Лина Дорош - Весло невесты Страница 29

— Почему Вы покинули столицу? — он говорил очень быстро, не слишком следя за дикцией.

Я решила поприкалываться. Он же слывет таким креативным человеком.

— Сейчас это модно. Вы не в курсе? Новый тренд — все деловые СМИ пишут об этом регулярно.

— Не заметил. Вы гонитесь за модой?

— Слежу. Умеренно.

— Для Вас важно, чтобы предметы были брендовые?

— Аутентичные.

— То есть?

— Подлинные.

— А если взять граненый стакан?

— Ничего не имею против. Очень хороший дизайнерский продукт. Работа Мухиной, если мне не изменяет память.

— Мухиной? Не может быть. Граненый стакан появился задолго до Мухиной.

— Если и был, то какой-то другой. Всем известный граненый стакан — работа Мухиной.

— Не знал. Вы изучали историю дизайна?

— Нет, просто много знакомых уехало в Израиль.

— Я вот недавно купил две коробки граненых стаканов. А Вы знаете, сколько у него граней?

— Нет.

— Ну, подумайте. Начало века, Мухина, конструктивизм?

— Врать не буду — не знаю.

— А Вы узнайте, пожалуйста. Посчитайте. Это важно.

— Хорошо.

Я записала: «Посчитать грани у стакана имени Мухиной».

— А что такое «выставка»?

— А у нас есть средства на участие в них?

— Мы не об этом говорим. Вы знаете определение?

— Я понимаю, что это такое.

— А определение Вы знаете?

— Выставка — это инструмент маркетинга.

— Это не определение. Вы знаете, что такое «определение»?

Я молчала. Креативность в общем-то заметить можно было. Но креативность одностороннюю — она была явно разрешена не всем. Допрос продолжился.

— Вот стол. Вы знаете определение «стола»?

— Предмет мебели.

— Стул тоже предмет мебели.

— За ним сидят.

— За рулем тоже сидят.

— Стол — это ровная твердая поверхность на ножках.

— Под это определение подходит и кровать. Найдите, пожалуйста, определение «стола». Это важно.

— Хорошо.

Записала: «Найти определение стола». Потом мы перешли на импрессионистов, кино, рассуждали, как найти клад, если в руки попала карта. Наконец, меня спросили:

— А у Вас какие вопросы?

— Никаких.

— Почему? — в голосе слышалась обида.

— А должны быть? — мне было фиолетово.

— Вы ничего не знаете.

— Это почти комплимент.

— Комплимент? Почему? И почему почти?

— Если бы сказали «дура» — вот это был бы полный комплимент. А именно комплимент, потому что быть дурой — мечта всей моей жизни. Голубая мечта, как та каемочка на блюдечке у Остапа.

Варичев моргал глазами и не понимал, что происходит.

— Логики не вижу.

— Значит, я на правильном пути. Еще чуть-чуть и, как у дуры в законе, у меня каждый день будет — 8 Марта. Красный день сурка. У остальных-то женщин 8 Марта не наступает никогда. Но это секрет.

— Зачем Вы мне всё это говорите?

— Потому что это важно.

— Вы вообще знаете слово «логика»?

— Вам нужно найти определение? Я сейчас помечу, чтобы не забыть. А Вы? Вы знаете? Зачем Вам в Шмелеве специалист по организации и проведению выставок российского и международного уровня?

Он как-то обмяк.

— Не нужен, если честно.

— Где логика?

— Надо увеличивать количество рабочих мест, хотя бы вакансий, надо показывать, что мы развиваемся, а появление такой вакансии — хороший показатель. Здесь таких специалистов нет. Я был спокоен. Кто знал, что Вас занесет в Шмелев.

— Закон подлости — фокус не прошел. Придется дописать в объявлении в скобках «на Луне» — так надежнее. Всего доброго.

— А почему Вам нравится именно Климт?

— Потому что первая реакция на его картины была «Нет!». Категорически нет. Потом был долгий взаимный взгляд. И, когда я осознала эту взаимность, то возникло удивленное «возможно, да». А потом «Да!». Категорически да. Логики в моем ответе, конечно, нет. Но другого ответа тоже, увы, нет.

Вопрос у меня оставался один. Прилично ли пригласить Розочку с Пал Палычем ко мне домой выпить кофе с коньяком по случаю расставания с «GO TO» или лучше посидеть прямо в офисе?

Они с радостью пошли смотреть моё жилище. Мы выпили на балконе кофе с Розочкой и вина с Пал Палычем. Ее я впервые видела смеющейся, а Пал Палыч впервые рассказал анекдот. Неожиданный, потому что матерный. Потом, когда мы перебрались на лестницу, рассказал еще несколько таких же неожиданных анекдотов. Потом мы допили вино и расстались друзьями.

На следующий день я купила газету. Стала вспоминать, что я умею еще, кроме как разрушать свои и чужие мозги. И вот тогда попала в книжный магазин. Да, чуть было не стала вероотступницей. Но я же раскаялась! И вот с халатиком, банкой натурального кофе и остатками пирожков в пакете я топала в книжный магазин.

Погружение

По дороге на работу я обнаружила, что вышла на новый уровень интереса к достопримечательностям Шмелева. Уровень этот называется «не турист» и характеризуется тем, что начинаешь видеть достопримечательности не в целом, а в деталях. Вчера и раньше я ходила по этой дороге, но только сейчас увидела в минуте ходьбы от своего дома голубятню. В первый момент она показалась заброшенной. Движения в ней никакого не было, и тишина слышалась даже на расстоянии. Но не успела я сделать и пары шагов, как послышался шорох, и стайка голубей взвилась в небо. Они рассыпались как огоньки в залпе салюта. Исчезли из вида. Опять воцарилась тишина и неподвижность. Вдруг раздался свист, и голуби камнями кинулись вниз. Белые камни, рыжие камни — не было ни одного привычно серого камня.

В больших городах есть голуби, но нет голубятен. Городские голуби вынуждены много ходить по земле и по асфальту. Они перелетают с места на место, но почти не летают высоко в небе. Они иногда вспархивают прямо из-под ног и пугают, но почти никогда не парят в воздухе. Они хорошо смотрятся на площади, особенно в Риме или Милане. А есть другие голуби, которые носят прекрасные имена: китайская чайка, гамбургский шиммель, дрезденский барабанщик, ростовский статный. Они не ходят по земле. Они только летают. Взмывают в небо. Парят в воздухе. И хранят голубиную верность.

Когда-то города были меньше, люди беднее. Но души мальчишек разных возрастов всегда стремились к полету. Потому и голубятня была чуть не в каждом дворе. Когда ты подержишь голубя в руке, потом запустишь его в небо — душа летит вместе с ним. И если не сам запустишь — тоже можешь воспарить. Надо только поймать тишину, которая перед взлетом. Если внутри себя эту тишину услышать, то полетишь вместе с голубем. А самый незабываемый полет душа совершает с целой голубиной стаей. С каждым голубем в небо взмывает частица твоей души, и они разлетаются в разные стороны, а потом с огромной скоростью сближаются и опять соединяются в одно, когда голуби возвращаются в голубятню. Голубь всегда возвращаются в голубятню, если он жив-здоров. А если с ним что-то случается и он не возвращается, то душа болит, потому что потеряла частицу себя. Но от нового полета душа не откажется никогда, даже если есть угроза потерять еще частицу себя.