Айра Уайз - Пир страстей Страница 28

Он наблюдал за ее действиями неподвижно и молча, и лишь когда она, сделав над собой усилие, отправила в рот первую порцию, занялся собственной тарелкой. Ловкие, точно выверенные движения его рук неведомым образом отзывались в ее сердце.

Так они и завтракали, разделенные стеной отчуждения. Айлин заставляла себя есть, поскольку не хотела услышать новых саркастических комментариев по поводу чрезмерного изящества своей исхудавшей фигуры. Роберто же, как она подозревала, молчал, чувствуя, насколько хрупко установившееся между ними перемирие, и не желая его нарушать.

Спагетти, впрочем, были отменными — Роберто любил и умел готовить. Он занимался этим с огромным удовольствием в тот период их отношений, когда все было хорошо и безоблачно.

А потом все кончилось, раз и навсегда…

— Что дальше? — недружелюбно осведомилась Айлин, когда их безмолвная трапеза подошла к концу.

Роберто посмотрел на нее с таким видом, будто забыл, что обедает не один. Взгляды их встретились, и он тут же отвел глаза. Айлин не удивилась, ведь с момента первых слов ее исповеди он ни разу не посмотрел ей прямо в лицо.

— На часок-другой мне нужно наведаться в офис, — сказал он, бросив быстрый взгляд на часы. — А ты пока попробуй поспать. У тебя очень усталый вид.

А также измученный, нездоровый, измотанный, мелькнуло у Айлин в голове.

— Я имею в виду ситуацию в целом, — упрямо настаивала она. — Мне нужно знать, что ты собираешься теперь делать.

Не отвечая, Роберто откинулся на спинку стула.

Да, сказала она себе печально. У этого мужчины есть все: внешность, богатство, ум, обаяние и, конечно же, сексуальность.

Сексуальность его была сравнима с морем, глубоким и безбрежным, и устоять от соблазна утонуть в нем могли лишь очень немногие женщины. Айлин сама не раз и не два была свидетелем, как при появлении Роберто в каком-нибудь помещении, заполненном людьми, внимание всех представительниц прекрасного пола немедленно обращалось на него. Они могли быть молодыми, пожилыми или старыми — возраст здесь не играл никакой роли, ибо Роберто в полной мере обладал тем, что Черри очень удачно назвала харизмой — качеством, необходимым для превращения бесчисленных просто талантливых актеров в суперзвезд, число которым — единицы.

— Что я собираюсь делать? — переспросил он. — По-моему, я уже говорил тебе. Приведу в порядок текущие дела, чтобы завтра со спокойной душой съездить с тобой в поместье.

Ах, да, вспомнила Айлин, та красивая вилла из рекламного проспекта.

— Но я думала… — На лице ее отразилось такое удивление, что Роберто вздохнул.

— Ничего не изменилось, дорогая, — сказал он. — Ты моя жена, а я твой муж, и сегодня всего лишь второй день нашей новой жизни. Что бы с нами ни случилось, в прошлом или в будущем, ты все равно останешься моей женой, а я — твоим мужем. Понятно тебе?

О, даже слишком хорошо. Айлин захлестнула волна облегчения, следом за которой, увы, накатывал темный вал тревоги. Но она уловила и одну маленькую деталь, о существовании которой во всех этих потрясениях и суете напрочь забыла.

Дело в том, что пути назад не было — ни для нее, ни для него. Брак их был заключен по правилам римской католической церкви, и, дав друг другу клятву перед алтарем, они оказались связаны на всю жизнь, чем бы та ни обернулась — богатством или нуждой, радостью или страданием.

Не слишком ли тяжкий грех взяла она на душу, позволив не знавшему всей правды Роберто взять себя в жены? Ведь, по существу, это был преднамеренный обман!

— Я слышала, что в исключительных случаях разводы возможны даже у католиков, — несмело предположила Айлин. — Если хочешь, я сама объясню священнику, в чем дело, и попрошу его освободить тебя от клятвы…

— Покорно благодарю, — фыркнул Роберто, вставая. — Очень мило с твоей стороны предлагать мне стать всеобщим посмешищем, объявив всем и каждому, что за два года я ни разу не переспал с собственной женой.

— Я только хотела как лучше, — жалобно пробормотала она, краснея до корней волос.

— Лучше оставь подобные благие намерения, — посоветовал он и, неожиданно наклонившись, положил одну руку на стол, а вторую — на спинку ее стула, так что Айлин оказалась в ловушке. Впервые с начала злосчастной исповеди Роберто посмотрел ей прямо в глаза. — Ты мне кое-что должна, дорогая, имей это в виду. Ты должна вернуть мне мою гордость, самоуважение, веру в себя, как в мужчину. В этом отношении ничего не изменилось и измениться не могло, пусть даже теперь я и знаю, почему ты так со мной обращалась.

— И ты жаждешь искупления? — невесело усмехнулась она.

— Я жажду компенсации, — мягко поправил он.

— Как это на тебя похоже, — хмыкнула Айлин, отворачиваясь. Смотреть на него было невыносимо больно, как бы она ни относилась к тому, что произошло между ними сегодня.

— Нет! — рявкнул Роберто, и она так и не поняла, что взбесило его больше: эта колкость или попытка избежать его взгляда. Грубо схватив девушку за подбородок, он повернул ее лицом к себе и выдохнул: — Вот что на меня похоже!

И губы его грубо впились в ее губы. Он не стремился доставить удовольствие ни ей, ни себе. Это был поцелуй-символ, поцелуй-утверждение.

Айлин задохнулась, тщетно пытаясь как-то воспротивиться, крикнуть что-то гневное, протестующее, и испуганно замерла в ожидании привычной волны панического ужаса. Но вместо этого она вдруг почувствовала наслаждение. Это было полузабытое, всплывающее из туманных глубин памяти чувство, заставившее ее подчиниться, уступить, ответить, полностью отдаваясь этому поцелую.

Что я делаю? — спрашивала она себя, словно в горячечном бреду. Я должна сопротивляться, защищаться, драться!

Но руки ее уже обхватили его широкие плечи и скользнули вверх, обвиваясь вокруг могучей шеи, а пальцы с удовольствием стали гладить волосы. Айлин словно вся растворилась в невероятном наслаждении, источником которого был этот теплый, влажный и такой голодный рот.

Она даже не успела понять, кто из них застонал, ибо в следующее мгновение стул отлетел куда-то в сторону и она оказалась на ногах, прижимаясь к Роберто всем телом. Руки его гладили ее нежно, возбуждающе — от подмышек к талии и обратно, а большие пальцы то и дело задевали при этом груди, в которых уже тонкими иголочками пульсировала кровь, разогретая этим обещанием наслаждения.

Все тело Айлин теперь было охвачено пламенем. Она слышала неровное, прерывистое дыхание Роберто и чувствовала огонь, сжигавший его самого, когда он все плотнее прижимал ее к себе, давая ощутить всю силу своего желания.

А потом он отстранился, удерживая ее на расстоянии вытянутых рук. В глазах его стояло веселое удивление, а припухшие от одного-единственного поцелуя губы улыбались.