Падший враг - Л. Дж. Шэн Страница 28

Мне не нужно спрашивать. Я знаю. Там она увидела Пола.

Женщина в халате снова выходит за дверь.

— Мистер Корбин?

Я закрываю глаза и прижимаюсь затылком к стене.

Грейс каким-то образом ускользнула из моих пальцев. Снова.

Я не держал ее достаточно крепко, недостаточно близко, недостаточно хорошо.

И на этот раз? Вода ее не спасла.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

ГЛАВА 11

Винни

Восемь месяцев спустя

Мама всегда говорит мне, что самое милое, что я когда-либо делала в детстве, это рыдала каждый раз, когда по радио звучала «Space Oddity» Дэвида Боуи.

Я говорю о полномасштабном кризисе, приправленном икотой и неконтролируемыми эмоциями.

— Ты была так тронута этим, независимо от того, сколько раз ты его слушала. Это коснулось твоей души. Так я и узнала, что ты художник. Ты позволяешь искусству коснуться тебя. Поэтому для меня было очевидно, что однажды ты сможешь коснуться им других.

В эти дни я не могу пролить слезу, чтобы спасти свою жизнь. Реклама Суперкубка. Дрянные фильмы Hallmark. Женщины толкают коляски на улице. Люди без жилья. Войны, голод, гуманитарные кризисы. Просроченные йогурты, принадлежащие Полу, в холодильнике. «Безумный мир» Майкла Эндрюса. Список вещей, которые обычно заставляют меня плакать, длинный и утомительный, но мое тело совершенно высохло. В эмоциональной коме, отказываясь производить слезы.

Плачь. Почувствуй что-нибудь, черт тебя побери! Только одну вещь, внутренне укоряю я себя, когда вырываюсь из кинотеатра, по лицу хлещет влажная жара.

Нью-Йорк носит свою погоду как оружие. Лето здесь длинное и липкое, а зима белая и безжалостная. В эти дни кажется, что весь город тает в земле, как мороженое. Но впервые за многие годы жара не донимает меня. Я чувствую лишь легкую прохладу, благодаря пятнадцати килограммам, которые я сбросила с момента появления Пола.

Мои глаза все еще сухие.

— Нет, ты не должна плакать. Ты счастлива, — бормочу я себе вслух. — Отлично. Может быть, счастлива — не то слово. . . удовлетворена . Да. Ты удовлетворена своим маленьким достижением, Винни Эшкрофт.

В Нью-Йорке хорошо то, что никто никогда не смотрит на тебя дважды, когда ты разговариваешь сам с собой.

Я шагаю по Таймс-сквер, не обращая внимания ни на достопримечательности, ни на ароматы, ни на праздничное настроение. Ставить одну ногу впереди другой в наши дни требует достаточно усилий.

Мой телефон танцует в кармане. Я беру его, проводя пальцем, чтобы ответить моему агенту Крисси.

— Не волнуйся. — Я закатываю глаза. — На этот раз я не забыла прийти на прослушивание.

Последние несколько месяцев я была очень забывчивой. Понятно, все продолжают успокаивать меня, но я могу сказать, что некоторые люди находятся на пределе своих возможностей. В последнее время я редко появляюсь на прослушиваниях, встречах и общественных мероприятиях. Забываю есть, заниматься спортом, перезванивать родственникам и друзьям. День рождения моей племянницы пришел и прошел, и впервые с тех пор, как она родилась, не было ни щедрых подарков, ни воздушных шаров, ни неожиданного визита тети Винни. Большую часть дня я сижу на диване, смотрю на дверь и жду возвращения Пола.

Мама и папа говорят, что я должна сократить свои потери. Собраться и вернуться в Малберри-Крик.

Дома есть работа с моим именем. Учитель драмы в моей бывшей средней школе.

