Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы Страница 27

— Если этот маленький негодник попытается тронуть моего сына, я ему башку отобью, — проворчал какой-то враждебно настроенный мужчина, стоявший сзади нее.

— Он никогда этого не сделает, — возмутилась женщина рядом с Женевьевой. — Если, конечно, ваш сын первым не нападет на него.

— Мой сын никогда не полезет в драку первым, — сказал мужчина. — Однако все эти боевые искусства способствуют тому, чтобы дети становились хулиганами.

— Это неправда, — произнесла женщина. — Мои дети тренируются в этом клубе. Их учат самообладанию, выдержке и уважению к старшим.

— Это каким же образом? Научив бить людей? — презрительно усмехнувшись, спросил мужчина. — Им, наверное, говорят: «Ребята, это так круто — подойти и двинуть кому-нибудь по голове». Нет уж, мне больше нравится, когда мой парень пинает футбольный мяч. Нам не нужны все эти кунг-фу и прочая ерунда.

Пылая от праведного гнева, он повернулся и гордо прошествовал к двери, а женщина повернулась к Женевьеве и, посмотрев на нее, удивленно подняла брови, скорчив гримасу. Она, наверное, подумала, что такому тупоголовому человеку бесполезно что-либо объяснять.

— Некоторые люди совершенно ничего не знают о боевых единоборствах, — сказала она.

— Ваши сыновья занимаются карате? — спросила Женевьева.

— Дочери, — уточнила женщина. — Их сегодня здесь нет. Они уехали на выходные к моему бывшему мужу. Мои девочки совершенно изменились после того, как получили черные пояса. Я просто не могу на них нарадоваться. Они стали сильными, уверенными в себе и даже в школе учатся лучше. Однако они прекрасно понимают, что, получив черный пояс, человек не становится суперменом, которому все дозволено.

Люди, столпившиеся на противоположной стороне демонстрационной площадки, расступились, и Женевьева увидела пятерых мужчин и женщину. Они были одеты в замысловатые самурайские доспехи, закрывавшие грудь, руки и ноги. В руках они держали маскировочные шлемы и обоюдоострые бамбуковые мечи.

— Мы познакомим вас с еще одним видом боевого искусства. Он называется кендо, или путь меча, — произнес чей-то холодный голос.

Джейд Челфонт стояла прямо напротив Женевьевы, держа в руке микрофон. На ней был белый жакет (похожий на куртку каратиста), заправленный в длинную черную хакаму, традиционную японскую «юбку», которую обычно носят мужчины. Черные волосы Джейд были собраны на затылке в тугой пучок. Несмотря на то что она была одета как самурай, бледная кожа и ярко-красные губы делали ее похожей на гейшу. Женевьева ни на минуту не усомнилась в том, что Джейд намеренно создала такой образ, соединив сексуальность и агрессию. «Джейд Челфонт запросто может участвовать в ролевых играх. Если ее облачить в черный кожаный костюм и дать в руки плетку, из нее получится великолепная госпожа и повелительница», — подумала Женевьева.

Пока Джейд рассказывала о том, из каких частей состоят защитные доспехи, и объясняла, зачем нужны бамбуковые мечи, которыми пользуются только на начальных стадиях обучения, ее ученики повязали головы шарфами и надели шлемы. Поклонившись, они взяли в руки оружие. Они двигались медленно и плавно, так, словно исполняли ритуальный танец, и эта медлительность создавала впечатление уверенности и силы. Ученики показали несколько приемов, применяемых для защиты и нападения. Потом девушка и мужчины устроили показательный бой, а Джейд спокойным, размеренным голосом рассказывала о том, как ведется счет в спортивных поединках.

«Интересно, почему она сама не хочет продемонстрировать свое мастерство?» — подумала Женевьева. В ту же минуту один из учеников взял у Джейд микрофон. Она поклонилась и взяла в руки меч. У него было длинное лезвие, которое в свете ярких ламп, освещавших спортивный зал, излучало холодноватый блеск.

— Юный каратека уже показывал вам ката, — сказал в микрофон ученик. — В кендо тоже есть ката. Сенсей Челфонт сейчас покажет вам одну из них. Как вы успели заметить, она работает с настоящим японским мечом. В руках опытного мастера такой меч становится грозным оружием, которым можно отсечь человеку голову с одного удара.

То, что сенсей Челфонт — настоящий мастер, было понятно без слов. Стоило только посмотреть на то, как она кланяется, как становится в исходную позицию. Все ее движения были четкими и размеренными, однако в них сквозило холодное высокомерие. Выполняя ката, она двигалась плавно и грациозно, но в то же время довольно быстро. Женевьеве показалось, что за этой кажущейся легкостью и плавностью скрывается недюжинная сила. Она не сомневалась в том, что, если понадобится, Джейд своим мечом с легкостью разрубит человека пополам.

Закончив выступление, Джейд на долю секунды замерла, а потом поклонилась. Зрители разразились бурными аплодисментами и дружно двинулись к ней. Женевьева повернулась, собираясь выйти из зала. Ей не хотелось, чтобы Джейд Челфонт знала о том, что она приходила посмотреть на нее.

— Насколько я понимаю, вы не желаете заниматься кендо.

Резко повернувшись, Женевьева замерла от изумления. Возле двери стоял Джеймс Синклер.

— А вы? — спросила она, стараясь скрыть удивление.

Он усмехнулся. На нем была белая накрахмаленная рубашка с закатанными до локтей рукавами и спортивные брюки, а на ногах светлые кросовки. Он выглядел стильно и в то же время как-то по-домашнему.

— Почему бы и нет? Вам понравилось?

Она понимала, что лгать бессмысленно, и честно призналась:

— Да. Мисс Челфонт выглядит просто потрясающе.

Этим она дала Синклеру понять, что знает, на кого именно он пришел посмотреть. «Я, черт возьми, провалюсь сквозь землю, но ни за что не буду называть ее “сенсей”», — решила Женевьева.

— Она занимается этим уже довольно давно, — сказал Синклер.

«Замечательно. Теперь ты признался (хотя мне уже было известно об этом), что знаешь ее. Причем так хорошо, что вы с ней даже рассказываете друг другу о своих увлечениях. Интересно, что еще ты с ней обсуждаешь? Может быть, контракт на разработку рекламной кампании, который ты собираешься подписать с “Лукки”? Интересно, мисс Джейд Челфонт ты тоже говорил, что ей понравится, если ты ее разденешь, привяжешь к своей необычной двери и, лаская языком, доведешь до кульминации (такой же яркой и умопомрачительной, которую ты заставил испытать меня)?»

Она почувствовала, что ее трясет от злости. И ревности. Женевьева заметила, что верхняя пуговица на рубашке Синклера расстегнута. Белая ткань выгодно оттеняла загорелую кожу. На руке у него были часы из белого металла. Женевьева решила, что это платина. Да, Синклер действительно был красив. Однако на свете много красивых мужчин. Но почему всякий раз, глядя именно на этого мужчину, она думает о сексе? «Хорошо, что только о сексе, а не о любви. Я точно знаю, что не влюблена в него. Это чистая физиология. Я просто зациклилась на этом мужчине. Девяносто дней пройдут, наш договор потеряет силу, и я забуду о нем», — сказала себе Женевьева.