Светлана Демидова - Предать – значит любить Страница 29

– Думаю, знает...

– И как же он терпит! Этот Иван Игнатьевич такой противный...

– Не нам с тобой, Катюха, обсуждать их проблемы, – перебила Дуся. – Откуда мне знать, почему он терпит. Может, сам уже разлюбил Елену, может, когда отсутствует, не всегда бывает в больнице. Может, и у него есть любовница...

Катя в ужасе покачала головой. Она даже не могла представить, чтобы такой порядочный человек, как отец Германа, мог иметь любовницу. Разве он умеет обманывать? Да у него на лице написано, что не умеет...

– В общем, так... – Дуся решила подвести итог разговору. – Мне сейчас надо обед сготовить. Я уж этим и займусь. А ты иди пока в свою комнату и ничего не бойся. Как только закончится у Елены это ее... лечение, мы с тобой с ней обязательно поговорим.

Катя вдруг вспомнила, что заявила Дуся, когда внимательно осмотрела фату перед окном, и сказала:

– Но ведь ты, мне кажется, сама все знаешь! Ты же сказала, что этот человек не успокоится, пока не изведет меня! Кто этот человек? Что ему от меня надо?!

– Я могу только догадываться, Катюшка, – ответила Дуся, – а потому надо обязательно поговорить с Еленой. Ты уж погоди в своей комнате, ладно?

– Думаешь, это все-таки сделала Елена?!

– Ну вот что! Иди в свою комнату! – уже довольно сердито проговорила Дуся. – И не мешай готовить обед. Сегодня у нас суп с пирожками будет. Я уж и тесто поставила. Должно, подошло. – Дуся с самым невозмутимым лицом отправилась на кухню.

Немного постояв в коридоре, Катя поняла, что выбора у нее нет, и поплелась к своей комнате.

За весь день поговорить с Еленой Матвеевной Кате с Дусей и не удалось. К обеду явились гости, две супружеские пары, которых Катя уже как-то видела у Кривицких. Ее удивляло только, что и Иван Игнатьевич, которого она имела счастье видеть в полном неглиже, совершенно невозмутимо уселся за стол вместе со всеми. Он не стеснялся даже Кати, очевидно, потому, что был уже в полном облачении: великолепном светлом костюме, скорее всего очень дорогом, белой рубашке в тонкую полоску и при галстуке. Конечно, его залысины никуда не делись, но лицо без жаркого румянца и остекленевших глаз уже не казалось отвратительным. Иван Игнатьевич был обыкновенным мужчиной лет сорока, галантным и обходительным. Он даже для Кати, с которой ему пришлось соседствовать, элегантно отодвинул стул, потом помог ей придвинуться к столу и без конца предлагал различные закуски. Кате же кусок в горло не шел. Она отказывалась, утверждая, что у нее особая диета. Иван Игнатьевич кивал, игриво посматривая на ее животик.

– Кстати, а где Славочка? – спросил он своим высоким голосом, накладывая себе в тарелку салат с маринованными грибами. – Она очень любит этот салатик. Мы с ней всегда подсаживаемся к нему поближе!

– Нездоровится Славочке, – томно отозвалась Елена Матвеевна. – Пусть девочка полежит, Дуся попозже отнесет ей и салатику, и своих фирменных пирожков.

– Хорошее дело! – радостно согласился Иван Игнатьевич и тут же затеял разговор о каком-то кинофильме.

Потом он начал в самых пышных выражениях говорить о мудрой политике Хрущева, внешней и внутренней. Иван Игнатьевич очень ловко манипулировал фактами и даже приводил цитаты из самых разных источников. Катя слушала плохо, потому что от высокого голоса любовника свекрови или, может быть, от излишнего напряжения у нее очень скоро заболела голова. Кроме того, ей было неловко сидеть с Иваном Игнатьевичем. Ее сознание услужливо рисовало его веснушчатую спину, поросшую редкими извивающимися волосками. Она, правда, теперь понимала, чем этот человек мог привлечь Елену Матвеевну. Своей громогласностью, умением говорить. Никто за столом не скучал, так или иначе втянутый в разговор. Даже Кате пришлось пару раз промямлить что-то, поскольку Иван Игнатьевич не обходил своим вниманием никого. А Катя никак не могла взять в толк, почему он ее совершенно не стыдится. Она ведь видела его голым, в весьма недвусмысленной позе. Он находится в доме мужа своей любовницы и при этом не чувствует никаких неудобств. Неужели ему все равно? Неужели всем все равно? И Елене Матвеевне, и гостям? Похоже, что те тоже знают, каким образом этот человек лечит мигрени хозяйки. Может быть, они вообще только и делают, что таким образом «лечат» друг друга?

Застолье окончательно опротивело Кате, и она, специально положив руки на свой выпуклый живот, попрощалась с гостями, поскольку ей, дескать, тоже пора отдохнуть. Уговаривать ее остаться никто даже не подумал. Более того, как только она вышла в коридор, столовую потряс взрыв хохота. Возможно, остроумный Иван Игнатьевич прошелся по Кате. Что бы он ни сказал о ней, ничто не могло бы оскорбить лично ее, потому что она была оскорблена совсем другим. Тем, что в дураках остается Виталий Эдуардович, добрый, совестливый человек, на деньги которого пирует вся эта шушера. Шушера?! А что? Как их еще можно назвать? Очень подходящее слово!

Гости развлекались в столовой зале долго. За окнами успело стемнеть. Катя слышала из своей комнаты смех, разговор, который после принятия больших количеств спиртного сделался чересчур громким. Гости спорили о чем-то, перебивали друг друга. Все голоса перекрывал высокий голос любовника свекрови. Потом зазвучала музыка, видимо, начались танцы.

Взмыленная Дуся заскочила к Кате, принесла чаю с пирожками и сказала:

– Вот! Тебе сохранила! И Герочке у меня припасено! Поешь-ка. А то эти... – она кивнула в сторону столовой, – сейчас все сожрут!

– А как же Виталий Эдуардович? – пискнула Катя.

– А он, милая, уже отзвонился, чтобы его, значит, ждали только глубокой ночью или утром. Привезли тяжелого больного, нужна срочная операция. Ну а без нашего Виталия, сама, поди, знаешь, в сложных случаях никак не обойтись!

Выпалив все это скороговоркой, Дуся умчалась на свой пост в кухне. Катя взялась за пирожки. Да, их ни с чьими не спутаешь. Даже у Катиной мамы не получалось такое мягкое, сдобное тесто. За чаем с пирожками Катя думала о том же. Почему замужняя дама, Елена Матвеевна, позволяет себе подобные гулянки? У нее замечательный муж, если бы Катя была на ее месте, непременно ждала бы его дома без всяких гостей. Это же стыдно – развлекаться, когда муж в операционной сражается за чью-то жизнь!

Когда вернулся с работы Герман, лицо его было серым и мрачным.

– Что случилось, Гера?! – испугалась Катя. Не хватало, чтобы у мужа начались какие-то неприятности.

– Да вот... гляжу... мама опять взялась за старое...

– За старое... – повторила за ним Катя.

– Да. Она давала нам слово, что в отсутствие отца в доме не будет никаких гостей. Держалась долго... Больше полугода, наверное... И тут опять...