Финишер (ЛП) - "РуНикс" Страница 29

— Не всех, нет.

— Но они все там добровольно, верно? — ей нужно быть уверенной. — Их не… принуждают или что-то в этом роде?

Она почувствовала, как он отстранился и посмотрел на нее сверху вниз.

— Откуда это?

Она рассказала ему о встрече с женщиной, чувствуя, как он снова напрягся.

Он нажал на динамик.

— Виктор. Принеси записи камер с сегодняшнего рабочего дня Зефир. Я хочу увидеть каждого клиента, который входил и выходил.

Зефир продолжала возиться с пуговицей.

— Это Синдикат, не так ли? Плохие новости.

Он не подтвердил и не опроверг.

— Девушки под АВ, — отвлек он ее, пока они ждали. — Возможно, они пришли в этот мир не по своей воле, но выбраться из него нелегко. Многие слишком привыкают к этому, боятся обычного. Многие наслаждаются деньгами, которые здесь можно заработать. И многие хотят сбежать, но не знают как.

— Ты не можешь помочь им выбраться? — спросила Зефир, искренне желая знать.

Его мир начал проникать в ее, но она все еще не понимала, как это работает.

Он беззлобно усмехнулся.

— Я не спаситель, Зефир. И будет лучше, если ты не будешь думать обо мне как о спасителе. Самое большее, что я могу дать этим девушкам это выбор: присоединиться ко мне и быть в безопасности, или оставаться в безопасности. И как только они присоединяются ко мне, они могут в любой момент уйти. Но я не хороший, моральный человек. Я могу убить тебя так же легко, как и довести до оргазма. Кровь или сперма — мои руки хорошо носят и то, и другое.

Это было, пожалуй, больше всего, что он когда-либо говорил ей за один раз, и это было трудно принять. Зефир нравилось думать, что она нравственна, но насколько это обусловлено ее воспитанием? Чувствовала бы она себя так же, если бы жила одна на улице, а не в теплой, любящей семье? Стала бы она заботиться о добре или зле, если бы целью было выживание?

Она не знала. И она должна принять того, кем он стал сейчас, а не того мальчика, которым он был когда-то, хотя его мораль всегда была искажена.

Она обняла его, и, хотя он не ответил, она почувствовала, как он слегка расслабился.

Один день за один раз.

ЧАСТЬ 2

МАНТИЯ

И в конце концов, мы все были людьми, опьяненные идеей, что любовь, только любовь, может исцелить нашу разбитость.

— Кристофер Пойндекстер

Глава 15

Зефир

В течение следующего месяца они вошли в привычный ритм.

По понедельникам и четвергам Альфа вставал рано, отправлялся на пробежку с собаками, а затем тренировался со своими людьми, пока она готовилась к работе. Она видела только Налу, которая приходила готовить, и Лию, которая приходила заботиться о доме, и собак после пробежки. Медведь, к которому она привязалась больше всего, потому что он был просто клубочком любви, нуждающимся в ласке и объятиях, обычно следовал за ней по пятам, как только она просыпалась. Бандит, которому удалось найти один из ее любимых лифчиков и сделать его своей игрушкой был угрюмым и приходил к ней, когда хотел. Барон, которому по-прежнему было наплевать на все, кроме своего сварливого хозяина, едва смотрел на нее, как бы она ни старалась привлечь его внимание.

В будние дни она ходила в салон, заканчивала свой день и шла к Альфе в Трайдент, где сидела у него на коленях, пока он обычно заканчивал звонки. Иногда приходил Гектор, они общались, и он позволял ей сидеть, никогда не убирая руки с подлокотников. Но тот факт, что он позволял ей присутствовать на своих личных встречах, вселял в нее надежду. Благодаря этому она многое узнала об этом новом Альфе.

