Татьяна Алюшина - Любовь со вкусом вишни Страница 27

Бабуля поставила перед собой маленький столик, с которого брала и передавала Нике письма, документы, а теперь и папку.

– Я все оформила на тебя, мне помог нотариус. Потом прочтешь. Помнишь, я пару раз просила тебя подписать документы – это они и есть.

– А где ты на все это деньги взяла?

Бабуля отмахнулась.

– Скопила.

– Слушай, если у нас был дом, почему мы никогда там не жили, а даже дачу летом несколько раз снимали? – совершенно ошарашенная новостями, спросила Вероника.

– Потому что там жили другие люди.

– Какие другие?

– Там жили Олег, мой брат, и Василий, твой родной дед! – задорно блеснув глазами, ответила бабуля.

– Ничего себе! Это как? – обалдела окончательно Ника.

– Однажды ночью в августе сорок пятого ко мне пришел Олег. Он рассказал, что история повторяется, как и с отцом, что очень многих его товарищей, которые были связными с агентурой или курьерами, начали арестовывать и что ему удалось фальсифицировать свою смерть. Теперь у него новые документы, но даже с очень надежными документами он не может уехать за границу. Мы решили, что Олег поселится в нашем доме. Соседи там сплошь новые, его в лицо никто не знал. Придумали легенду, что он, мол, родной брат моего мужа, фронтовик, контуженный, израненный, больной, дом его разбомблен, и жить ему негде, что вся семья погибла, а он остался совсем один. Так он там и остался жить. Брат постоянно куда-то ездил, отлучался, часто бывало, что и на месяц и два, но всегда возвращался. Последние годы жизни если и уезжал, то редко и ненадолго.

– Он умер?

– Да, десять лет назад.

– А дедушка?

– В пятьдесят втором году я очень сильно заболела. Врачи так и не смогли поставить диагноз. Я не могла двигаться, меня не парализовало, просто не было сил ни руку, ни ногу поднять. С Васей мы все время поддерживали связь, переписывались через Сонечку и ее знакомую – целая история, как это было! Когда Вася узнал, что я при смерти, он сбежал из лагеря и добрался до меня!

– Не может быть! Это просто невозможно! Тогда никто не убегал! – окончательно обалдевшая от обрушившегося потока невероятной, какой-то совсем уж неправдоподобной информации, не поверила Вероника.

– Убегали, только их всех ловили и расстреливали, а он сбежал! – радостно улыбаясь, став вдруг молодой и задорной, утвердила бабуля. – Он у меня такой! Лихой, ничего не боится! Он пришел прямо к Соне и заставил ее перевезти меня из больницы в наш дом. Они меня с Олегом выходили и на ноги поставили. И Вася остался там жить. Соседям объяснили, что это боевой товарищ Олега, приехал досматривать больного друга. Отлучки Олега объясняли долгим лежанием по больницам. – Бабуля засмеялась. – Вообще они сразу спелись! Как братья родные, хоть Олег и был старше моего Васечки. А мы с Васей прожили очень счастливо все эти годы, только он так мне и не разрешил рассказать Андрею про себя, все говорил: потом, я же беглый!

– Подожди, подожди! Так это и есть та самая «Ирина Львовна», к которой ты каждое лето ездила? – потрясенно спросила Ника.

– Да! – рассмеялась бабуля. – Кстати, Сонечка к нам туда частенько приезжала на выходные, – без зазрения совести сдала она подругу.

Каждое лето с первого июня по тридцатое августа бабуля уезжала жить за город на дачу к так называемой «Ирине Львовне», к которой ни под каким видом никому из семьи не разрешалось приезжать. Объясняя сей запрет тем, что, дескать, хозяйка дама болезненная и нервная и посторонних, коме бабули и Сонечки, не переносит. Связываться с бабулей можно было только посредством телеграммы, а раз в две недели она и сама звонила с ближайшей поселковой почты узнать, как дела. А Сонечка действительно ездила частенько ее навещать.

Ну и бабушки!

– Но почему вы не рассказали папе?

– Когда он был маленьким, мог где-то похвастаться отцом или случайно проговориться, нельзя было вешать на ребенка такую тайну. А когда учился в институте и закончил его, его ждало блестящее будущее и карьера перспективная, он мог испортить себе анкету. Ты же помнишь своего папу, он бы сразу стал искать справедливости, добиваться оправдания и реабилитации отца, Василий категорически возражал.

– Ну а почему вы мне не рассказали раньше? Время сейчас другое, и я бы молчала, раз уж вы не хотели огласки.

– Пока ты была маленькой, по той же причине, а потом… – Она махнула рукой. – Ты, Никуша, сейчас к нему не езди. Поедешь после, ладно?

– А как же он? Я имею в виду, не приедет? – запинаясь и боясь произнести страшное слово, осторожно спросила она.

– Нет. Мы договорились, что нет. Потом на могилу придет.

О господи! На могилу!

Вероника тряхнула головой – нельзя! И не стала возражать, это было только их личное дело.

– Ну надо же! – воскликнула она, стараясь изгнать тяжелые мысли. – У меня есть дедушка!

– Да, есть! Все, Никуша, я устала и главное рассказала, если какую мелочь забыла, потом расскажу. Давай отдыхать.

Она с трудом поднялась с кресла, распрямилась, даже в трудной болезни не утратив своей стати и величавости осанки.

– Да, и еще. Прости меня, девочка, за все: за то, что не рассказала твоему отцу, за то, что не рассказала тебе раньше, сохраняя последние годы жизни с Василием только для себя, за то, что не стала жить с тобой и Соней, втроем нам было бы легче, чем тебе одной между двух домов разрываться, за то, что так и не примирилась со смертью Андрюши и Наденьки.

Ника вскочила и, обежав стол, крепко-крепко обняла бабулю, прижалась к ней и, не разрешая себе плакать, сказала:

– Я тебя люблю! И не надо просить прощения, ты во всем права! И не прощайся со мной, подожди еще!

На следующий день после бабулиных поминок девятого дня Вероника поехала знакомиться с дедушкой. В электричке всю дорогу представляла себе, какой он, что она ему скажет. и все старалась взять себя в руки, успокоить бегущее впереди сердце и вспоминала, вспоминала бабушкин рассказ.

Дом ее поразил!

Она несколько раз сверилась с адресом, который выписала на бумажку, и никак не могла поверить, что попала именно туда.

Большой, добротный, каменный, выстроенный в стиле совсем не свойственном для тридцатых годов. Два этажа и третий, чердачный, под островерхой крышей. Парадный вход, к которому тянулась дорожка от калитки, был сделан ажурным, застекленным эркером, на который опирался широкий балкон второго этажа. Справа и слева от входа тянулась широкая, тоже застекленная веранда. Позади и по бокам дома стояли высокие, величавые сосны и ели, сосны же росли и по всему участку. А вот забор был современный, каменный и довольно высокий, через который трудно рассмотреть участок с улицы.