Одолжи мне жениха - Дарья Волкова Страница 27

* * *

Вот такими примерно событиями была наполнена наша жизнь в течение двух недель. Исключений было два. Один раз мы собрались в кино. А второй раз Ярослав сдержал данное мне когда-то слово, и мы на выходные уехали в дом отдыха. Но обо всём по порядку.

* * *

Руки бы оторвать тому, кто проектировал этот торговый центр! Парковка крошечная и вечно забита под завязку. Машину пришлось ставить напротив, через дорогу. Заглушив двигатель, Ярослав достал телефон.

Сказал:

– Я на стоянке напротив.

Услышал в ответ:

– Бегу.

Ярослав погасил экран и перевёл телефон на беззвучный режим. Всё. Рабочий день закончился.

Раньше он специально заставлял себя выключаться из рабочего процесса. Работать Ярослав умел и любил. Но не хотел повторения судьбы отца. Всех денег не заработаешь, все дела не переделаешь. И надо уметь останавливать конвейер дел и мыслей. Ярослав для этого использовал всё, что подвернётся под руку – компьютерные игры, кино, телевизор, соцсети. Всё, что угодно – нужно обязательно переключить голову.

Сейчас голова переключалась сама, стоило только стихнуть напору ежедневных дел. Более того – иногда было сложно думать о работе, когда мысли то и дело возвращались…

…К ней.

Вон она стоит на противоположной стороне дороги, дисциплинированно ожидает зелёный сигнал светофора. Ярослав был уверен, что заметил бы Тоню, даже если бы у нее не было такой яркой малиновой шевелюры. Потому что сначала взгляд зафиксировал силуэт, фигуру.

Тоня стояла и нетерпеливо притоптывала ногой, не сводя взгляда со светофора. Торопится. К нему.

Едва зажегся зелёный, Тоня сорвалась с места и побежала. Ярослав забыл про всё, он смотрел, как она бежит. К нему бежит.

На ней лёгкие, тонкие, просторные брюки и футболка. Одежда не сковывает движений и не скрывает их. И невозможно не любоваться. Движения точные и стремительные. Ничего нигде не трясётся, не прыгает, не болтается. Тоня вся словно литая – упругая, рельефная, как ожившая античная статуя.

И невероятно нежная при этом.

Эта девочка с красной шевелюрой, острым язычком, не лезущая за словом в карман, с заливистым смехом, не знающая, кажется, запретных тем в разговоре, может и отбрить, и матом послать. И борщом накормить.

И приласкать. Так приласкать…

В постели, когда он снимал с нее одежду, смешливая и острая на язык девчонка куда-то исчезала. И на ее месте появлялось такое чудо нежное, что Ярослав поначалу просто задыхался. Никто и никогда не говорил ему столько нежных слов. Он никогда бы не подумал, что будет так на это реагировать. Может быть, дело в контрасте. Когда одна и та же девушка сначала ехидно предлагает тебе купить мозги или, не моргнув глазом, рассказывает про тонкости мужской эпиляции. А потом, позже, она же, всхлипывая и крепко обняв за шею, шепчет… Чего только не шепчет.

Ярочка… хороший мой… мальчик мой… солнышко… мой малыш…

Ярослав кашлянул, прочистил горло. Так, наверное, его только в младенчестве называли. Наверное, называли, но он не помнит. И он, конечно, с крайне снисходительным видом позволял ей, крайне смущенной, называть его Ярочкой. В постели. А сам дождаться этого не мог и млел, слушая. Назовёт она его малышом сейчас, когда сядет в машину – он возмутится. Не назовёт сегодня ночью – затоскует.

Открылась пассажирская дверца, и Тоня плюхнулась на сиденье.

– Привет! – произнесла она жизнерадостно.

А вот целовать не стала. Она вообще как-то вне дома держалась отстранённо. Да они и почти не бывали нигде вместе вне дома. Сегодня вот запланировали совместный выход, и…

– Привет, – ответил Ярослав и вздохнул.

Перспектива ехать в кинотеатр показалась ему теперь совсем малопривлекательной. Сидел тут, вспоминал, думал. Додумался. Довспоминался. Всё соображение утекло вниз.

– Чего такой кислый? – Тоня перестала улыбаться и внимательно на него посмотрела. – Ты себя нормально чувствуешь? Не заболел?

– Вроде того. У меня… опухоль.

На фоне малиновых волос лицо Тони стало белым как мел.

– Какая?.. Где?..

Он взял ее руку и приложил к своему паху.

– Здесь.

Реакция у Тони молниеносная, и от подзатыльника Ярослав не увернулся. Да и не слишком старался.

– Идиот!

Спорить не стал. Перегнулся – и поцеловал. Ну какое, к чёрту, кино, когда тут такое нежное и ласковое чудо под руками и губами?

– Поехали домой, а?

Еще один крепкий поцелуй, и она кивает с улыбкой.

– Поехали. Буду тебя… лечить. Наложением рук. И губ.

Спустя сорок минут он уже снова был ее малышом и солнышком. Кто бы ему сказал, что он будет так ждать этих слов…

* * *

Дом отдыха был прекрасен. Я не бывала в таких местах и просто наслаждалась. Не, не так. НАСЛАЖДАЛАСЬ.

Для начала – там был шикарный бассейн. И я поняла, откуда у Ярослава такая отпадная фигура. Семь лет ходил в бассейн. Он даже баттерфляем может! Умаявшись и устроившись у бортика, я наблюдала, как он красуется, рассекая воду сразу двумя руками. Выглядит красиво и лично для меня – нереально. Понятно теперь, откуда такие плечи. Ярославом любовалась не только я. Поэтому у меня скоро возникло острое желание перетопить самолично всех куриц в бассейне, что глазели на моего (!) Ярочку. Ну он же не виноват, что такой красивый! Жажда убийства утихла во мне, только когда он подплыл и крепко поцеловал в губы. Нате-ка, выкусите!

Потом мы пообедали, а аппетит мы наплавали о-го-го какой. И пошли гулять. Территория на первый взгляд казалась дикой, но это только на первый взгляд. На самом деле это было искусство садовников и ландшафтных дизайнеров А еще там была конюшня. И…

Нет, я категорически отказалась садиться на коня. Я даже предположить не могла, что это такие огромные животные. Я даже подойти к ним не решалась близко. Я, знаете ли, к другим коням привыкла.

А мой вредный и ехидный конь вывел мне… осла! Ослика, представляете? Более того, этот манипулятор уговорил меня на эту милую ушастую скотинку сесть. И я села – ослик был совсем не страшный, в отличие от коня. Ярослав явно получал колоссальное удовольствие от процесса – фотографировал меня, комментировал, а я так ржала, что едва не упала с ослика. Я его окрестила Яриком. Что вызвало новую волну смеха.

После ужина мы пошли в кинозал – в доме отдыха был небольшой кинозал. Там мы смотрели совершенно необыкновенную картину,