Ирина Лобусова - Пять минут до любви Страница 28

Например, если, проезжая мимо его квартиры, я видела, что окна плотно закрыты белыми ставнями и форточка захлопнута — значит, он находится в отъезде, в городе его нет и мне можно его не ждать. Для него тоже существовал такой знак. Если, к примеру, он проезжал ночью (или когда стемнеет) мимо моего дома, он должен был взглянуть на выходящее на улицу окно моей комнаты. Если в моем окне горел торшер — значит, я была дома. А если горела люстра или было темно — значит, меня дома нет. Поэтому я старалась делать необходимый мне крюк, отправляясь по делам в город. Я очень часто проезжала мимо его квартиры — днем. Очень часто окна его были открыты — но он врал мне, что был в отъезде несколько дней. Для меня это было весьма печально. По вечерам свет в его комнатах не горел. Я не разу не видела их освещенными. Он предпочитал проводить вне дома свои вечера. И возвращался обратно далеко за полночь, когда проехать мимо я уже не могла. Что же делать, если некий сорокалетний мужчина вместо того, чтобы постепенно наладить свою семейную жизнь, предпочитал убивать время по барам и борделям в компании не отягощенных умственными способностями приятелей.

После того, как я поехала к его дому в первый раз, я часто останавливалась (особенно когда было темно) напротив двух темных квадратов, молча глядя на них, чувствуя, что единственное, чего мне хочется — это заплакать, завыть или закричать во весь голос. Но даже по вечерам вокруг было слишком много людей. Поэтому я оставалась молча стоять, нерешительно гадая, сколько еще будут скрывать за собой пустоту эти темные осколки стекла…. В такие вечера мне до безумия хотелось на зло ему подцепить любого проходящего мимо незнакомца и изменить — отчаянно, страстно, так, как я не изменяла ему еще никогда. И однажды я действительно сделала так. В день, когда что-то в душе моей надломилось. Что-то очень важное-то, что не восстановишь назад.

Я стояла под окнами его квартиры пасмурным осенним вечером. Накрапывал дождь. Когда я выходила из дома, этот противный маленький дождик только начал идти, я не взяла с собой зонтик. И оделась легко. Поэтому, дрожа, стояла под дождем, как самая последняя идиотка на земле. Дождь продолжал идти, действуя на нервы похуже надсадной зубной боли.

Я мокла под дождем, дрожа в легкой кофточке и джинсах. Рядом со мной стоял высокий светловолосый парень — и никакого внимания на меня не обращал. Он даже не смотрел в мою сторону. Было видно, что он кого-то ждал. Я оценила его беглым взглядом. Парень был высокий, светловолосый и довольно красивый. Выглядел очень нервозно. Не знаю, что стукнуло мне в голову (мне казалось, что все это делаю не я), но почему-то решилась к нему подойти. И подошла, нагло вскидывая уверенную в себе голову.

— Извините, вы не замерзли?

Он обернулся и в глазах его зажегся удивленный огонек. Он был славный, этот парень, но, по всей видимости, девушки к нему на улицах приставали не часто.

— Вроде нет. А что?

— Знаете, а я замерзла! Может, вы пригласите меня на чашечку кофе?

В его глазах появился интерес.

— Вы кого-то ждете?

— Я — нет. Поэтому я свободна. А вы… Впрочем, не буду спрашивать. Думаю, вы можете встретиться с той, кого вы ждете, потом. А пока — идемте пить кофе. В ближайший бар.

— А вы уверенны, что я смогу встретиться потом?

— Конечно. Неотложных дел не бывает. В крайнем случае скажете, что у вас проблемы на работе.

— Знаете, а вы забавная…

— Очень. Вы даже сами не представляете, насколько.

Я потянула его за рукав — за собой. Он покорно пошел за мной следом. Когда мы завернули за угол, я заглянула в его глаза:

— Может, обойдемся без кофе?

И мы пошли. Он понимающе улыбнулся — и мы пошли. Свернули в какой-то переулок. Что я делала? Зачем? Это была не я — мое отчаяние. Так добровольно срываются в пропасть — с головой. А может, это просто была завуалированная попытка самоубийства. Но мне действительно было все равно, что будет со мной. В тот вечер мне больше нечего было терять. Есть такая удивительная восточная мудрость — никогда не надо связываться с теми, кому нечего терять.

Мы подошли к низенькому двухэтажному дому, вошли вглубь двора. При дневном свете я ни за что не узнала бы этот дом, да я и не стала бы его узнавать — ни за что. Он жил на первом этаже, один, и, к огромному моему удивлению, в очень приличной квартире. Комната была одна — оклеенная моющимися обоями и обставленная дорогой мягкой мебелью. Чистота. Стенка, широкий мягкий диван, японский телевизор. Парень явно был не из бедных. Но на его материальное благополучие мне было наплевать. Мы вошли к нему в квартиру, он захлопнул за собой дверь, и прежде, чем успел что-то сказать, я впилась в его губы. Впилась со всей своей обреченностью — жадно и зло. Мне хотелось растерзать его губы, разорвать их в кровь, но точно так же, как я была яростной, точно так же он был сильным и опытным. Продолжая целоваться, не разжимая уже слитых губ, мы подползли к дивану и стали сбрасывать с себя одежду… Не закончив раздеваться, он достал из кармана брюк презерватив…

Между нами была не любовь, а ярость. Ярость, сминающая друг друга. С моим кошмаром я никогда не испытывала такой восторг. Моему кошмар было так далеко в вопросах секса до этого парня, как от Украины до Австралии. Случайное приключение оказалось чем-то невероятным… Когда я очнулась, было достаточно поздно. Я с глубочайшим удивлением вспомнила, что испытала не один оргазм… Говорят, дорога в ад вымощена благими намерениями. И это чистая правда. Уставшие, мы лежали на диване, обнявшись, и он произнес:

— Может, скажешь, как тебя зовут?

— Это не важно.

— Я понял. Но все — таки?

— Лена.

— Ты всегда так знакомишься?

Я удивилась:

— Но я с тобой вовсе не знакомлюсь!

— Теперь это называется так?

— Как?

— Ну, не знаю… У тебя просто замечательный способ не знакомства! Мне повезло. А что ты делала там, под тем домом? Я обратил внимания, что ты стояла там давно.

— Это не важно.

— Понял.

— А что делал ты?

— Ждал свою девушку. Но это нам не помешает. В постели она ничего не стоит, да и вообще идиотка. Я давно собирался ее бросить. Так сделаю это сейчас. Если хочешь, мы можем с тобой встречаться! Ты хочешь?

— Возможно.

— У тебя есть парень?

— Парня нет. Есть мужчина. Но это нам не помешает. В постели он ничего не стоит, да и вообще идиот. Я давно подумываю его бросить. Если хочешь, мы можем с тобой встречаться. Ты хочешь?

Он засмеялся и попытался меня поцеловать. Я отстранилась. Потом посмотрела на часы и встала с дивана. Он удивился:

— Ты куда?

— Мне нужно идти. Уже поздно.