Татьяна Герцик - Трудная дорога к счастью Страница 29

У нее по щекам покатились слезы. Заикаясь, она нервно протянула:

– Да нет, это я от радости. Я тоже тебя люблю. И очень хочу стать твоей женой…

Он вскочил на ноги, поднял ее, сел на табурет, устроил у себя на коленях. Она засмеялась от стремительное-ти продемонстрированных на нее прав и обхватила его за талию. Глеб требовательно спросил:

– Когда сыграем свадьбу?

– Не знаю… Может, через полгода? Ведь надо столько подготовить…

Он горестно застонал.

– Оля, что у тебя за манера меня мучить? Тебе это нравится? Ведь ты же прекрасно знаешь, что я не бестелесный ангел, а обыкновенный мужчина и отчаянно тебя хочу… Ну сколько же можно…

Девушка покраснела, но вспомнила, что она все-таки медик с высшим образованием и не ей стыдиться нормальных отношений между мужчиной и женщиной, пробормотала:

– Ну, мы могли бы и до свадьбы пожить вместе. Проверить нашу физиологическую совместимость…

Он крепче сжал ее задрожавшими руками.

– И что, можно начинать прямо сейчас?

Закашлявшись, она чуть слышно подтвердила:

– Конечно, нам ничто не мешает.

Воспрянувший духом мужчина тут же встал и вместе со своей драгоценной ношей отправился в комнату. Распахнул ногой дверь, опустился на старенький диван.

Жажда любви сделала девушку непривычно раскованной. Она не запротестовала, когда он быстро развязал на ней халат и его твердые губы огнем обожгли ее грудь.

Руки Глеба ласково блуждали по ее телу, опускаясь все ниже, и Оля, застонав, сильнее прижалась к нему. Он тяжело дышал, бормотал что-то непонятное, а девушка задыхалась от наслаждения, крепко сомкнув веки.

– Милая, как ты хороша! Как я тебя люблю!

Приоткрыв глаза, она взглянула на него и поразилась – он был уже без одежды, черты лица заострились, взгляд казался неясным и расплывчатым.

Руки, гладившие ее обнаженную кожу, оказались нежными и горячими, дрожь возбуждения, с которой она не могла сладить, охватила все тело. Он встревожился:

– Тебе холодно?

– Нет, нет, не останавливайся!

Глеб осторожно перенес тяжесть тела на локти, нависая над ней всей массой. Она протянула руки и потянула его на себя. С тихим стоном облегчения он прижался к ней. Она развела ноги и почувствовала в себе его горячую плоть. Глеб начал настойчиво двигаться, стараясь освободиться от нестерпимой тяжести, переполнявшей чресла. Сначала медленно, давая ей время привыкнуть к себе, потом все быстрее и быстрее, заставив задыхаться от горячего вожделения и закончив под ее конвульсивные содрогания и томные стоны.

Осторожно лег рядом, хотел что-то сказать. Но девушка посмотрела на него затуманенными глазами и тут же заснула. Ласково улыбнувшись, Глеб вытащил одеяло из-под их разгоряченных тел, плотно укрыл ее. Нежно поцеловал, наслаждаясь обретенным чувством единения. Он и не понимал, что до этого момента был просто расколот надвое и мучился от болезненного чувства неполноты.

Уходить страшно не хотелось. Впервые мысль о возвращении на работу вызвала в нем ожесточение. Он позволил себе немного полежать рядом, слушая ее легкое дыхание и любуясь нежным безмятежным личиком. Через полчаса, вспомнив, что вот-вот начнется очень важная для фирмы встреча, от которой будет зависеть судьба не одной тысячи людей, встал и пошел на темную маленькую кухню.

С трудом воспользовался низким жестяным умывальником. С неудовольствием оглядел недавно отремонтированное тесное помещение, твердо решил сегодня же увезти девушку из неудобного старого домишка. Хотя, со вздохом признался себе, если она не захочет отсюда уезжать, придется как-то приспосабливаться. Пристроить ванную, второй этаж – и жить здесь. Места вокруг много, участок большой, почти центр города. Если сделать все по уму, лучшего места для коттеджей в их городе, пожалуй, не найти.

Вернулся в комнату, с сожалением посмотрел на спящую девушку, нежно, стараясь не разбудить, поцеловал рассыпавшиеся по подушке пепельные волосы. Вырвал из записной книжки листок, написал на нем: «Приеду вечером, люблю, целую!» Положил листок на стул рядом с диваном, так чтобы она сразу увидела его, как проснется. Оделся и вернулся на работу.

Алла Ивановна, напряженно ожидавшая его в приемной, сразу поняла, что что-то произошло. Сколько она знала Глеба, он никогда прежде не бывал таким умиротворенным и довольным. Расслабленно отдал ей все просмотренные утром документы, улыбнулся и даже пошутил, как в добрые старые времена. После поехал на встречу с поставщиками, а после нее, к вящему удивлению дисциплинированной секретарши, не прибыл на работу, чтобы просидеть до позднего вечера. Лишь позвонил и сказал, чтобы она принимала все входящие звонки, поскольку он сегодня не вернется. Возможно, не выйдет и завтра.

Потрясенная женщина, не в состоянии держать в тайне столь ошеломляющую новость, рассказала о ней по секрету двум-трем дамам из других отделов, и через полчаса все сотрудники говорили только об одном: шеф женится! Людмила Викентьевна, прибежавшая в приемную, чтобы обсудить поразительное известие, самодовольно заметила: – Вот что значит своевременно высказать нужное пожелание! Если б не я, он до сих пор ходил бы бобылем и был уверен, что любовь – что-то вроде чистки зубов: необходимая гигиеническая процедура. Да, какая у меня мощная энергетика! – Она с гордостью уставилась на свое отражение в большом зеркале у входа.

Алла Ивановна посмотрела в него же, мечтая, чтобы самооценка Людмилы Викентьевны хотя бы немного приблизилась к реальности, и понимая, что уж этому-то желанию не сбыться никогда.

Глеб вернулся в Липовый переулок как раз вовремя. Оля проснулась и готовила скромную трапезу. Завидев его, зарумянилась, несмело улыбнулась. Он поцеловал ее в щечку. Окинул скептическим взглядом овощи, разложенные на столе в столь малом количестве, что и невооруженному глазу было видно: хватит их лишь на одного, и этот один – явно не здоровый мужчина. Он пригласил Ольгу в ресторан.

– Ты начинаешь за мной ухаживать? – Она засмеялась, но он провел рукой по ее бледной щечке и серьезно пояснил:

– Нет, я начинаю тебя кормить. Представляю, как ты питаешься между твоими бесконечными дежурствами. Кстати, ты не против, если я попрошу тебя оставить героическую службу в скорой помощи и найти что-нибудь поспокойнее, поработать в больнице или поликлинике? – Предложить совсем не работать не рискнул. Еще обвинит в мужском шовинизме. Все надо делать постепенно. Вот появятся дети…

Она пошла переодеваться, по дороге объясняя:

– У меня квалификация для больницы низковата, я ведь не заканчивала интернатуры, денег не хватило.

Глеб потер рукой загорелую шею и смущенно, боясь отказа, предложил: