Галина Врублевская - Завтра мы будем вместе Страница 29

— Понимаете, Валерий Валерьевич, каблук сломался. Пришлось с полдороги вернуться…

— Я звонил. Никто не подходил к телефону. Ладно, Катя. Я рад, что ничего серьезного с вами не случилось. А каблук — дело поправимое. Надеюсь, вы его починили. Всего хорошего.

В трубке послышались гудки отбоя. Правильно.

Что со мной церемониться? Он понял, что я вру. Но понял по-своему. Решил, что я просто передумала с ним ехать. Я спохватилась, что даже не извинилась перед ним. Свинья!

В ближайшую субботу состоялась свадьба наших друзей Эльвиры и мичмана Ивана. Мичман, срок контракта которого истек, уже вселился в квартиру Эльвиры. Но родители ее строго следили, чтобы будущий зять не оставался на ночь вместе с их дочерью. В своих трехкомнатных апартаментах они выделили зятю отдельную комнату. Они позаботились и о его трудоустройстве. Его определили бригадиром в док, где ремонтировались буксиры. Хотя в дальнейшем надеялись устроить его в торговый флот. Однако попасть туда было нелегко. Требовались связи или взятки.

Среди гостей нам был знаком только Витюша.

После того как я отшила его, он два года увивался за Элькой, но так и не добился взаимности. Но Эльвира, как и многие невесты в таких случаях, позвала своего обожателя на свадьбу. Со стороны Ивана приехала его родня с Кубани. Остальные были знакомыми Эльвиры по многочисленным кружкам и спецшколам, которые она посещала. Родители Эльки развивали свою дочь на все сто, хотя сами не были интеллигентами. Но они имели хлебные профессии. Мать — повар. Отец работал шофером на автобазе, обслуживающей универсамы. При всеобщем дефиците — это многого стоит. Конечно, Иван — не тот зять, о котором они мечтали. Они надеялись, что дочь поднимется по общественной лесенке с помощью мужа. Но, увы. Тем не менее отец, как призналась Элька, сказал: "Ничего. Мы из Ивана человека сделаем. Денег у нас своих хватит.

А голова на плечах у парня имеется".

Сегодняшняя свадьба казалась мне репетицией своей собственной. Гости собрались во Дворце бракосочетания на набережной Невы. Подружки невесты ожидали в одной комнате, приятели жениха — в другой. На Эльке было умопомрачительное платье до пят. Его украшали кружева, блестки, нейлоновые розочки. Элька то и дело наступала на собственный подол и спотыкалась. Наше поколение не привыкло к таким одеяниям. Я — тем более. Почти не вылезала из джинсов. Надо будет потренироваться дома, когда привезу свое платье. Оно тоже будет до пят. Незнакомые мне подружки Эли, собираясь кружками, обсуждали ее жениха. Судили-рядили о его достоинствах и изъянах. Главным недостатком было признано отсутствие жилплощади. Хотя для Эльки это было не важно.

Наконец они встали перед гражданским алтарем — величественным письменным столом. Женщина, проводящая церемонию, произнесла торжественную речь. Она была похожа на нашу училку по научному коммунизму. Во всяком случае, тоже рисовала молодоженам счастливое будущее и призывала выполнить свой долг перед обществом. Я перевела взгляд на новобрачных. Строгий черный костюм сидел на Иване мешковато. Все-таки морская форма украшает мужчин. А где же Островский? Его не было среди гостей. Что помешало ему прийти?

Ведь он собирался быть свидетелем. Но на его месте сейчас стоял Витюша. Вот как распорядилась судьба-насмешница. Влюбленный в Элю Витька не просто гость, а даже свидетель. Он расписался в журнале регистрации и медленно отошел в сторону. Мы с Юрой сидели на стульях среди других гостей. Он нежно погладил меня по руке, предвкушая нашу свадьбу. Ему прямо не терпелось затащить меня в брачные сети. Но я не торопила время. Напротив, мысль о том, что скоро и для меня наступит час «икс», навеяла на меня грусть. Веселье, царящее на чужой свадьбе, сделало ее еще острее. Островский так и не появился во дворце.

После брачной церемонии колесили по городу, фотографируясь в известных местах: у Медного всадника, Вечного огня на Марсовом поле. Было ветрено и холодно. Запечатлевшись на пленке, все тотчас торопились вернуться в теплый автобус.

Наконец всю разношерстную компанию привезли в столовую у площади Труда, где работала мать Эльвиры. Тут и развернулось свадебное застолье.

Столовая находилась недалеко от Дворца бракосочетания на набережной Невы. Получилось, что, совершив круг по городу, все вернулись в исходную точку. Я была голодная и продрогшая (оделась легко). И сейчас вся жизнь представлялась мне кругом, из которого невозможно вырваться. Не удалось обрести нового отца. И сменить жениха было невозможно. Все было тоскливо.

Гости, радостно потирая руки, рассаживались вдоль длинного стола, накрытого в большом зале столовой. Я, помня свое решение держаться в рамках приличия, еще дома подготовилась к испытанию.

Я знала норму, при которой могла контролировать себя: один стакан вина. Поэтому еще вчера я измерила стакан в рюмках, наливая в него воду из-под крана. Получилось четыре с половиной рюмки, которые я округлила до пяти. Я крепко запомнила это число.

Пять рюмок — и ни капли больше. Я даже знала, отчего мне хочется быть сегодня хорошей. Оттого, что я опять увижу Островского! И я увидела его. Он вбежал в столовую одним из последних с огромной корзиной белых роз и вручил ее новобрачным. Потом он что-то взволнованно говорил им, вероятно, объяснял причину своего опоздания. Я залюбовалась на него, Среди неуклюжих гостей в мешковатых костюмах он был как киногерой, попавший сюда со съемочной площадки. Настолько идеальна была его выправка и сказочно красива нарядная черная форма с золотыми пуговицами и галунами.

Вопреки всем фактам, я видела в нем отца! Но какой из него отец! Ему трудно было дать больше тридцати пяти лет. Может, и хорошо, что он не имеет ко мне никакого отношения? Зачарованная его обликом, я почти забыла, где нахожусь. Гостям предложили рассаживаться, и друзья прервали мои чудесные фантазии. Они стали обсуждать, где лучше сесть, куда посадить меня. В итоге моими соседями оказались Витюша и Юра. Я же продолжала наблюдать за Валерием Валерьевичем. Вот он обвел глазами зал и, чеканя шаг, подошел ко мне:

— Катя, можно вас отвлечь на минуточку? У меня для вас имеется важное сообщение.

Я обрадовалась тому, что он обратил на меня внимание, и тут же предложила сесть на соседний стул, попросив Витю переместиться на одно место в сторону. Островский присел на краешек стула. Он говорил, как всегда, мягко и размеренно, но внутренне был от меня дальше, чем прежде. Похоже, он обиделся на мой обман, как он считал, с поездкой.

Из его объяснений я поняла две вещи. Первое, он опоздал на брачную церемонию, так как именно в эти часы должен был встретиться с одним человеком. И второе: встречался он с тем человеком для того, чтобы выполнить мою просьбу, разузнать о моем настоящем отце — Гураме Китовани.