К. А. Такер - Десять маленьких вдохов Страница 28

Он одарил свой стакан продолжительным и суровым взглядом, а затем опять слегка улыбнулся.

– Ага, тебе лучше быть начеку. У меня крышу сносит, когда я пью эту фигню одну за другой.

Я захихикала. Я захихикала!

– А что ты пьешь, когда не поглощаешь содовую, как одержимый?

– Молоко, воду. Изредка колу.

– И никакого пива? «Джек Дэниэлс»? Текила? – нахмурилась я.

Он покачал головой, взяв губами соломинку. Вспышка серьезности сгладила его улыбку.

– Больше к этому не притрагиваюсь. – Его взгляд скользнул вверх и встретился с моим, задержавшись на мгновение. – Предпочитаю полностью осознавать все то, что происходит.

«Полностью осознавать. Серьезно, Трент? Хочешь знать, что мои стринги насквозь промокли?» Не подумав, я облизнула губы, чем привлекла к ним его внимание.

По телу разошлась жаркая волна – вверх по шее, вниз по спине, по бедрам.

– Я… эм…

К счастью, Трент прервал неловкий момент.

– Так что привело тебя в Майами?

– Смена обстановки? – повторила я причину, которую он называл раньше, молясь про себя, чтобы он не стал давить на меня с личными вопросами. Сейчас я бы выложила все, что только можно.

Что угодно, лишь бы он продолжал со мной разговаривать. К счастью, Трент не давил.

– Ты передумал, милый? – сказал похотливый голос позади меня, прерывая нас.

Я обернулась и увидела, как к нам приближается крашенная в рыжий девица. Она была достаточно высокой, чтобы выложить свою пышную грудь на столик перед Трентом. Я наблюдала за тем, как ее покрытый красным коготь пробежался вдоль его мускулистого предплечья. Должно быть, это Чайна.

Одна часть меня хотела развернуться и врезать ей каблуком по башке. В кикбоксинге мы называем это «удар в развороте». Здесь бы это называлось «как моя ненормальная, ревнивая задница может быть уволена». Кейн никогда не одобрит такого поведения.

Другой части меня было интересно, как Трент собирается справиться с этими «приставаниями». После того непрекращающегося парада в первую ночь, сейчас было даже скучновато. Я решила, что они, как и Перчинка, предположили, что Трент дожидается, когда Бен начнет играть за другую команду.

То, что Трент снял руки со столика и развернулся лицом ко мне, было приятным сюрпризом.

– Мне и так хорошо, спасибо.

– Уверен? Ты пожалеешь, я умею развлечь, – промурлыкала она, слегка надув губы.

Он пристально посмотрел на меня, не прилагая ни единого усилия, чтобы скрыть горящее в глазах желание.

– Не так сильно, как пожалею, если покину мою компанию. Думаю, она могла бы развлекать меня всю жизнь.

Сердце пропустило три удара, дыхание сбилось. Если у меня и имелись какие-то сомнения, что Трент во мне заинтересован, он разрушил их этим взглядом и этими словами. Я не заметила сердитого взгляда Чайны, которым, я просто уверена, она сдирала с меня кожу. Я не заметила, как она ушла. Я больше вообще ничего вокруг себя не замечала. Внезапно Трент и я оказались вдвоем в баре, и то самое неконтролируемое желание, которое я почувствовала в тот день, когда он спас меня от змеи, вернулось.

Я сжала руки в кулаки и держала их по бокам, словно приклеенные. Мне необходимо было контролировать себя, у меня не было выбора. Я не могла наброситься на него, как ненормальная, у которой взыграли гормоны, хотя именно такой я в тот момент и была. Я прочистила горло, стараясь говорить так, словно мне все равно.

– Уверен? Потому что максимум, что ты получишь от меня, это содовая.

– Меня это устраивает, – расслышала я его шепот. – Пока.

Его нижняя губа скользнула между зубов, и температура в помещении мгновенно подскочила градусов на двадцать. «Дворец Пенни» превратился в проклятую сауну, а мысли полетели в тартарары, пока я пыталась устоять.

Но я справилась и смотрела на Трента, когда из микрофона раздался резкий голос ведущего.

– Джентльмены… Сейчас перед вами выступит…

Я научилась заглушать этот голос, и у меня не возникло никаких проблем с этим, так что я растворилась в присутствии Трента.

До тех пор, пока не услышала:

– …специальное выступление сегодняшнего вечера… Шторм!

– Да вы, черти, издеваетесь!

Я обернулась проверить бар и обнаружила там Джинджер и Пенелопу. Все внимание окружающих устремилось к сцене, освещенной таинственным зеленым сиянием, словно все ожидали выступление, способное изменить их жизни, а не очередную обнаженную девушку в стрип-клубе. Мою обнаженную подругу.

– Обожемой. Это ужасно неловко, она даже не предупредила меня! – Я не осознавала, что пячусь, пока не врезалась во внутреннюю часть бедра Трента.

– Знаешь, ты не обязана смотреть, – прошептал он мне на ухо.

Медленное биение музыкального ритма наполнило клуб, а над сценой поднялись прожекторы, освещая скудно одетое женское тело, сидящее на подвешенном в воздухе серебристом обруче. Я бы не смогла отвести взгляд, даже если бы захотела.

Шторм, одетая в блестящее бикини, не оставляющее места для воображения, парила в воздухе на металлическом круге. Когда темп музыки ускорился, она нырнула назад, каждый мускул на ее руке напрягся, когда она повисла на ней. Без видимых усилий она продела ноги обратно и плавно скользнула сквозь обруч, приняв другую эффектную позу. Темп музыки нарастал, и Шторм вытолкнула ноги вперед, и, набирая скорость, обруч стал раскачиваться взад и вперед, как маятник. Внезапно она повисла на руках, быстро крутясь, ее волосы летели по воздуху, а тело изгибалось и принимало различные изящные позы. Шторм была похожа на одного из артистов из Цирка дю Солей – красивых и невозмутимых, вытворяющих такие вещи, на которые, я и не подозревала, человек может быть способен.

– Ничего себе, – услышала я собственное восторженное бормотание.

Шторм – акробатка.

Клочок ткани, скрывающий ее грудь, слетел.

Шторм – стрип-акробатка.

Что-то коснулось моих пальцев, и я вздрогнула. Опустив голову, я увидела, что рука Трента лежит на его колене, а кончики его пальцев находятся в паре сантиметров от моих. Так близко.

Слишком близко, но все же я не отпрянула. Нечто глубоко внутри подталкивало меня вперед. Мне стало интересно, есть ли хоть какая-то вероятность… что, если… Вздохнув, я взглянула ему в лицо и увидела мир спокойствия и новых возможностей. Впервые за четыре года мысль о ладони, накрывающей мою, не отправляла меня в головокружительный полет.

И я поняла, что хочу, чтобы Трент прикоснулся ко мне.