Татьяна Краснова - Девушка с букетом Страница 28

Законсервированная долгими холодами сирень наконец-то расцвела – к середине июня. Варя сидела на скамеечке, и со всех сторон на нее свешивались махровые грозди, со звездочками, состоящими из пяти, шести, восьми, десяти лепестков, хоть объешься. Такую сирень под окошками дома посадила бабушка – и такую же Варя с мамой потом высадили рядом с бабушкиной могилой. На скамейке было хорошо – пригревало солнышко, вокруг белели березы, скрашивая смиренный пейзаж с крестами и памятниками и делая его почти веселым, – и Варя сидела, никуда не торопясь и отдыхая от суеты и шума предыдущих дней.

С бабушкой всегда было легко. Она умела быть неназойливой, в то же время оставаясь самостоятельной – дома никогда не мельтешила, не вмешивалась в мамины хозяйственные дела, уходя то на совет ветеранов, то в библиотеку, то на самодеятельный концерт, когда мама начинала развивать бурную деятельность – генеральную уборку, большую стряпню или подготовку к празднику. Точно так же не вмешивалась она в мамины порядки на участке, никогда не говорила, что лучше посадить не то, а это, и не тут, а там – только воткнула под своим окошком сирень: мол, и красиво, и ухода особого не требует. К телевизору по вечерам бабушка выходила, только когда шел какой-нибудь хороший фильм – все интересные ей программы обычно показывали днем, когда мама, папа и Варя были на работе и учебе. Варя не помнила, чтобы бабушка когда-нибудь предложила переключить телевизор – если ей не нравилось то, что смотрела семья, оказывалось, что в это время по радио как раз передают интересный радиоспектакль, и она уходила в свою комнату.

В воспитание Вари бабушка тоже не вмешивалась и мамин научный подход не критиковала – ни программу раннего развития, ни запрет на сладкое до пяти лет. Зато в воскресенье – суббота тогда была еще рабочая и учебная – она уходила с Варей гулять, чтобы дать маме отдых, – и как это было здорово! Они бродили по окрестностям Белогорска – просто так, без цели, без маршрута, и каждый раз натыкались на что-нибудь особенное: красивую полянку, полуразрушенную церковку, усадьбу, превращенную во что-то хозяйственное, но сохранившую усадебную осанку, или просто нестандартный дачный дом. В этом воскресном хождении не было ничего поучительного, ничего познавательного – просто бабушка считала, что время от времени человек должен отпускать себя на свободу и бесцельно блуждать. Мама бесцельного времяпровождения не одобряла, но, должно быть, полезность свежего воздуха в ее сознании перевешивала. А Варя больше всего боялась плохой погоды, которая могла отменить их поход, и заранее слушала прогноз на воскресенье.

От бабушки она узнала множество необходимых вещей, о которых можно было узнать только у нее: что с Уважаемым Деревом надо здороваться, в порог дома втыкать иголку острием наружу – от недоброго человека, а с собой следует носить неразменный пятак – его и к шишке тут же можно приложить, если вскочит. Старый медный пятак был прыгучий, Варя много раз подхватывала его на лету, но все же он не потерялся и до сих пор лежал в сумочке.

Бабушка читала Варе Ветхий и Новый Заветы по своим особенным книгам с узорчатыми буквами, больше похожими на орнамент, а истории из этих книг напоминали сказки с приключениями. Мама относилась к этим чтениям очень неодобрительно, но бабушкин аргумент, что девочка изучает искусство и должна познакомиться с Библией, чтобы разбираться в сюжетах великих картин, ее смирял.

А вот о конфетах, которые Варя время от времени находила в своих карманах, мама так и не узнала. Варя и бабушке не сообщала об этих находках – обе хранили благоразумное молчание, как будто ничего не происходило.

А еще бабушка собирала фантики от конфет, старые открытки, журналы и фотографии и мастерила собственные открытки, которые дарила по праздникам друзьям и родным. Это были веселые коллажи или целые истории в картинках. Однажды к дню рождения Варя получила почти плакат, на котором все персонажи, которые могли ее порадовать, собрались, чтобы ее поздравить – от Чебурашки и Волка с Зайцем до Рембрандта, Леонардо да Винчи и Репина. Причем все поздравители на картинке утопали в цветах, а сама именинница потрясала огромными ножницами и баночкой с клеем. Каждый раз, вытряхивая из почтового ящика ворох ярких рекламных листков с картинками, Варя сожалела: уж бабушка нашла бы применение этому богатству, которое она отправляет прямиком в пакет с мусором…

Варя нехотя поднялась со скамеечки – она бы еще посидела с бабушкой, но день подходит к концу, а надо успеть и к маме.

Мама и бабушка лежали на разных концах кладбища. Почему так получилось, папа толком не мог объяснить. Когда мама умерла, он был совершенно растерян, к тому же ему пришлось заниматься похоронами одному – у Вари был тяжелейший грипп с температурой под сорок, и она приехала уже позднее. Половина семьи оказалась разбросана по довольно большой территории – белогорское кладбище находилось в лесу, да и само напоминало лес с высоченными, необычными деревьями. Варя довольно долго шла среди берез, сосен и лиственниц сначала по боковой дорожке, потом по центральной аллее, усаженной кипарисами и елями. А может быть, это и ничего, подумалось вдруг ей. Может, так даже лучше. Очень уж разными были мама и бабушка – может, врозь им спокойнее.

На новой территории было больше дорогих помпезных памятников, ухоженных, с цветами. Варя проходила мимо фотографий и портретов, были обозначены имена, даты и прочерки между датами, а иногда просто пробелы. И у бабушки прочерк. Кто это придумал? Отмечают только две крайние точки, а вся жизнь – целая жизнь, прожитая, продышанная, состоящая, как матрешка, из вставных жизней-эпох со множеством разнообразных событий – обозначена короткой черточкой. А у мамы, кажется, пробел… А где же те годы, когда человек влюблялся, учился, воспитывал детей, радовался, разочаровывался, делал открытия? Ушли в этот пробел, в пустое место? Всосались в него, как в воронку, как в черную дыру? А что надо было делать? Выписывать даты столбиками, одернула себя Варя. И на что это было бы похоже?

Долой пустые мысли, за дело! Мамина могила совсем заросла. Повсюду растопырилась гордая кустистая крапива, и бурьяна полно. Его Варя быстро повыдергала, а крапива взглянула на нее так осмысленно, так строго, что невольно пришлось притормозить. Невдалеке послышались голоса, причем негромкие, как требует того место вечного упокоения. Варя обернулась – молодые люди переговаривались и кидали окурки на землю, без всякого почтения к покойникам, мимо которых шагали гурьбой. А не пора ли домой? – подумала Варя. Надо еще успеть подготовиться к свиданию… Лучше было не спать до обеда, а прийти сюда пораньше, чтобы не сталкиваться со всякими подозрительными личностями! Но компания удалилась, не обратив на нее внимания, и Варя успокоилась. Может, местная братва идет навестить усопшего авторитета. Хотя – мелковаты, до братвы не дотягивают…