Алиса Лисовская - Нарисуй меня счастливой. Натурщица Страница 29

«Я стала совсем истеричкой, — отстраненно подумала Лора, словно вовсе не о себе. — Не ем, не сплю... Глаза все время на мокром месте...»

Телефонный звонок заставил ее подняться.

«Это Алинка... — тоскливо подумала Лора Александровна. — В очередной раз скажет, что задерживается или вообще не придет...»

Мужской голос, прозвучавший в трубке, был для нее настолько неожиданным, что она не сразу поняла, кто именно звонит. А когда поняла, ноги ее моментально стали ватными, пальцы ослабли и трубка едва не выскользнула из задрожавшей руки.

— Здравствуй, это я, — сказал Вадим.

Лоре Александровне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться и суметь ответить спокойно.

— Здравствуй. — Голос ее почти не дрожал.

— Я... я хотел бы узнать, как у вас дела.

— Нормально. Алина не поступила в институт и теперь будет работать. Собирается поступать на следующий год. — За эту тему Лора Александровна схватилась, как утопающий хватается за соломинку: говорить только об Алинке, внушая себе при этом, что ты разговариваешь с совершенно посторонним человеком.

— Я видел ее недавно на выставке... У нас выросла очень красивая дочь...

«У нас? — скользнуло в сознании Лоры Александровны. — Я не ослышалась?..»

— Я могу помочь ей с устройством на работу, — предложил Вадим Сергеевич.

— Не нужно. Ей уже помогли.

— Да? И куда же она устроилась?

— В институт. Секретарем. — Выговорить слово «натурщица» у Лоры Александровны просто не хватило духа.

— Секретарем? Насколько мне известно, им очень мало платят...

— Нам хватит. По-моему, раньше это тебя не очень беспокоило, — не удержалась Лора Александровна.

— Лора... — Голос Вадима изменился, и оттого, что он назвал ее по имени, как когда-то, у Лоры Александровны защемило сердце. — Я бы хотел... мне очень нужно встретиться с тобой.

— Зачем? — выговорили сами по себе ее губы. — Не думаю, что...

— Лора, я знаю, что очень виноват перед тобой... Но ты всегда понимала меня, как никто другой. Нам нужно поговорить...

— О чем? — слабо возразила она.

— О нашей с тобой дочери.

— Тебе не кажется, что ты поздно вспомнил о том, что у тебя есть дочь? — сказала она жестко. — Алина выросла. Она — взрослый, самостоятельный человек, у нее своя жизнь. Я не думаю, что тебе стоит в нее влезать.

— Лора, я прошу...

— Я подумаю, — сказал Лора Александровна, ненавидя себя. — Позвони мне завтра.

— Как скажешь. После семи вечера тебя устроит?

— Я в восемь возвращаюсь с работы.

— Хорошо. Значит, до восьми.

Лора Александровна положила трубку и еле добрела до дивана. Господи, ну что ему еще от нее нужно?!! У нее больше не было сил... Ни на что не было сил...

Вадим Сергеевич курил, стоя на балконе. Этот телефонный звонок нелегко ему дался. С той злополучной выставки прошло почти два месяца, и только вчера он признался себе, отчаявшись уйти от навязанных мыслей и воспоминаний, что все эти два месяца, с тех пор как он нечаянно принял Алину за Лору, он думает только о своей бывшей жене. Лора снилась ему по ночам, он ловил себя на том, что мысленно разговаривает с ней, что-то рассказывает, в чем-то оправдывается, в его голове неожиданно всплывали какие-то эпизоды их совместной жизни, о которых он уже много лет не вспоминал... Коварная память услужливо прокручивала перед его глазами словно кинофильм, всю его жизнь десятилетней давности. До самых мельчайших подробностей, даже запахи возникли из прошлого. Вчера, собираясь позвать жену, он чуть было не назвал ее Лорой... Вадим Сергеевич понял, что так дальше продолжаться не может. Он должен увидеть ее и поговорить. Должен. Вот только о чем будет этот разговор...

Глава 9

В первый день Алина собиралась на работу долго и тщательно. Полчаса простояла под душем, потом минут пятнадцать разглядывала свое обнаженное тело в зеркале. Ей было страшно. Она, как могла, успокаивала себя, вспоминая Томку, которую никто из студентов «не съел», но это мало помогало.

К кабинету с надписью «Кафедра живописи» Алина подошла почти на негнущихся ногах.

На кафедре Лана и какая-то незнакомая женщина лет пятидесяти пили чай.

— Доброе утро. — У Алины не было сил даже на улыбку.

— Привет! — отозвалась Лана. — Чай будешь? Только что вскипел.

— Буду, — кивнула Алина.

— Ты сегодня работаешь в четыреста тринадцатой. Иван Петрович уже про тебя спрашивал. Халат и тапочки принесла?

— Зачем? — не поняла Алина.

— Тебе что, Томка ничего не объяснила? — удивилась Лана. — Ты же не будешь через каждые полчаса одеваться! А халат набросила, и все, отдыхай себе.

— Она мне ничего не сказала... — растерялась Алина.

Лана поднялась и открыла костюмерную.

— Тут, по-моему, Галкин халат где-то лежал. Сейчас посмотрю.

Через пару минут Лана вернулась, неся в руках махровый халат.

— Держи. Там в аудитории стоит ширма. За ней переодеваешься и встаешь на подиум. Потом тебя Иван Петрович поставит так, как ему нужно.

Легок на помине, на кафедру вошел Иван Петрович.

— Доброе утро всем! Алиночка, вы уже здесь! Сейчас мы с вами драпировочку выберем — и работать.

Он окинул Алину профессиональным взглядом.

— Так, что-нибудь контрастное... Золото на холодном зеленом... Пожалуй, в этом что-то есть... — Иван Петрович скрылся в костюмерной и вышел оттуда с нескользкими кусками материи разных оттенков зеленого в одной руке и коричневой тканью в другой. Посмотрел на часы. — Через пятнадцать минут начнем. Я вас позову.

— Садись, — сказала Лана. — Успеешь еще настояться.

— Я часы забыла, — неожиданно охрипшим голосом сказала Алина.

Лана улыбнулась и сняла с руки свои:

— Держи. После постановки отдашь.

Алина благодарно кивнула.

Пятнадцать минут пролетели, как одно мгновение. Алина едва успела допить чай и выкурить сигарету, как к ним снова заглянул Иван Петрович.

— Готова, моя хорошая? Пошли.

Алина проследовала вслед за ним в аудиторию.

Человек пятнадцать студентов деловито расставляли мольберты, выкладывали краски, пристраивали поудобнее палитры, отмачивали кисти.

В углу аудитории возвышался деревянный подиум, выкрашенный в грязно-синий цвет. Подиум был накрыт той самой коричневой тканью. За ним на ширму, создающую иллюзию задней стены, в разном порядке были наброшены зеленые драпировки. Из двух больших окон на эту импровизированную сцену падали солнечные лучи.

Алина пробралась за ширму, положила сумку и халат на стоящий там стул и стала медленно раздеваться.