Лора Райт - Мужчина из загадочной страны Страница 29

— А что я тебе говорил?

— Что я вполне могу выиграть это дело.

— Ты будешь чаще прислушиваться ко мне, хорошо?

Она пожала плечами, сказав игривым тоном:

— Может быть.

— Может быть? — Зайяд обнял ее и поцеловал. — Я хочу тебя, — пробормотал он.

— Я тоже хочу тебя, но… — Она наклонилась к его уху и нежно поцеловала. — Секс в автомобиле — звучит забавно, но я не думаю, что это возможно.

Он улыбнулся:

— Согласен. — Хотя в тот момент, когда Мэрайя прикоснулась к его уху, Зайяд думал только о том, как расстегнуть молнию на джинсах и посадить ее на себя. Но Мэрайя хотела подождать, а она была его принцессой. Он должен делать все, что она попросит.

— Мы оба должны пару часов поработать, правда? А потом встретимся за ужином.

Она кивнула, но внезапно ее взгляд стал печальным.

— Что случилось? — спросил Зайяд.

Она покачала головой:

— Ничего, все нормально.

— Скажи мне.

Мэрайя глубоко вздохнула:

— Я не знаю. Просто я никогда еще не встречала человека, который так бы поддерживал меня.

Зайяд крепче вцепился в руль.

— А разве твой муж не помогал в твоей работе?

— Никогда.

— А почему?

— Он никогда не любил соревнований, ни в работе, ни в жизни.

Зайяд высокомерно хмыкнул:

— Он хотел чувствовать себя всемогущим. Это грустно. Он был просто дураком.

— Долгое время я думала, что все мужчины такие. — Мэрайя положила руку ему на плечо, и Зайяд вздрогнул от этого прикосновения. — Но тебе ведь не надо чувствовать себя всемогущим, правда?

Этот вопрос чуть не вызвал у него взрыв смеха. Он был правителем своей страны. Он был всемогущим. Но нужно ли это женщине, которая была умной и талантливой и могла спорить и отстаивать свою точку зрения? Он думал, что нет. Не сейчас…

— Все желают чувствовать себя сильными и уверенными, и я должен признать, что в юные годы я оказывал давление на других людей для достижения собственных целей. Слава богу, эта детскость покинула меня.

— Я рада, потому что так жить нельзя.

— Когда мне было двадцать один год, меня заставили понять, что любовь и уважение нельзя получить по приказу, силой или при помощи лести. Это был хороший урок для меня, который я собираюсь преподать своему сыну.

Восхищение и что-то еще, страшно похожее на любовь, промелькнуло в ее чудесных глазах. Зайяд не хотел смотреть на нее, не хотел видеть ее чувства.

Но он не мог с собой справиться.

Этим вечером они ужинали за ее небольшим кухонным столиком. Это была не пещера с коврами и шумом океана, но Мэрайя постаралась накрыть стол романтично. Свечи, цветы из сада, винные кубки и столовое серебро Тары.

Она была уверена, что вполне справилась с приготовлением ужина, пока Зайяд не сказал:

— Ты очень плохая кухарка, Мэрайя Кеннеди. Ты замечательный юрист, с ногами, которые заставляют растаять сердце любого мужчины, но кухарка, к сожалению, нет.

Мэрайя засмеялась:

— Я знаю, что почти безнадежна. А ты, наверно, и не думал, что можно испортить спагетти?

Он поднял вилку со спагетти:

— Как долго ты готовила это?

— Меня отвлекли.

— Работа?

Нет, не работа. Ты.

Все ее мысли были о нем, но Мэрайя не могла сказать этого. Она не могла сказать Зайяду, что сидела за кухонным столом и размышляла, что будет с ней после его отъезда.

Она наполнила бокалы вином и подала ему хлеб.

— Да, я думала о своем деле.

— Не волнуйся, Мэрайя. Я же говорил тебе, что все пройдет гладко. Особенно после того, как ты нашла доказательства.

— Ты прав. Я знаю, что ты прав.

— Это редкий случай, но такое бывает, — улыбнулся Зайяд. — Ты подтвердила счет от «Тиффани»?

— Да, все так, как я и думала.

— Очень хорошо.

Внезапный порыв ветра ворвался в открытое окно кухни, заставив пламя свечей станцевать бешеный танец. Вот они вместе ужинают, как обычные люди. Как семейная пара.

Хотя они совсем не обычные и тем более не пара.

У Мэрайи стало совсем тяжело на сердце, и она решила сменить тему разговора:

— Ну что, ты говорил с сыном?

— Да, час назад.

— Как он?

— С ним все в порядке, но скоро я сам смогу в этом убедиться.

Она кивнула, нервно сглотнув. Может быть, им стоит поговорить, рассказать, что у каждого из них на уме?

Вероятно, Зайяд подумал о том же. Он взял ее за руку:

— Я скучаю по своему сыну, по своей стране, но все же…

— Да? — прошептала она, лелея глупую надежду.

— Мысль об отъезде заставляет меня грустить.

— Ну, тогда не уезжай, — улыбнулась Мэрайя, пытаясь выглядеть непринужденной и веселой.

— Я должен. — Зайяд сделал глоток вина. — Все очень сложно, Мэрайя.

— Так всегда. — Она высвободила свою руку из его ладоней и начала убирать со стола тарелки, наполненные ее ужасной пастой.

Он схватил ее за запястье:

— Не замыкайся в себе.

— Я и не замыкаюсь.

— Нет. Несколько дней ты была свободной, легкой и счастливой.

Он разве не понимает? Свобода, легкость, счастье, желание — все это пришло вместе с ним.

— Я все понимаю, Зайяд. У тебя есть Редет, твоя жизнь там…

— Я должен быть в Эманде. Ты права — моя жизнь там. — Внутри него шла отчаянная борьба. — Это ответственность, не похожая ни на что. — Зайяд замолчал, сильно побледнев. — То есть я хотел сказать, что…

— Нет, пожалуйста… Давай просто насладимся этим вечером.

Он кивнул, ласково освободив ее от тарелок, и посадил к себе на колени, крепко обняв.

При свете одинокой свечи они неистово занимались любовью, и мир вокруг них перестал существовать.

Глава четырнадцатая

— Дорогая, я дома.

Звонкий женский голос разнесся по всей квартире, словно тысяча колокольчиков.

Зайяд перекатился на другую сторону кровати, пытаясь найти Мэрайю, но наткнулся лишь на холодные простыни. Тревога сдавила ему грудь. Впервые в жизни ему не понравилось просыпаться одному. Это было опасное признание, но спать рядом с Мэрайей было удовольствием, и он был бы не против, если бы так было каждую ночь.

Зайяд выскользнул из постели и потянулся за одеждой. Выходя в гостиную, он все еще застегивал пуговицы на рубашке.

В кресле сидела, просматривая почту, прекрасная темноволосая женщина. Она посмотрела на него и улыбнулась:

— О, привет.

— Привет. Ты, должно быть, Джейн.

— Точно, а вот ты явно не Мэрайя.

Ее глаза смеялись. В этом она была так похожа на свою мать. Сердце Зайяда сжалось. Его младшая сестра стояла перед ним, а у него даже не было слов.