Мама говорит, что возлюбленный моего детства, Рис Хартнетт, сейчас работает там футбольным тренером и может дергать за любые ниточки. Она утверждает, что дело сделано. Отличная, удобная поза, чтобы упасть, пока я во всем разбираюсь. Но мысль о том, чтобы покинуть нашу с Полом квартиру, вызывает у меня мурашки по коже.

Кроме того, получение услуг от Риса Хартнетта после нашего грязного прощания кажется… . . неправильным.

— Да, я знаю, что ты решила удостоить их своим присутствием — кстати, очень милосердно с твоей стороны. — Крисси хихикает на другом конце провода.

Я прохожу мимо стаи туристов, делающих селфи перед рекламными щитами, хихикающих и пищащих, ни на что не обращающих внимания.

— Как ты узнала, что я появилась? — Я бросаю последние несколько долларов в открытую челюсть футляра для скрипки уличного артиста, не замедляя шага. — Ты теперь шпионишь за мной, мэм?

— Нет, хотя иногда у меня возникает искушение просто проверить, все ли с тобой в порядке. Ты же знаешь, я яростный беспокойный человек.

Черт Крисси и ее золотое сердце. Я это знаю. И, по правде говоря, она одна из немногих людей в Нью-Йорке, кто заботится обо мне. Она и Арья, женщина, руководящая благотворительным фондом, в котором я работаю волонтером. Большая часть моей социальной сети вернулась в Малберри-Крик. Крисси взяла меня под свое крыло, когда я впервые подписала с ней контракт. Я думаю, она увидела во мне того, кем она когда-то была. Молодая и впечатлительная, только что из автобуса. Легкая добыча кровожадных акул Нью-Йорка. Она приехала из Оклахомы. Я из Теннесси. Но это та же самая история снова и снова. Девушка из маленького городка пытается покорить Большое Яблоко.

— Ну, миссис, к твоему сведению, я в полном порядке, — объявляю я. — Я ела все свои овощи и занималась уходом за собой.

— Если ты думаешь, что я покупаю то, что ты продаешь, тебя ждет некоторое разочарование. Но мы вернемся к этой теме позже. Вернемся к твоему прослушиванию, — решительно говорит Крисси.

Это было первое прослушивание, которое я посетила после авиакатастрофы, и единственная роль, которая меня волновала после смерти Пола.

Я хочу эту роль. Мне нужна эта роль.

— А что насчет моего прослушивания? — Я спрашиваю.

— У меня есть новости.

О, нет. Это было быстро. Неужели я действительно настолько плоха, что они не могут дождаться, чтобы наброситься на свой телефон и позвонить моему агенту? Женщине не место на сцене.

— Послушай, Крис. Я пыталась. Конечно, я пыталась. Я пошла туда и выложилась на полную. Может быть я…

— Ты получила роль, детка! — объявляет Крисси.

Я замираю на полпути. Пара человек врезается в меня сзади, бормоча ненормативную лексику. Без предупреждения остановка на тротуаре в Манхэттене является серьезным нарушением правил дорожного движения.

Стоп . . . Я получила роль?

Я пытаюсь получить удовольствие от новостей. Какое-то довольство или что-то, что его имитирует. Но мое тело онемело снаружи, пусто внутри. Я чувствую себя тонкой бумагой. Такой легкой, такой невесомой, меня мог унести следующий порыв ветра.

Пролей слезу, Винни.

Я всегда была такой хорошей плаксой. Любой случай, хороший или плохой, побуждал к запуску гидротехнических сооружений.

Я иду на работу! Покинула дом! Пришла на репетицию! Запомнила строки!

Я должна быть полностью функционирующим человеком. Но почему-то единственная эмоция, которую я могу вызвать, — это страх.

— Ты будешь Ниной, — вопит Крисси, не обращая внимания на мое молчание. — Ты можешь в это поверить? Желанная мечта каждой актрисы.

Она не ошибается. Со времен Джульярда, когда я была начинающей актрисой, роль Нины была мечтой для большинства моих сокурсников. Красивая, трагическая, жадная до славы девушка из чеховской пьесы «Чайка». Женщина,