Тереза Медейрос - Поцелуй, чтобы вспомнить Страница 28

— Ваш кузен пропал, — повторил неприглашенный гость, пересекая комнату и останавливаясь перед ее столом. — Вы имеете хоть какое-нибудь представление, где он?

Диана медленно подняла голову и посмотрела в холодные зеленые глаза Тейна ДеМилля, маркиза Джиллинджема и преданного друга Стерлинга. Несмотря на то, что время и разгульные излишества, обычные для любого богатого и молодого аристократа, оставили на его мальчишеском лице свой отпечаток, его волосы по-прежнему оставались рыжевато-коричневыми, какими она их и помнила. Его руки и ноги потеряли свою угловатую неуклюжесть, на них отлично сидел серый фрак-пальто, серый с коричневым жилет и брюки из оленьей кожи. Его изящные руки держали цилиндр и трость.

Она снова перевела взгляд на книгу, остро осознавая, что из ее прически выбилась мягкая прядка, а пальцы испачканы чернилами.

— Мой кузен никогда не считал, что его местопребывание должно меня волновать. Вы наводили справки в его обычных прибежищах — Олмак? Уайт? Ньюмаркет? — Она обмакнула ручку в чернила и стала аккуратно выводить очередной ряд чисел. — Если его нет ни в одном из них, я думаю, его можно поискать в гостиной сестер Уилсон.

Сестры Уилсон были печально известными киприотками, чья страсть к богатым аристократам меркла только перед их навыками доставлять последним удовольствие.

Если Тейн и был шокирован, что она знает название этого заведения, упомянуть которое в смешанной компании было достаточной дерзостью, он скрыл это за насмешливой улыбкой.

— Так случилось, что я разговаривал с мисс Гарриет Уилсон только прошлым вечером. Она не видела Стерлинга с тех пор, как он вернулся из Франции.

Ручка в руке Дианы дрогнула, превращая ноль в девятку. Она медленно закрыла бухгалтерскую книгу и посмотрела на Тейна поверх очков.

— Я очень сомневаюсь, что у нас есть какая-то причина для тревоги. Как и вы, мой кузен — мужчина с разнообразными интересами и не переносит скуку. Вероятно, сейчас он просто наслаждается одним или другим.

Тейн сжал губы.

— Я был бы склонен с вами согласиться, если бы не это.

Шагнув к двери, он сунул в рот два пальца и не по-джентельменски свистнул.

В комнату медленно вошли псы Стерлинга, их огромные морды были печально повисшими, а глаза несчастными. Они имели мало общего с великолепными созданиями, которые всего несколько дней тому назад вбегали в кабинет за своим хозяином. Они бесцельно передвигались по комнате, словно не зная, куда себя девать без указующего голоса Стерлинга. Даже маленькая белая кошка, дремлющая у камина, не смогла вызвать у них интереса.

— Калибан, лежать! Лежать, Цербер, — скомандовал Тейн.

Псы угрюмо посмотрели на него и направились к окну. Они подсунули носы под парчовые занавеси, опустились на зады и, прижав нос к оконному стеклу, стали смотреть вниз на покрытую туманом улицу.

— Я не понимаю, — нахмурившись, сказала Диана.

Тейн плюхнулся в стоявшее напротив стола кожаное кресло. Она уже забыла об этом. Он никогда не сидел нормально. Он всегда разваливался в кресле.

— Они ведут себя вот так с тех пор, как Стерлинг исчез. Они не могут есть. Они не могут спать. Они воют и скулят по полночи. — Нахмурившись, он смахнул пестрые шерстинки с лацкана сюртука. — И еще они ужасно линяют.

Диана не смогла удержаться от улыбки.

— Возможно, вам нужен хороший камердинер, а не герцог.

Тейн подался вперед, не сводя с нее пронизывающего взгляда.

— Вы знаете хоть один случай, когда Стерлинг бы уехал куда-то надолго без этих двух бестий? Даже французы назвали их chiens de diable — собаками дьявола — и клялись, что они посланы, чтобы сопровождать его душу к дьяволу, когда он падет на поле битвы.

Услышав эти слова, Диана впервые почувствовала укол тревоги. Она стала перебирать бумаги на столе, чтобы чем-то занять свои ставшие вдруг неуверенными руки.

— И как долго он отсутствует?

— Почти неделю. В четверг утром около десяти часов он сообщил одному из моих грумов, что едет покататься верхом в Гайд-парк. После этого его уже никто не видел.

— Но вы ведь не можете думать, что с ним случилось какое-нибудь несчастье или он стал жертвой преступления?

— Как ни неприятно мне это говорить, но боюсь, мы должны рассмотреть такую возможность.

Диана сражалась с нарастающей паникой. Несмотря на их постоянные словесные пикировки, она обожала своего проказу-кузена так же сильно, как он любил ее. Он мог изображать дьявола для всего остального мира, но он всегда оставался для нее ангелом-хранителем, который отвлекал на себя главный удар неудовольствия ее отца.

— Но ведь нет нужды бояться худшего? — спросила она. — Он мог, например, стать жертвой похищения.

— Я рассматривал такую вероятность. Но не было никаких угроз, никаких требований выкупа. А кроме того, если бы нашелся некто настолько безрассудный, чтобы похитить вашего кузена, то, скорее всего, дело бы кончилось тем, что похитители согласились бы сами приплатить нам за возможность избавиться от него. Один его едкий язык способен сломить дух даже самых подлых злодеев.

Диана была слишком обеспокоенной, чтобы посмеяться над его мрачным юмором.

— Но кому могло понадобиться причинять вред Стерлингу? У него есть враги?

Тейн выгнул бровь, давая понять, насколько ее вопрос абсурден.

— Хорошо, дайте мне подумать, — сказал он, барабаня пальцами по подлокотнику. — Есть два несчастных парня, которых он недавно ранил в плечо на дуэли, до того как они смогли выстрелить в воздух. Потом еще есть лорд Данфорт, бывший владелец очаровательного деревенского поместья в Дербишире, которое теперь принадлежит вашему кузену благодаря его победе в висте. О, и я чуть не забыл его страстное увлечение прекрасной леди Элизабет Хьюит. К чести Стерлинга, надо сказать, что он не знал, что упомянутая леди находится замужем, до самого окончания их связи. Но боюсь, что ее муж не увидел различия. Он вызвал бы Стерлинга на дуэль, если бы не услышал о последних поединках и не побоялся пострадать от такого же оскорбления.

Уныло вздохнув, Диана сняла очки и потерла переносицу.

— Есть в Лондоне хоть один человек, который не желает ему зла?

— Вы и я.

Тихие слова Тейна причинили ей боль. Последние одиннадцать лет их обоих сводили вместе только самые упорные сплетницы, которые так и не забыли ночь их помолвки, которая — как и сердце Дианы — была безвозвратно разрушена. Глядя на него без очков, она чувствовала, что ее глаза беззащитны так же, как и ее воспоминания.

Одним резким движением она водрузила очки обратно на нос и начала набрасывать заметки на чистом листке бумаги.