Барбара Брэдфорд - Удержать мечту. Книга 1 Страница 28

Бек-хаус стоял у подножия небольшого холма, на краю деревушки Уэст Тэнфилд, примерно на полпути между Эллингтон-Холлом и Пеннистоун-ройял.

Особняк был расположен в лощине; позади него росло несколько огромных старых дубов и сикамор, отбрасывавших на него густую тень. Особняк был построен в конце правления Елизаветы Первой. В нем было какое-то особое очарование. Он был невысокий, просторный, со множеством каминных труб и высоких тонированных окон. Его построили из местного камня – по всей вероятности, из карьера Фаунтинс Эбби, расположенного поблизости. Фасад был наполовину деревянный.

Покупая этот старый особняк, Уинстон и Шейн сначала собирались продать его сразу же после того, как отремонтируют полуразрушенные части, перепланируют старые и неудобные ванные и кухню, построят гаражи и приведут в порядок участок вокруг дома, пришедший в запустение, поскольку за ним уже давно никто не ухаживал. Но пока шла работа по ремонту и перепланировке особняка, они отдали ему столько времени, сил и энергии, столько любви и заботы, так привыкли и привязались к нему, что решили оставить его себе. Оба они были одного возраста, вместе учились в Оксфорде и вообще дружили с детских лет. Им нравилось жить в одном доме – они обычно приезжали сюда только на выходные. У каждого была квартира поближе к Лидсу, чтобы и тому, и другому было не так далеко добираться на работу.

Уинстон Харт был единственным внуком брата Эммы, Уинстона, и ее внучатым племянником. После возвращения из Оксфорда он работал в йоркширской газетно-издательской компании. У него не было там конкретной должности или поста. Эмма называла его своим «министром без портфеля», что в переводе на более понятный язык для большинства людей означало «специалист по улаживанию сложных проблем». В каком-то смысле его можно назвать ее послом по особым поручениям в компании, ее глазами и ушами, а нередко и выразителем ее мнения. Его слово в большинстве случаев было последним, и он подчинялся только Эмме. У него за спиной другие руководители компании называли его Богом. Уинстон знал об этом прозвище и обычно только посмеивался над ним. Он-то знал, кто был Богом этой компании. Это была тетя Эмма.

Молодой Уинстон, как его иногда называли в семье, всегда был близок со своим дедом и тезкой, и тот воспитал в нем глубокую преданность и благодарность к Эмме, которой Харты были обязаны всем, что имели. Дед до последнего своего дня, до самой смерти в начале шестидесятых, боготворил Эмму, и это от него Уинстон узнал много о молодых годах своей тетушки, о трудных временах, которые она пережила, о той упорной борьбе, которую ей пришлось вести, поднимаясь все выше и выше по социальной лестнице, добиваясь успеха. Он очень хорошо знал, что ее блестящая карьера далась ей нелегко, что она потребовала от нее огромных жертв. Поскольку он был воспитан на множестве почти невероятных и зачастую очень трогательных историй о ныне легендарной Эмме, Уинстон считал, что в некоторых отношениях он понимает ее гораздо лучше, чем ее собственные дети. Ради нее он был готов на все.

Дед Уинстона оставил ему все свои акции в газетно-издательской компании, а его дядя Фрэнк, младший брат Эммы, оставил свои акции своей вдове Натали. Но контрольный пакет – пятьдесят два процента акций – был в руках Эммы, как всегда в ее компаниях. Однако теперь она вела дела компании с помощью Уинстона. Она советовалась с ним по всем вопросам управления и политики компании, часто соглашалась на его предложения, если они были разумными, и постоянно прислушивалась к его советам.

Когда Уинстон подъезжал к Бек-хаус, все его мысли были сосредоточены на газетно-издательской компании. Но как ни был он занят ими, он заметил, что маленький ручеек около их дома разбух от сильных дождей, которые прошли в начале недели. Он мысленно сделал заметку, что надо поговорить об этом с Шейном. Наверное, нужно будет снова укрепить берега – иначе не успеешь оглянуться, как все лужайки окажутся под водой, как это случилось прошлой весной.

Уинстон был худощав, неширок в кости, среднего роста. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он – из семьи Хартов. Уинстон был очень похож на Эмму. У него были такие же точеные черты лица, и он был той же масти – золотисто-рыжие волосы и живые зеленые глаза. Только у Полы и у него волосы спускались выступом на лоб, как у Эммы. Однажды дед рассказал ему, что все они унаследовали это от Эстер Харт, матери Большого Джека Харта.

Подходя к небольшой лестнице, ведущей в дом, Уинстон, прищурившись, взглянул вверх, на небо. Со стороны восточного побережья надвигались темные тучи, предвещавшие дождь. Ветер стих, послышался отдаленный раскат грома, и внезапно яркая молния осветила на мгновение верхушки покрывшихся молодой листвой деревьев ослепительно белым светом. Пока он вставлял ключ в замок, первые крупные капли дождя упали ему на руку.

– Черт возьми! – проворчал он, думая о ручейке. – Если будет гроза, нам не миновать серьезной беды.

Из-за огромной резной двери он слышал приглушенный звонок телефона, но к тому времени, когда он открыл дверь и вошел в дом, телефон уже перестал звонить. Уинстон посмотрел на него, ожидая, что он зазвонит вновь, но поскольку этого не произошло, он пожал плечами, поставил свой чемодан у подножия лестницы и быстрыми шагами пересек зал. Он вошел в свой кабинет в дальней части дома, присел к письменному столу и прочитал записку от Шейна, где говорилось, что он должен позвонить отцу. Он выбросил записку в корзину для бумаг и бегло просмотрел свою почту – большей частью счета из деревенских магазинов и несколько приглашений на коктейли и ужины от его здешних соседей. Отложив их в сторону, он откинулся на спинку стула, положил ноги на письменный стол и закрыл глаза, чтобы не отвлекаться ни на что и полностью сосредоточиться на проблеме, которую ему нужно было обдумать.

У Уинстона была проблема, и в данный момент над ней надо было серьезно поразмыслить. Вчера, во время разговора с Джимом Фарли в их лондонской конторе, он заметил в Джиме непритворную, искреннюю неудовлетворенность. Как ни странно, Уинстон вдруг понял, что его это не очень удивляет. Еще несколько месяцев назад он заподозрил, что Джим терпеть не может административную работу, а в последние несколько часов, по дороге из Лондона сюда, он пришел к выводу, что Джиму не хочется оставаться на посту директора-распорядителя компании. Интуитивно Уинстон ощущал, что Джим мечется, что он чувствует себя не на своем месте. Джим по сути своей был настоящим газетчиком, которому нравится суета редакционной комнаты, волнение и возбуждение от того, что он – в центре мировых событий, напряженный ритм жизни, диктуемый необходимостью выпускать две ежедневные газеты. После того, как Эмма повысила его в должности, назначив год назад, сразу же после их помолвки с Полой, директором-распорядителем, Джим продолжал одновременно работать ответственным редактором обеих газет – «Йоркшир морнинг газет» и «Йоркшир ивнинг стандард». Приняв новую должность, но при этом сохранив за собой старую, Джим сидел на двух стульях. И только на одном их них, по мнению Уинстона, он чувствовал себя удобно – он был газетчиком.