Ирина Волчок - В Калифорнии морозов не бывает Страница 27

В общем, первое впечатление её не обмануло: этот тип был способен на всё…

Телефон на столике угрожающе зажужжал и приготовился атаковать вазу с рябиновыми ветками.

— А ещё у тебя вместо сумки был пакет с «Битлами», — без предисловия сказал Максим. — А кошелёк и паспорт ты вытаскивала из-за пазухи. Видишь, я всё помню, а ты сомневалась.

— Отчёт не хочешь читать, да? — с пониманием спросила Александра. — Лентяй. Сачок. А ещё в олигархи намылился.

— Я зря позвонил? — испугался Максим. — Ты уже работаешь? Я тебе помешал? Я больше не буду. Я буду отчёт читать, вот прямо сейчас, вот прямо сию же секунду… Это я так, задумался чего-то. Вспоминать стал. Ну, вот и… вот.

— Да я тоже не работаю, — призналась Александра. — Тоже чего-то задумалась и стала вспоминать. Максюха, а какое у тебя от меня первое впечатление было? Я сейчас не про одежду, а вообще.

— Правильное у меня первое впечатление было, — уверенно сказал Максим. — У меня всегда первое впечатление — самое правильное. Я сразу понял, что ты упрямая, как осёл.

— Ну, здрасте, — обиделась Александра. — И Славка то же самое говорит! Почему хоть упрямая? Главное — как осёл!

— А потому, что обедать со мной не захотела. И переночевать у сеструхи не захотела. Даже у сеструхи! А я ведь без всяких намерений, всё по-честному… И с дядей Петей на машине ехать не захотела. Упёрлась, как осёл: билет на поезд, билет на поезд! Обязательно сегодня, обязательно сегодня! Конечно, как осёл. Я ж говорю: первое впечатление самое верное.

Александра помолчала, повздыхала и с надеждой спросила:

— И с тех пор ты не изменил своего мнения?

— Изменил, — с готовностью признался он. — Ты упрямая не как осёл, а как два осла. Или даже три.

— Иди читать свой отчёт, — сурово приказала она. — И пусть тебя греет мысль о возможном олигаршестве. А мне тоже поработать пора. Пока ты не разорил наше издательство. Пока.

— Пока, — эхом отозвался Максим. — Пока-пока… Пока не разорил…

Кажется, он опять хихикал, закрывая трубку рукой. Неужели он все их телефонные разговоры записывает? Надо всё-таки как-нибудь послушать эту его аудиокнигу. Может быть, хоть тогда она поймёт, о чем они всё время говорят.

А пока всё-таки следует поработать. Уже третий час, а она только две главы прочитала. И то не уверена, что именно две главы. Делит-то она книгу на главы совершенно волюнтаристски, просто где отрывается от чтения — там и конец главы. И начало следующей. В каком месте она оторвалась в прошлый раз? А, вот в этом: «Я ещё не понимал, что уже дождался… Я ещё не понимал, что уже дождался… Я ещё не понимал…» Странно. Почему одна фраза несколько раз повторяется? Ошибка набора или этот нервный концептуалист думает, что изобрёл новый литературный приём? Ладно, пока надо просто на полях отметить, а там разберёмся. Заодно пусть в этом месте и начинается третья глава. Александра устроилась поудобней, написала своей любимой ручкой на полях вёрстки «Глава 3» и стала читать.

Глава 3

Я ещё не понимал, что уже дождался…

Я ещё не понимал…

И даже на второй день, когда сидел у Марка в кабинете, вместо того, чтобы ехать в Сочи, сидел, ничего не делал, смотрел на дверь, ждал чего-то, — даже тогда я ещё не понимал, что уже дождался.

Или понимал. Просто не хотел признаваться себе. Кто же хочет признаваться себе в сумасшествии? Никто не хочет. И я не хотел. Это потом уже всё равно стало, а тогда было ещё не всё равно. Тогда я ещё мог думать о том, что вот в Сочи поехал не я, а кто-то другой. Хотя кто поехал — этого я даже узнавать не стал. Может, кто-то и говорил, не помню. Помню, что не думал об этом. Не помню, о чём думал. Наверное, ни о чём. Просто сидел и ждал.

Нет, помню, о чём думал! Я думал: вчера, когда Марк увёл её к Главному, я тоже вот так сидел и ждал. Наверное, целый час. Марк наконец вернулся, один. Я удивился, что она не вернулась, не могла же она уйти без своей синей куртки на белом меху, и рукава завёрнуты так, что получились белые меховые манжеты. Куртка наверняка из Японии, наверняка. Лилия сама говорила, а она в таких вещах никогда не ошибается. Такая куртка на всю Москву одна. То есть теперь две, но эта всё-таки другая. Наверное, по другим лекалам сшита. Ну, не важно. Дело не в этом. Дело в том, что она не могла уйти без своей куртки. Или могла? Наверное, я тогда уже ничего не соображал, потому что даже спросил у Марка:

— Она что, ушла?

— В приёмной сидит, — сказал Марк и противно захихикал себе под нос. — Катерина её чаем поит. Катерина! А? Главный хотел кофием напоить, коньячку предлагал — не стала. Главный! А? Выходит, ничто человеческое и ему не чуждо. Да ей кому угодно голову заморочить — раз плюнуть. Проще пареной репы. Кака-а-ая женщина… Ну, да ты сам видел, что я тебе объясняю.

Мне захотелось ударить Марка. Всё-таки он бывает очень неприятным. Это его хихиканье себе под нос… И словечки эти якобы простонародные — раз плюнуть, проще пареной репы… И Марк всегда говорит не «кофе», а «кофий». Знает, что правильно говорить — «кофе», но говорит всё равно неправильно. Вроде как шутит. Это тоже неприятно. Когда достигаешь определённого положения, так и вести себя надо соответственно. Незачем всем подряд свою демократичность показывать. И о Главном незачем так болтать. Может, для него что Главный, что его секретарша — всё равно, но болтать незачем. Тем более — говорить, что кто-то отказался от угощения Главного, а с секретаршей чай пьёт. Марк, конечно, из такого круга, что ему наплевать, как на его болтовню может посмотреть Главный. Но болтать всё равно незачем.

Я уже потом понял, что мне захотелось ударить Марка не за это. Он всегда болтал, не задумываясь. Никто на это внимания не обращал. И я не обращал. По крайней мере, ударить его мне никогда не хотелось. А сейчас вот захотелось.

Потому что он сказал «кака-а-ая женщина». Он не имел права так о ней говорить. Он вообще не имел права о ней говорить, никак. Это пошло — обсуждать её со всеми. Давать свои пошлые оценки.

Я встал и молча пошёл из кабинета. Марк противно захихикал себе под нос и сказал за моей спиной:

— В приёмной, чай пьёт.

Я вышел и хлопнул дверью.

Мама говорит, что нельзя хлопать дверью, когда выходишь. Это признак слабости. Нельзя, чтобы другие видели твою слабость. Всегда надо искать сильные аргументы, а не хлопать дверью.

Ударить Марка — это был бы сильный аргумент. Но такой сильный аргумент я себе позволить не мог. Это сразу бы всё разрушило. Абсолютно всё. В моём возрасте начинать с нуля нельзя. Некоторые начинают, но, по-моему, это даже стыдно. Бессмысленно. Ну, начнёшь с нуля, пройдёшь все круги по новой, может быть, достигнешь к старости того же, что уже было. На поминках будут говорить про непростую жизнь, взлёты и падения, мужественное преодоление трудностей. Бессмысленно. Только идиоты создают себе трудности, чтобы потом их мужественно преодолевать.