросила я своё отражение. Отражение всхлипнуло и ответило растерянным взглядом, тоже не зная ответа на этот вопрос.

В дверь деликатно постучали. Я оторвала кусок бумажного полотенца, вытерла лицо и вышла к провожатому.

Добромир меня ждал, и как только я вернулась, сразу пригласил к себе.

— Маргарита Николаевна, я пока не буду вдаваться в детали, кто, где, когда и как. Мне уже достаточно подробно рассказал обо всём ваш приятель. У меня всего один вопрос: как вы считаете, кто мог поместить яд в бокал? — спросил он, когда я села напротив.

— Я не знаю, Добромир Петрович… — удручённо всхлипнула я.

— Хорошо. Тогда спрошу по-другому. Кто мог желать господину дизайнеру смерти?

— Я не знаю…

— А вам?

— Почему мне? — я растерянно вскинула голову.

— Потому что Александр говорит, что убитый, возможно, выпил ваш коньяк. Как бы случайно. Или вы умышленно бокалы перепутали?

— Нет конечно, ну что вы…

— Так кто же вас так ненавидит, чтобы прилюдно травить, сильно рискуя быть замеченным? А, Маргарита Николаевна?

— Я не знаю… Правда, не знаю…

«А вдруг это Иван после моего отказа решил со мной разделаться?!» — от этой мысли меня прошиб холодный пот.

— Что? — тут же среагировал Добромир, сделав стойку, как легавая с хорошим чутьём. — О чём вы сейчас подумали?

Говорить или нет? С одной стороны, Ваня кажется безобидным, а с другой — очевидно же, что у него не все дома… Кто его знает, как сотрясённый мозг воспринимает отказы девушек? Вдруг именно так?

«Наверное, надо сказать», — подумала я и ничего не сказала. Вместо этого пролепетала какую-то отговорку и сама закидала следователя вопросами:

— А вы же сказали, что версия предварительная? Значит, это ещё не точно? Зачем же вы тогда такие вопросы задаёте, если до конца не ясно?

— Ну люблю я так, заранее подстраховаться, — по-дружески ответил фанат-Добромир. — Всегда оно лучше по горячим следам… Так может, у вас всё-таки есть какие-то предположения?

Я мрачно качнула головой. Откуда…

В общем, разговор не заладился, оно и понятно, человек в шоковом состоянии (а моё состояние назвать иначе было нельзя) не может смотреть на вещи здраво. Следователь это понял и отпустил меня, пообещав в ближайшее время навестить.

Когда я вышла, все кинулись ко мне с расспросами, будто я непосредственный Добромиров начальник, и он просто обязан был передо мной отчитаться.

— Ребят, да не знаю я ничего, — отмахнулась я удручённо. — У них у самих ещё ясности нет. Они пока даже не могут с уверенностью сказать, что Савва отравлен… — проговорив это, я вновь залилась слезами, и друзья бросились меня утешать.

Через некоторое время, взяв со всех участников невесёлых посиделок подписку о невыезде, нас отпустили.

Глава 18. Страхи и сомнения

Прошло два дня. Ночью мне снился Савва. В раю… Ну, я так думаю, что в раю. Во всяком случае, вокруг толпились какие-то люди, с виду похожие на святых, и говорили что-то ободряющее — это я решила, глядя на лица. Слов было не разобрать, но сам факт меня несколько утешил — хоть в рай попал… Впрочем, куда же ещё такому?..

Однако Савва был крайне раздосадован и, отмахнувшись от всех, растворился в воздухе.

В тот же миг мой слух прорезался, и на меня обрушился гул голосов. За многословием текст смешивался и терялся, а я изо всех сил пыталась хоть что-то понять. В результате, мне удалось распознать одно единственное знакомое слово: конец.

В тот же миг меня выкинуло в действительность, я резко открыла глаза и уставилась во мрак.

Темнота была не полной, ещё с вечера я заметила на небе круглый диск луны, и сейчас сквозь занавески сочился её неровный потусторонний свет. Он стелился по полу, выхватывал из тьмы кусочки интерьера и причудливо отражал их в зеркалах.

Где-то тревожно постукивала о стекло стылая ветка, и этот монотонный звук был единственным, что разносился в спящем доме. Даже никакие часы не тикали, и мне вдруг почудилось, что мировая катастрофа уже произошла и ни к чему больше вести отсчёт времени, а эта комната — последний уцелевший островок среди руин цивилизации. И только одно, случайно забытое сердце ещё испуганно бьётся на этой пустынной планете — моё…

Казалось, тёмные углы, недосягаемые для лунного света, хищно затаились и вот-вот набросятся на меня и задушат, исправляя чью-то недоработку. А солнце больше никогда не взойдёт…

Меня охватила паника.

«Зачем я сослала Магистра в мансарду вместе с другими котами?! Будь он рядом, мне бы не было так страшно…»

Я соскочила с кровати, кинулась в коридор, в три прыжка преодолела его и понеслась вверх по лестнице.

Влетев на последний этаж, громко хлопнула ладонью по нижнему выключателю, и тут же отовсюду полился приглушённый голубоватый свет. В глубине морем разлитого пола плавали причудливые рыбы, колыхались кораллы и зелёные водоросли, и сейчас от вида этого мёртвого подводного царства, так восхищавшего днём, меня затрясло ещё больше.

С диванчиков и кресел, разбуженные моим неожиданным вторжением, стали одна за другой подниматься сонные мордахи.

Магистр, дрыхнувший на бильярдном столе, открыл глаза, сел с недовольной миной, а затем лениво переместился к ближайшей от меня угловой лузе.

— Ты чего босая? — зевнув, спросил он.

Я опустила глаза — точно. От этого вопроса — такого домашнего и обыденного, от вида родных заспанных мордах, ледяная глыба ужаса, пленившая моё сознание, начала стремительно таять, словно угодивший в тёплое течение айсберг.

До уха донеслось, как на первом этаже, вероятно, разбуженный моими скачками по лестнице, тявкнул Федька.

Я облегчённо перевела дух, подошла к Магистру и уселась рядом на стол, свесив ноги.

— Что-то испугалась так, — пожаловалась я, притягивая кота к себе на колени. — Вы как тут, нормально?

— Да мы хорошо, — ответил он и внимательно посмотрел на меня. — А вот тебе пора успокоительное пить. Нервная стала — жуть.

— Обойдусь, — отмахнулась я. — Скажи лучше, делать-то что?

— Ты о чём?

— Я вообще…

— «Вообще» — не знаю…

— Вот и поговорили, — вздохнула я. — А я думала, ты всё знаешь.

— Может, и всё, но не всё сказать могу, — туманно отозвался кот.

— Понятно… Тогда спать давай. Я, пожалуй, тоже здесь лягу…

— Давай, — понимающе кивнул Маг и перепрыгнул на один из диванов.

Соорудив лежбище из пледов и диванных подушек, я погасила свет, улеглась и воззрилась на чёрный, усыпанный звёздами, прямоугольник неба в стеклянном потолке.

Красота в этот раз и не думала спасать, тоска мерцала далёкими созвездиями и отражалась в моих глазах непрошеными слезинками.

«Немедленно начинай думать о чём-то приятном! — приказала я себе, борясь с гнетущей тоской, которая вновь пыталась полностью завладеть мною. — Вот хоть о котах!»

«Тёплые коты летят по небу облаками…» — вспомнила я чудесную, недавно услышанную песенку группы «Flёur», которую смело можно было сделать гимном нашего дома, и чтобы отвлечься от тяжких дум, стала напевать про себя запомнившиеся слова, прижимая к ноющему сердцу Магистра: