Натали де Рамон - Малышка Мелани Страница 29

Язычок пламени. Наконец-то! Но прикурить я не успела: зазвонил телефон, я невольно дернула рукой, и пламя пропало.

— Слушаю. — Я с раздражением отшвырнула зажигалку.

— Представляешь, жене Рейно собираются давать Гонкуровскую премию! Я — член Пен-клуба, а Гонкуров даже у меня нет! Совсем они там спятили, что ли? За какие-то слащавые книжонки!

— Вовсе не слащавые, Нестор. У Марты ван Бойгк крепкие и, по-моему, даже слишком психологические романы, в моих — больше приключений, — возразила я и снова попыталась извлечь огонь, раздумывая, как бы перевести разговор в нужное мне русло. — Но мне нравится этот прием, когда вместо бесконечных внутренних монологов героини о ее переживаниях показывается внешнее действие. Например, в пальцах героини лопается яичная скорлупа, и читателю ясно, что она нервничает.

— Да ладно, приемы! Просто Рейно затеял снимать документалку про Гонкуров, они ему там всем комитетом сценарий строчат. Я ему предложил, давай, мол, слеплю тебе сценарий, я профессионал, а он мне: «У тебя своя жена есть, ты ее и раскручивай!» Поняла, жена?

— Ну… — Гнусная зажигалка только искрила.

— Слушай, а что там у тебя все время щелкает? Зажигалка, что ли?

Вспыхнул огонек!

— Зажигалка, — подтвердила я и осторожно прикурила.

— Рейно в восторге от твоей истории про окровавленную рукопись! По-моему, даже завидует, рвется тебя снимать!

— Значит, ты ему рассказал все-таки?

— Ну ты странная! Его жене Гонкуров дают, а моя что, хуже? Небось ни одна из читательниц его Марты не полезла под пули ради нее! Так что давай подъезжай завтра ко мне часиков в двенадцать; Рейно и его команда прибудут в два.

— Но я не могу завтра!

— Слушай, не капризничай, жена. И подготовь свою Элис, чтобы она от радости с ума не сошла перед камерой. Снимут тебя, поедем к ней в больницу. Если уж она совсем двух слов связать не в состоянии, напиши ей текст. Конечно, по горячим следам было бы лучше, но и сейчас неплохо: как раз к выходу твоих «Капель». Или они уже появились на прилавках?

— Недели через две-три. Но, Нестор…

— Хочешь опять напомнить, что еще тот сюжет с рыжим халатом не прошел в эфире? — перебил он. — Я сто раз говорил тебе, что телевидение — это процесс, что необязательно показывают все, что отсняли. Кстати, прихвати завтра с собой эту рукопись. Она что, правда, вся в крови?

— Нет, только первая страница была в крови и грязная, поэтому Мелани выкинула ее. Но… — Я мучительно подбирала слова, чтобы перейти к теме развода. — Но это неважно, Нестор, я хочу сказать…

— Конечно, неважно! Кровь сделаем краской, не переживай!

— Завтра я не могу! — собрав всю силу воли, выкрикнула я.

— Хорошо, давай я договорюсь с Рейно на послезавтра или на пятницу, — неожиданно миролюбиво предложил он. — Последнюю сцену дописываешь?

— Да!

— Так бы сразу и сказала. Чего орать? Разве я не пойму, в каком ты состоянии? Дописывай. Привет. Не буду тебе мешать. Значит, договорились на пятницу?

— Нет, Нестор. В пятницу я тоже не могу. И дело вовсе не в последней сцене.

— А в чем?

— Это не телефонный разговор. Нам нужно поговорить! Прямо сейчас! Это очень важно!

Он вдруг захохотал.

— Ты беременна? Хочешь поговорить о разводе?

Я была ошеломлена: мнимая беременность — какой замечательный и убедительный предлог! Как же я со всей моей писательской сноровкой не могла изобрести его?

— Как ты догадался?

— Не думай, что я нанимал частного детектива. — Нестор продолжал веселиться, а вовсе не злорадствовал, что было бы логичнее. — Ты на связи только после восьми утра и до часа, а потом не доступна даже по мобильному. Твой-то, этот, будущий папаша, как он терпит наши выходы в свет?

— Терпит. Он поклонник твоего таланта…

— Только не ссорься с ним из-за этого! — Нестор хохотнул. — Ладно, мадам Мориньяк, я сейчас к тебе приеду. Полагаю, твоя последняя сцена потерпит?

— Потерпит.

— Вообще-то, конечно, было бы лучше встретиться не сегодня, — сказал он. — Я сам сегодня писал всю ночь. Тоже финальная сцена, сама понимаешь! Так и уснул за столом… Проснулся, дописал последний абзац и позвонил тебе. Думал, сообщу тебе насчет завтрашнего мероприятия. Ты же всегда просишь предупреждать заранее. Потом хотел полежать в ванне, и на вторую половину дня у меня давно назначена одна встреча.

— Лежи в ванне, иди на встречу. Но это не изменит ничего. Все, Нестор. Пока. Мне нужно работать.

— Подожди! Не вешай трубку! Шампанское? Торт бисквитный или взбитые сливки? Я забыл, какой ты любишь?

— Трюфельный, Нестор, и русскую икру. Но это тоже ничего не изменит.

— Это мы еще посмотрим! Я сейчас приму душ, побреюсь, надену белый смокинг и явлюсь с икрой и тортом!

— Ценю твое чувство юмора, но, когда полезешь под душ, имей в виду, что ровно в час дня меня здесь не будет.

— Понял, понял! Целую. До скорого!

Глава 21,

в которой я сначала каждую минуту поглядывала на часы

А потом мои герои вдруг так активно начали говорить и действовать, что клавиатура компьютера едва успевала за моими пальцами.

«Внезапно через прорехи туч выглянуло солнце. Дождь не прекратился, но от теплого света и зеркальных нитей дождя долина Луары, открывшаяся перед глазами всадников, показалась им сказочной и очень родной одновременно.

— Вы слышите?! — воскликнула Мелани, замедляя бег коня.

Колокол часов на далекой башне замка отбивал время. Мелодичный звон тихо разливался над долиной, а с последним ударом, как если бы это было обговорено заранее, на небе вспыхнула радуга. Радостные ворота, через которые им предстояло с триумфом войти в родной город. Мелани обвела взглядом лица своих трех спутников. Они были усталыми, мокрыми от дождя, но светились надеждой и любовью.

— Колокол всегда бьет в полдень, — сказал кавалер де Шабли и посмотрел на нее.

Антуан может говорить все, что угодно, подумала она, но почему же в каждой его фразе я слышу: „Милая, я люблю тебя“?

— Осталось совсем немного, господа, — сказала она.

— Да, — поддержала ее графиня де Грийенкур. — Мы успеем. Мы докажем, что ваш отец не предатель! Вперед, друзья! — Она пришпорила свою Графиню и понеслась вперед.

— Вперед!

— Вперед!

Кони чувствовали настроение своих хозяев и, забыв про усталость, стремительно перешли на галоп. Дождь кончился, солнце било им прямо в глаза»…

В мои глаза тоже било солнце, и мне приходилось щуриться, глядя на побледневший от света жидкокристаллический экран. Хотя что я мучаюсь? Надо просто подстроить яркость. Я протянула руку к рычажку справа возле экрана и вдруг увидела циферки в его нижнем углу: «14.03»…