Джесси Кирби - О чем знаешь сердцем (ЛП) Страница 29

Вместо этого я вставляю между рамой и зеркалом картинку с сердцем в бутылке. А потом позволяю взгляду упасть на подсолнух, который Колтон подарил мне два дня назад. Он лежит на комоде, его золотистые лепестки еще не поблекли, лишь чуть увяли без воды по краям. Я поднимаю его и кручу стебель в пальцах, превращая цветок в яркую карусель, после чего подхожу к книжной полке и нахожу там стеклянную чашу, в которой на вечеринке в честь выпускного Райан плавали свечки и цветочные лепестки.

Я уношу чашу в ванную, споласкиваю ее и, наполнив водой, возвращаюсь к подсолнуху на комоде. Стебель у него толстый, уступает ножницам не сразу, но я все-таки подрезаю его близко к цветку, кладу в чашу, и он плывет по воде – яркий, живой и храбрый в своем маленьком море. Какой я чувствовала себя в океане.

Какой я хочу почувствовать себя вновь.

И не успеваю я отговорить себя, как оказываюсь в машине с пляжной сумкой на пассажирском сиденье и с деньгами в кармане, полученными от папы на обед и на урок. Я не хотела брать деньги, чтобы не усугублять свою ложь, но без них он отказался меня отпускать. Он, как и мама с Райан, питает надежду, что плавание на каяке сотворит со мной волшебство, и я чувствую необходимость хотя бы притвориться, что оно так и есть.

Когда я выдвигаюсь в путь, еще относительно рано. Я опускаю стекла и дышу воздухом, уже тяжелеющим от спускающейся с холмов жары, но когда выезжаю на шоссе, в окна врывается ветер, такой прохладный и свежий, что мне начинает казаться, будто я на цыпочках захожу в бурлящий поток жизни, которая столько времени текла мимо без меня. У меня нет никакого плана. Я понятия не имею, что скажу Колтону, когда доберусь, но мне нравятся слова, которые он сказал вчера – ныряй, не думая. И я не думаю и ныряю.

Моего воодушевления хватает на всю извилистую дорогу до Шелтер Ков. Вскоре после утеса, где мы с Колтоном были вчера, я выезжаю на главную улицу и сразу же нахожу взглядом его бирюзово-голубой автобус, припаркованный напротив проката его семьи. Сегодня ни рядом с ним, ни на улице нет свободного места, и потому я уезжаю на парковку около пирса. Выключаю двигатель и какое-то время сижу в тишине, думая о том, что же я делаю.

Прилив энергии затихает, точно приближающаяся к концу песня, сменяясь гнетущим чувством вины. Я знаю, что я делаю: использую полуправду об уроках каякинга и сообщения Колтона как предлог для того, чтобы вернуться. Как оправдание, чтобы забыть свои правила, заглушить голос совести. И снова увидеть его. И мои желания оказываются намного сильнее правил. Настолько, что приводят меня обратно к прокату, за окном которого разложены на стойках каяки и движутся силуэты людей.

В животе у меня все трепещет, на середине пути я почти готова повернуть назад и вдруг замечаю его профиль. Он несет груду спасательных жилетов, но, мельком взглянув на улицу за окном, останавливается. И, судя по улыбке, тоже меня замечает. Отступать становится поздно. Я проглатываю всех бабочек, что порхают у меня в животе, и заставляю свои ноги идти.

Секунда – и Колтон уже снаружи, трясет головой, словно и веря, и не веря своим глазам.

– Ты приехала, – говорит он, не в силах сдержать улыбку, которая постепенно озаряет все его лицо до самой зелени глаз. И широко разводит руки в стороны. – Наступил новый день и вот… – делает паузу, – ты здесь.

Поднимается ветерок, отправляя вниз по моей спине мурашки и разбрасывая по моему лицу пряди волос. Колтон делает шаг мне навстречу и поднимает руку, словно хочет убрать их, но потом останавливается, лишь на миг, и проводит рукой сквозь свои собственные волнистые каштановые волосы.

– Неожиданно, – произносит он.

– Надеюсь, я не помешала. Я…

Прежде, чем я успеваю закончить, из проката выходит симпатичная белокурая девушка со смутно знакомым лицом.

– Колт, ты не мог бы…

Заметив меня, она замолкает и переводит глаза на Колтона, а потом снова на меня.

– О. Привет. Прошу прощения. Я не знала, что здесь есть кто-то еще. Я могу тебе чем-то помочь? – спрашивает она дружелюбным тоном, каким разговаривают с клиентами.

Мой желудок ухает вниз, и я стою, онемев на секунду. Это Шелби. Шелби, слова и мысли которой – и горестные, и радостные – я читала. Которую по ощущению я знаю, быть может, даже лучше, чем Колтона.

На меня обрушивается моя совесть, а вслед за нею – тяжесть всех нарушенных мною правил.

– На самом деле я уже ухожу, – говорю торопливо. Встреча с Колтоном – это одно, но его сестра… Я не предвидела, что мне придется переступить и эту черту.

– Погоди… а как же поплавать на каяке? – говорит Колтон, словно, когда нас прервали, мы разговаривали именно об этом. На крошечный миг его глаза ловят мои, и в них что-то вспыхивает.

– Я… передумала. – Во рту у меня становится сухо, и я делаю шаг назад. – Может, как-нибудь в другой раз? Не хочу отвлекать тебя от работы.

– Погоди, – повторяет Колтон. – Все нормально, ты никого не отвлекаешь. Я закончил работать полчаса назад.

Шелби смеется.

– Стоп… то есть твои бесцельные блуждания были, оказывается, работой?

Стрельнув в нее взглядом, Колтон возвращает глаза на меня.

– Куинн, это моя старшая сестричка Шелби. Шелби, это моя подруга Куинн. Вчера она брала первый урок плавания на каяке, а сегодня приехала за вторым. Мы с ней, наверное, опять сплаваем до пещер.

Шелби приподнимает на него бровь, но потом улыбается и протягивает мне руку.

– Всегда рада познакомиться с друзьями Колтона, – говорит она с какой-то неявной ноткой в голосе. Тем же тоном ко мне обращались медсестры в больнице, и я заслуживаю его, этот тон. Она коротко улыбается мне, затем вновь поворачивается к Колтону.

– Все это замечательно, но ты уже занят с другими клиентами, Колт.

Она не хочет отпускать его со мной. Я четко слышу это нежелание в ее тоне.

– Занят? – Колтон издает смешок. – Я? Да мне даже не разрешают…

Шелби выразительно смотрит на него.

– Вот именно.

– Да ладно тебе, – произносит он, делая шаг ей навстречу. В его взгляде – мольба, а в голосе – нечто, имеющее отношение не только ко мне.

Она выставляет вперед ладонь, не сводя с него пристального, серьезного взгляда.

– Даже не начинай. Мама с папой убьют меня, и ты это знаешь.

Колтон сердито вздыхает, потом – вспомнив, видимо, обо мне – улыбается, но натянуто, скорее для вида.

– Шел, но ведь папы здесь нет. И кроме того, она друг, а не клиент.

– Колтон, вот потому, что его нет, я и не могу согласиться. Он оставил меня за главную. И если что-то случится…

– Ничего не случится. Мы не станем брать каяк из проката. Я возьму папин, он на заднем дворе.