Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012) Страница 29

Она почувствовала, как сильные руки обнимают ее сзади и прижимают к себе. На плечо упали чьи-то слезы.

– Я только хочу сказать еще… Где бы ты ни была, знай, я… Мне тебя очень не хватает. И я… Я люблю тебя. Я очень тебя люблю, Лесь.

И – прорвало, вырвалось наружу, стискивая и размыкая, ударяя и отпуская одновременно. Женьку трясло всю – от кончиков пальцев до макушки, и слезы лились так, что заливали лицо.

– Почему ты ушла? – Закричала она, содрогаясь в рыданиях. – Почему ты меня бросила? Ты так нужна была мне, и до сих пор нужна. Почему, черт возьми, ты меня бросила?

Слезы перешли в вой – она обняла обелиск обеими руками, и прижалась к его холоду щекой.

– Почему ты ушла? Я не могла без тебя, я не могла, я не хотела… Почему ты ушла от меня? Почему?

И не было ответа на эти «почему», но вместе с ними откалывались от души застарелые шкурки боли, откалывались и поднимались вверх, и выходили наружу слезами, зарапая глаза и оставляя царапины.

Она долго еще плакала, уткнувшись носом в обелиск, и выла, и ругалась, и снова принималась плакать. А потом позволила друзьям взять себя за руки, поднять и повести к машине. И когда, уже у ворот, оглянулась, то увидела, как последние лучи солнца играют на обелиске, и совсем иным смыслом окрасились старые буквы:

«Что бы ни было

Навсегда

Вместе»

Что бы ни было. Где бы ни было. Как бы ни было. Смертью не заканчивается дружба. Смертью не заканчивается любовь.

Смертью начинается память.

Глава 15.

Инна Рубина катастрофически опаздывала на работу. И, конечно же, как любой пунктуальный и ответственный человек, делала она это ровно в тот момент, когда опаздывать было категорически нельзя, когда даже малейшее опоздание было смерти подобно, не говоря уж об Инниных двадцати семи минутах.

Конечно же, она не была виновата – трудно было бы обвинить ее в том, что именно сегодня утром Даша проснулась с температурой, напуганная бабушка позвонила, конечно, Инне, и пришлось ни свет ни заря нестись за город, на дачу, трясясь от плохих предчувствий и молясь, чтобы бабушка как всегда сгустила краски.

На месте оказалось, что краски сгущены, но в меньшем объеме, чем обычно – у Даши правда была температура, но не «сорок и еще масенькое деление», как причитала по телефону бабушка, а вполне вменяемые тридцать восемь. Прибывший по вызову семейный врач определил простуду, выписал приличествующие случаю лекарства, и благополучно отбыл, порекомендовав много питья и постельный режим.

Если бы именно в этот момент Инна села в машину, то как раз успела бы к началу совещания, но бледная и несчастная Даша, лежащая в окружении подушек, попросила сказку, и отказать было совершенно невозможно. Поэтому Инна прилегла рядом с дочерью и еще двадцать минут с удовольствием читала вслух про муми-папу, муми-маму и всю муми-семью.

Под успокаивающий мамин голос Даша задремала, а мама, осторожно поцеловав ее горящий лоб и выдав бабушке миллион инструкций, отправилась, наконец, на работу.

Парковаться пришлось кое-как, заехав боковыми колесами на бордюр – времени искать что-то более приличное уже совсем не было. Инна выскочила из машины, захлопнула дверь, и, зацепившись каблуком за бордюр, рухнула прямиком на горячий асфальт. Подскочила, краем глаза оценила дыру, расползающуюся на колготках, и побежала к офису. Мимо секретарши проскочила не глядя – прямиком в конференц-зал, но перед дверью на мгновение остановилась, поправила прическу и вошла внутрь твердо и уверенно, ровно держа спину.

Взгляды всех сидящих в зале устремились на нее. Кого здесь только не было – все руководители отделов, и даже их заместители, и представители рекламщиков, и даже бородатый Славик Шукшин восседал сбоку на любимом кресле с колесиками. А рядом с ним сидела – и тут Инна позволила себе на секунду задержать дыхание – Лиза.

– Добрый день, – поздоровалась эффектная красивая женщина, занимающая место во главе стола, и Инна поняла, что это и есть новая начальница – директор компании «Гарант плюс», которая сегодня приступала к своим обязанностям и, конечно, начала с общего совещания-знакомства.

– Здравствуйте, – Инна кинула взгляд на сидящих, и для нее тут же нашлось место: сразу несколько мужчин поспешили вскочить, чтобы уступить ей стул, – меня зовут Инна Рубина, я руководитель отдела продаж. Прошу прощения за опоздание, у меня были серьезные причины задержаться.

Начальница осмотрела ее с ног до головы, задержавшись взглядом на порванных колготках и спросила:

– Какие же причины могли быть достаточно серьезными, чтобы опаздывать на первое представление руководству?

Инна улыбнулась краешком губ, положила на стол портфель, присела и только после этого ответила:

– Моя дочь приболела, и я читала ей сказку.

По залу совещаний пронесся легкий шум – вроде бы никто ничего не сказал, но какой-нибудь звук тем не менее издал каждый.

Начальница выглядела удивленной, но тем не менее кивнула и обвела взглядом присутствующих:

– Ну что ж, раз чтение сказок окончено и руководитель отдела продаж к нам присоединилась, предлагаю продолжить.

Один за другим, люди вставали, называли себя, обрисовывали свой круг обязанностей и рассказывали пару слов об опыте работы в «Гаранте плюс». Инна практически не слушала – ее глаза неизменно следовали за Лизой: как она сидит, как улыбается, как расправляет на столе блокнот и гладит пальцами ручку.

Похудела. И платье новое – белое, все в огромных голубых цветах. На плечах бретельки тоненькие-тоненькие, а сами плечи загорелые – и где только успела, интересно?

Было очень странно сидеть вот так, смотреть на жену, и не иметь возможности даже ее обнять. Нет, конечно же, Инна и в прошлом не стала бы при всех позволять себе такие вольности, но само ощущение того, что это в принципе возможно, раньше было. А теперь – нет. И эта двойственность: все еще моя, но уже чужая. Все еще жена, но уже и нет. Эта двойственность сводила с ума, мешала мыслить внятно.

Хотелось встать и закричать: остановите этот абсурд! Не может эта женщина смотреть на меня так испуганно – будто на чужую! Не может мать моего ребенка улыбаться, услышав, что ребенок болен. Не может та, которую я так люблю, больше меня не любить.

– А госпожа Рубина, кажется, не считает нужным слушать своих коллег?

Инна сглотнула – в последнее время она пугающе часто стала плакать, и приходилось тщательно контролировать себя, чтобы не расплакаться при людях. Она посмотрела на начальницу, и удивленно подняла брови:

– Нет, не считает.

Теперь удивилась начальница: