Аглая Оболенская - За миг до тебя Страница 29

Бабка с деревенским старинным именем Анисья завела их в тёмный чулан. Саня скептически отнёсся к потугам старухи, в то время спрос на волшебников уже не опережал предложение. Как раз наоборот, волшебники сами пропагандировали себя массам, кто осеняя мир кресным знамением, а кто нашёптывая тарабарские заклинания. Процентов пять-семь действительно помогали, на остальных девяносто с хвостиком копился материал по статье "мошенничество с корыстным умыслом".

В чулане кроме старого стола другой мебели не было. На столе возвышалась керосиновая лампа с закопченым плафоном и глиняное блюдо, заполненное водой. Ни стеклянных шаров, ни кристаллов, ни гадальных карт и дымящихся кадил.

Анисья приказала Эрике встать у стола и смотреть на воду, а думать при этом исключительно о Кате. Та всё в точности исполнила, замерев в полусогнутой позе. Жутковато было Сане наблюдать, как незыблемая поверхность воды, вдруг, ни с того, ни с сего приходит в движение, покрываясь рябью и искажая Эрикино отражение. Пальцы девушки впиваются в заплесневелый стол, заземляя напряжение, а лицо, загипнотизированное водой, превращается в каменную маску.

"Хватит! Погадали и будет. Ещё секунда и я рискую твоим психическим здоровьем!!!" Он отрывает девушку от стола и волочет на улицу, а она цепляется за старуху, бормоча: "Я видела, баба Аня, видела Катю! Она сказала под… землёй? Да? Баба Ань!.."

Прохладный воздух вентилирует лёгкие и студит голову.

— Я видела, Александр Евгеньевич! Катю видела и она сказала: под землёй…

— Вот и побеседовали. Чё я-то не слышал ничего?

— Она ж губами одними, без звука.

— А ты знаток чтения по губам, значит.

— Ну да, я сталкивалась с этим в больнице. Иногда больной без голоса, или глухонемой, а ты жестов не понимаешь — тогда по артикуляции губ можно догадаться, чего он сказать хочет…

Все девчонки в её возрасте романтичные впечатлительные дурочки, и Саня не счёл нужным разъяснять Эрике систему бабкиного обмана. Сам-то догадался, как только вырвался оттуда. Во-первых, свет: лампа от стола отодвинута так, что свет в воде не отражается. Стоит какая-нибудь дурочка часами и смотрит на неясные свои очертания в полутьме и вдруг, то есть совсем не вдруг — здесь хитро придумано, со знанием психологии и физиологии человеческой — вода оживает. Да просто плюнула сама в неё случайно, или дунула, или слезу сморгнула ненароком с остекленевших глаз, мало ли причин? Рябь на воде волну пускает на миллиметр-два, этого хватает, чтобы выхватить капальку света. И видит дурочка саму себя, только отупела так от ожидания, что себя-то узнать и не может. А о ком она только что думала? Того и видит. От ряби изображение колеблется, значит, сказать что-то хочет, артикуляцию задействовало, тьфу ты, напасть!..

20.

Слухи о повороте расследования разошлись по городу моментально. Домыслы, сплетни, одна страшней другой: людей, мол, живьём закапывают, а перед этим скрещивают их бедных с животными в секретной лаборатории, потрошат и пересаживают чужие органы. И всякая такая дребедень.

Саня Цепкин не сомневался, что Эрика поделилась с кем-то из родственных впечатлительных душ своим открытием, ну и поехало! Дежурку завалили письмами, звонками, приходили странные люди — предлагали помощь в поиске пропавших под землёй. Над Саней потешался весь отдел.

Последнее, что он сделал, прежде чем заняться другими, более прозаичными делами: убийством, кражами и шантажом, — поехал с двумя мужиками на речку в Сосновский район. Не было у них батискафа, не имелось и водолазного снаряжения, искали Катино тело простым народным способом — баграми. Всю речку, где на лодке одолели, где в брод прошли, всю как есть изтыкали. Да и что там, честно признаться, за речка-ручеёк — одно название.

От Эрики Саня старался держаться по возможности дальше, к делу не привлекал, раза два вызвал уточнить показания, и то лишних вопросов не задавал. Она тоже притихла, глядела на него преданными голубыми глазами и отвечала коротко по существу.

Спустя год, при вновь открывшихся обстоятельствах, он поздно вечером явился в дом Рубашкиных-Ольшевских.

Дверь открыла Эрика, сначала не заметив выражения на Санином лице, обрадовалась. "Александр Евгенич, здрасьте!" Потом стушевалась. Она здорово подросла, изменила причёску и стала меньше пользоваться косметикой, отчего на волю вырвалась неукротимая женственность. Сане захотелось дотронуться рукой до тонкой талии, растрёпанных рыжевато-медных волос. "Педофил старый!" — тут же укорил себя и громко поздоровался, чтоб от греха подальше не остаться с ней на едине. Дима был на службе, откликнулась его жена Марина:

— Саня, ты? Иди сюда на кухню. Чего замялся? — Марина, помешивая кашу в ковшике, прокричала распоряжение исчезнувшей сестре: — Эра, завари гостю чаю! Не помню, есть у нас что к чаю-то? Кажись, баранки со вчерашнего отстались. Да проходи, Саня, не мнись на пороге. Эра, ну где ты там?

Эрика вынырнула из дальней комнатки, волоча за собой коляску с маленькой Танечкой. Все в управлении знали о Диминой дочке и никогда не задавали лишних вопросов. Танечка улыбалась, Эрика, стоя позади неё, в упор разглядывала нежданного гостя.

— Наверное, что-то случилось, да, Александр Евгенич?

— Я уже как бы не на работе, можно просто Александр… — ни к селу ни к городу вставил он.

А ведь девушка его о другом спросила. О том забытом кошмаре, который расхлёбывали вместе.

— Случилось. Давай где-нибудь поговорим, — и обратился к старшей сестре: — Марин, чай потом, ладно?

Та согласилась молча, настороженно глядя им вслед, и механически пересадила дочку из коляски на диванчик.

В Эрикиной комнате царил полумрак, специально организованный короткими льняными шторками и задрапированной прозрачным шарфом настольной лампой. Она читала Хемингуэйя до его прихода. "По ком звонит колокол" золотыми буквами на черном переплёте. Саня тоже хотел бы знать, по ком он зазвонил на этот раз.

Они уселись на софу, стулья в комнате отсутствовали, зато в великом множестве валялись на полу декоративные подушки.

— Что же случилось все-таки? — легонько теребила его Эрика.

Он рассказал. Долго сидели молча.

— Беда, — подвела черту девушка.

В прошлом году она похоронила Катину маму, не сумевшую пережить потерю дочери и третий инфаркт. Встретила и успокаивала Катиного жениха Виталия. В армию ему подробности писать побоялась, не дай бог дезертирует, ещё в тюрьму посадят. Виталий знал о Катиной беременности — результате его второй побывки. Они планировали пожениться, как положено, после демобилизации, и затем оформить малыша — все чин чинарём. Какая мразь этому воспрепятствовала? Про свой астральный контакт с подругой Эрика ему говорить не стала, и так много шума наделала её случайно обронённая мистическая новость. Впоследствии переписка между ними не завязалась, и девушка потеряла Катиного жениха из виду. Да и о чем им писать друг другу?