Она узнала, что раз в неделю он встречается со своими дозорными, получая свежие новости, что его беспокоит убийца, убивающий девушек, которые хотят выйти из бизнеса, что Синдикат — организация, которая ему не нравится. Она также узнала, подслушивая его звонки и наблюдая за тем, как его люди подчиняются ему, что его одновременно уважают и боятся, что его девушки благодарны ему, что он создал для себя нечто такое, чего не видит весь остальной мир. Для посторонних он просто магнат недвижимости. Для преступного мира он человек, к которому относились очень серьезно. А она, с ее совершенно нормальным происхождением, удивлялась каждой мелочи, которую узнавала о нем.

После Трайдента они вместе возвращались домой, вместе ужинали, и, если ей удавалось уговорить его посмотреть какой-нибудь сериал или фильм, что она обычно и делала, они смотрели это вместе. Время, которое они проводили, вливало жизнь в ее кровь, прокачивало через сердце, делая ее более живой, чем она когда-либо себя чувствовала. Несмотря на то, что она была самой разговорчивой между ними, он слушал, и это делало ее нежной. Она болтала о своей семье, о своем дне, о своих мечтах, а он слушал каждое слово. Он не отвечал на большинство из них, но был восприимчив, и только это заставляло ее не терять надежду, даже когда он постоянно напоминал ей, что это всего лишь на несколько месяцев и срок приближается.

По пятницам он уезжал за город, чтобы проведать свою империю, и Зефир ужинала с родителями, ночевала у Зен, а на следующее утро возвращалась обратно. Хотя ее отец и потеплел к Альфе, в основном потому, что она была отвратительно счастлива, ее мать все еще не понимала, хотя их брак определенно пошел ей на пользу. Ее дочь, вышедшая замуж за неуловимого, но грязно богатого Вилланова, определенно повысила свои социальные баллы.

По выходным она проводила время с сестрой в ВЛФ, а затем возвращалась домой и проводила время с мужем. И все это было прекрасным домашним счастьем.

Вот только он сдерживался.

Эмоционально, физически, между ними была пропасть, которую она не знала, как преодолеть. Сколько бы она ни пыталась соблазнить его, ничего не получалось. Он никогда не заходил в ее комнату, не прикасался к ней, когда она обнимала его, не смотрел на нее, если она была полуголой. Она покупала самые откровенные бикини и плавала в смехотворно большом бассейне, когда он сидел на палубе в наушниках и слушал рок-музыку, которая ей была не по вкусу, но его взгляд никогда не обращался к ней. На ужин она намеренно надевала нижнее белье, и он не сводил взгляда с ее шеи. Она пользовалась своим вибратором с самой громкой настройкой, а его дверь оставалась запертой.

Проходили недели, а ее разочарование росло. Хотя ей казалось, что в некоторых отношениях она делает успехи, в других она чувствовала себя застрявшей. Он все еще называл их временными, все еще придерживался контракта, и, хотя она стала его соседкой по дому, она все еще чувствовала себя нежеланной. Это ощущение было мимолетным, словно она могла уйти и ничего не изменится.

И иногда это действительно тянуло ее на дно.

Но она не позволяла ему увидеть это. Она не позволяла ему увидеть, как его намеренное отдаление разрушает ее день за днем, мало-помалу, кусочек за кусочком. Она не позволяла ему увидеть, как сухое замечание иногда вызывало воспоминания, которые она хотела бы, чтобы он вспомнил, чтобы он мог заключить ее в свои объятия, и она перестала бы бороться за них. Она не позволяла ему увидеть ничего этого, просто дарила ему свою любовь и улыбки и надеялась, что он влюбится в нее, как когда-то.

И с каждым днем ее надежда понемногу угасала.

Зефир стояла у входа в башню после рабочего дня, ссутулив плечи.

Это медленно настигало ее, отдавая, отдавая и отдавая, надеясь, надеясь и надеясь. Они женаты уже месяц, а он ни разу не поцеловал ее, не обнял, не ответил на ее ласки в любой форме. Тот единственный раз, когда он пришел к ней в комнату, казался просто промашкой.

— Ты в порядке? — спросил Виктор, когда она стояла у входа в башню, не входя внутрь.

Она улыбнулась, хотя ей этого не хотелось.

— Да, просто… заблудилась в мыслях, наверное.