Ольга Вечная - F 20. Балансировать на грани Страница 28

Каждый вечер я жду, когда она освободится. Иногда сижу в ее кабинете, иногда в приемной, если идут совещания. Частенько мы попадаем домой глубоко за полночь. Иногда мне кажется, что если моя Аля вдруг простудится и не выйдет на работу, то весь мир рухнет, — столько она пытается на себя взвалить. Ежедневно со скандалом я тащу ее на обед, потому что времени пообедать у нее, видите ли, нет, срабатывает только угроза: «я сейчас закину тебя на плечо и перенесу в кафе, если ты не оторвешь глаза от ноутбука. И мне плевать, кто нас увидит по пути и что подумает». Говорю предельно серьезно. Она знает, что я могу, что мне нет никакого дела до зрителей. Она знает, что я во много раз ее сильнее. На встречную угрозу: «я тебя уволю», отвечаю: «тогда буду висеть на твоей шее безработным. Увольняй».

Слушается меня.

Я таскаю ей сухофрукты, орехи, печенье в кабинет, ношу кружки с горячим чаем. У меня даже получается ее немного откормить, из-за чего появляется новая проблема: «я толстая, ты меня разлюбишь». Иногда мне кажется, что из нас двоих я самый нормальный и психически здоровый человек.

Но, несмотря на все ее комплексы, неуверенность в себе и синдром «начальницы», который так и «лезет» из нее периодически, если ей что-то не по нраву, никто себе даже представить не может, какое место она стала занимать в моей жизни.

За несколько месяцев, что мы живем вместе, она вытеснила из моей головы все мысли, содержащие местоимение «я», заменив их собой. Клянусь, я этого не хотел, я понятия не имею, когда это случилось, но единственное, что в этом мире сегодня имеет значение — это Аля.

Я стараюсь проходить мимо ее кабинета не реже двух раз в час, я прислушиваюсь к голосам в коридоре, надеясь, что услышу ее смех или же строгий голос, что бывает гораздо чаще.

Мои чувства становятся похожими на манию, но я ничего не могу с собой поделать. За время, что мы живем вместе, я привязался к ней так сильно, что приравниваю наши встречи в конце рабочего дня к оргазмам.

Вот я сижу в тускло освещенной приемной, в самом углу за ноутбуком. Если кто-то проходит мимо, — он не замечает меня, настолько мало внимания я к себе привлекаю. На улице давно стемнело, основной свет в помещении погасили. Аля с руководством и ведущими разработчиками в переговорной планируют работу с москвичами. Обычно я или раскладываю пасьянсы — если сильно устал за день, или читаю, или доделываю что-то по работе.

Я знаю, что скоро она выйдет из кабинета, распахнув матово-стеклянную дверь, и мы поедем домой, скоро я смогу ее потрогать, понюхать, лизнуть, и от предвкушения мое сердце бьется учащенно. С каждой минутой время нашей долгожданной встречи приближается. Я жду, я визуализирую ее перед собой. Сегодня она одета в сиреневую прозрачную блузку, и черные брюки со стрелками. Волосы собраны в пучок, пробор набок.

Я частенько поглядываю на дверь, представляя себе ее появление, отчего сердце замирает. Это похоже на сладкую прелюдию, предоргазменное состояние. Еще чуть-чуть, еще немного подождать, и все случится. Я волнуюсь, не понимая почему, ерзаю на стуле.

Жду.

И вот это происходит. Я слышу шум — двигаются стулья, коллеги поднимаются из-за стола, — это означает, что совещание закончилось. Это означает, что сейчас я ее увижу. Сердце колотится сильнее, я даже прижимаю к нему руку. Я жду. Голоса становятся громче, я могу разобрать некоторые слова, — мое руководство подходит к двери. Я опускаю крышку ноутбука — неважно, что делал до этого, и поднимаюсь со стула.

Обычно она появляется первой. Ищет меня взглядом и всегда улыбается, когда находит. Закатывает глаза, показывая, как ее все достало, после чего быстро несколько раз кивает на выход, дескать, пора сваливать скорее.

Лифт всегда находится на нашем этаже, я забочусь об этом.

Прежде чем нас кто-то может догнать, мы уже едем вниз и идем к машине.

Мне не нравится, что Але приходится еще и рулить после тяжелого дня, я бы хотел, чтобы она расслаблялась рядом со мной, возможно, начинала уже дремать, так как она не высыпается, это я знаю точно. Но рулить мне нельзя, и я сажусь на пассажирское кресло. Все что я могу сделать — это уговорить ее вызвать такси, если время слишком позднее. Иногда она соглашается.

Вечером мы всегда много разговариваем, она мне жалуется на коллег, начальство, клиентов. Я всегда не ее стороне, неважно, что она рассказывает. Мы вместе ищем выходы из сложившихся ситуаций, иногда это происходит уже в душе, так как время позднее, и спокойно поговорить не получается.

Потом я делаю ей массаж, даже если она уже спит. Потому что она слишком напряженная, потому что я очень боюсь за нее.

Я прописал…если можно так выразиться, ей слабые антидепрессанты, травки, которые продаются без рецепта. Слежу, чтобы она не забывала их принимать.

И, несмотря на все мои усилия, у нее идет кровь. И во сне, и в течение дня. У нее нет времени обследоваться у врача, но я и так знаю, какое ей необходимо лечение. Ей нужно сменить работу.

Понимаю, что я стал частью ее жизни, вписался в ее сумасшедший график, что я не имею права менять девушку кардинально, не должен даже просить о подобном, да мне и предложить-то нечего. Моя Аля предпочитает высокий уровень жизни — дорогую одежду, шикарные рестораны. Она заставила меня отказаться от моей квартиры, потому что «в таких трущобах жить нельзя». К сожалению, я не могу обеспечить ей те условия жизни, к которым она привыкла, но… Если кто-то думает, что я испытываю угрызения совести из-за того, что не оставляю ее, — этот человек ошибается. Тут нужно понимать, что только я знаю, как нужно обращаться с моей Алей. А другие мужчины? Пусть даже состоятельные… они делают только хуже. Это она уже проходила до меня. К чему ее привели прошлые отношения? Только я могу помочь ей, и я, бесы в моей голове, делаю все, что в моих силах.

Аля

Чем дольше я живу с Олегом, тем сильнее понимаю, как недалеко от него ушла в плане «ненормальности», и то, что у него есть справка, а у меня есть — форменная несправедливость.

То, что я собираюсь произнести сейчас, лишний раз подтвердит сказанное выше.

Мне не нравится, что он перестал общаться со своими испанцами.

Говорит, что поссорился с ними. Ни Эм, ни Эмиль больше не приходят на работу или к нам в гости, мы вместе не ходим в кино, хотя это и позволяет сэкономить на билетах…

Олег меняется, в этом нет никаких сомнений, но я безумно боюсь любых перемен.

За последнее время я прочла множество литературы по шизофрении, общалась с мамой Олега, которая подробно рассказывала, как распознать признаки ухудшения. Мне следует обращать внимание на любое изменение в поведении, явное проявление страха, тревоги, плохой сон, беспричинный смех и прочее, прочее. Я искала что-то подобное в поведении Олега всю весну и начало лета, так как мне сказали, что это самое время для обострений. Но подобных симптомов в поведении мужчины обнаружить не удавалось, ничего подозрительного, помимо иногда грубого: «как же ты меня замучила своими расспросами», не слышала.