Мой любимый враг - Елена Алексеевна Шолохова Страница 27

Раньше Женька не задумывалась над словами матери, потому что больше любила отца, добродушного и спокойного. Но сейчас отчётливо видела в них определенный резон. Во всяком случае отцом мать крутила как хотела. Да и не только отцом. И действительно – своего добивалась.

Вот и Гольц на Женьку даже не смотрел, хотя она всегда старалась быть хорошей. Уж с ним она точно вела себя – милее не бывает. Но он ведь в итоге клюнул на Таньку, которая умудрялась даже с душкой-физруком поскандалить.

***

Всё получилось как нельзя лучше. Целый вечер Женька лепила эти дурацкие сообщения в фотошопе. И не зря. А с Гольцем так вообще вышло прекрасно. Там и лепить ничего не пришлось – пару обидных фраз она нашла у них в переписке и переслала ему.

"Вот, читай, как Таня про тебя отзывается".

Остальные тоже страшно оскорбились, получив Женькины скрины, и сговорились с Ларионовой больше не общаться и вообще её не замечать. Что, в общем-то, и требовалось.

Только вот Женькина обида никуда не делась. Не стало легче. Ничуть. Этого было мало. Только чем ещё могла отплатить ей за подлость Женька – она не знала.

***

– Мне кажется, новенькому Ларионова понравилась. А он – ей, – поделилась с ней наблюдениями Лида Бусыгина.

Лида была настоящим отщепенцем в их классе. Никто с ней даже не здоровался, и та настолько привыкла к своей незавидной участи, что даже не верила поначалу, что такая, как она, Женька, может с ней всерьез общаться. Тем более дружить. Она стеснялась слова сказать, да даже взглянуть на Женьку. Заикалась, лепетала что-то себе под нос. Ну, потом немного осмелела. И, между прочим, оказалась благодарной в отличие от Ларионовой.

Она слушала Женьку, затаив дыхание, смотрела на нее щенячьими глазками и, похоже, была готова на всё ради новой подруги. Женька же чувствовала себя благодетельницей, и это было приятное ощущение. Не то что с Ларионовой, которая сразу вставала на дыбы, лишь только той покажется в словах или в тоне намек на снисхождение.

Убогие нормальными не бывают, решила для себя Женька. Они либо такие, как Ларионова, с неадекватным восприятием и болезненной гордостью, доходящей до психоза. Либо такие, как Лида Бусыгина, вообще без всякой гордости и готовые служить.

Бусыгина ей нравилась больше, пусть с ней и было немного скучно, но зато комфортно, а её услужливость льстила.

К тому же, молчаливая тень Лида, как оказалось, была очень наблюдательна. Видимо, только это ей и оставалось все годы – не вариться самой в классной жизни, а смотреть на других и невольно всё подмечать. А уж кто на кого запал – это Лида секла сразу. И полную выкладку всех сердечных тайн их класса выдала. Про Гольца тоже, чем сильно смутила Женьку.

Но сейчас Бусыгина её ошарашила.

– Нравится? Новенькому? В смысле Рощину? – недоверчиво переспросила она.

– Да, – глупо улыбаясь, кивнула Лида.

А Женька вдруг испытала неожиданный прилив раздражения.

– Да как она ему может нравиться? Такое убожество!

– А они еще в тот день, когда вы поссорились, с ним в столовке переглядывались. И потом тоже… Ну это видно, Жень. Я такое сразу замечаю. А чего ты злишься? Это ж хорошо. Она от Славки твоего отцепиться теперь.

– Эта сучка мне жизнь испортила, – процедила она. – Уже не только в Славе дело. Уже дело в принципе. За пакости надо платить, понимаешь? Говоришь, Рощин на нее пялится? Капец! Нет, ну как так-то? Сама посуди, кто он и кто она!

– Ну да, – Лида сочувствующе улыбалась.

– Они не общаются?

– Я, как поняла, нет. Даже не здороваются. Просто смотрят друг на друга. Вот так, – Лида уставилась на Женьку коровьим взглядом. – Ну, он на нее так. А она – вот так. – Лида, как умела, изобразила смущение.

– Боже ж ты мой, – фыркнула Женька. – И новенький туда же… Хотя ну на что там смотреть, а?

– Да, – согласно закивала Лида.

Идея с их перепиской пришла сама собой. После Лидиных наблюдений, после рассказов, как Рощин послал доставучую Красовскую, после того, как Красовскую все обсмеяли. Да и просто хотелось мести.

Бусыгина её поддержала, она ей вообще во всем поддакивала.

После занятий они зашли в салон связи, купили две симки, завели два аккаунта в вк – "его" и "её". Мало-мальски наполнили страницы для виду.

Ему писала Женька, а ей – Лида.

Рощин отвечал и отвечал терпеливо, хотя Женька из кожи вон лезла, стараясь выглядеть полной дурой. Значит, действительно, эта проклятая Ларионова ему нравилась. А так хотелось показать ему, какая она тупая, какая убогая, недостойная и слишком доступная. Таких же нормальные пацаны брезгуют?

А он все равно не сливался.

Интимные фотки – вот что нужно. Уж сколько было таких случаев – не счесть. Даже в их добропорядочной гимназии произошло целых два инцидента за один только прошедший год, когда девчонки присылали своим бой-френдам из класса нюдсы и сразу становились звездами эфира. Потому что пацаны, даже нормальные, просто дуреют от такого и сразу же всем трезвонят.

И даже их одноклассники, ну кроме Гольца, естественно, этим страдали. Правда, кого они там разводили на обнаженку – Женька не знала. Просто краем уха слышала на переменах и особо не вникала. Но знала уже, что это у них теперь как особый вид спорта. А эти дурацкие фотки – как трофеи победителей.

– Давай тебя топлес сфоткаем? – предложила Женька Лиде.

Та застеснялась, но упиралась недолго. Дружба дороже.

– Ты не переживай, – успокаивала ее Женька, вырисовывая на груди помадой букву Д. – Лица твоего никто не увидит. Вообще не понять будет, что это ты… и что это не Танька.

Лида, конечно, зажималась, но было весело. Они обе хохотали как сумасшедшие, отправляя фотки и представляя,