Клубничный блеф. Каван - Лина Мур Страница 29

— Я не готов.

Кавану сложно даются эти простые слова. Он буквально выдавливает их из себя.

— Всё в порядке. Ты и не должен. Прости, что спросила об этом, — быстро шепчу я. Тянусь к его руке и сжимаю её в знак поддержки. Хотя моя ладонь маленькая по сравнению с его рукой, но я хочу подарить ему тепло и убеждение в том, что прошлое не может влиять на настоящее.

Каван накрывает мою руку своей. Моя ладонь оказывается в капкане его рук, и мне становится жарко. Почему от этого человека словно пар исходит? Это невыносимо неудобное чувство.

— Потихоньку, Таллия. Я давно об этом не говорил. Я ни с кем о себе поговорить не могу, точнее, не хочу. Только Слэйн знает обо мне всё, как и я о нём. Но его больше нет рядом. Я один. Это паршиво. И когда я уже думал, что это мой конец, то увидел тебя. Ты не понимаешь, сколько сделала для меня, Таллия. Ты вытащила меня из темноты, и я услышал своё сердце. Ты оживила меня. Хочу, чтобы ты знала о том, что я не собираюсь использовать тебя, а потом выбросить. Я хочу просто немного пожить, вот и всё, — хрипловато произносит он, поймав мой взгляд. Его глаза, правда, горят синими, глубокими бликами. Они такие тёмные в своей синеве, что кажутся чуть ли не чёрными. Это словно смотреть в глубины моря и гадать, что же таится там на морском дне. Существуют ли русалки и тритоны? Загадки человечества. Интерес берёт своё, и я ныряю с головой, хотя не умею плавать. Ныряю, и мне не страшно. Ныряю в эту глубину, задыхаясь от нехватки кислорода, но плыву, рвусь вперёд. Ныряю. Снова и снова. Ныряю. Без сожаления. Ныряю.

Глава 11

Каван

Тону. Чёрт, я тону. Я пытаюсь выплыть и вдохнуть кислорода, но мне нравится это давление в груди. Нравится то, что я слышу, как бьётся моё сердце. Блять! Я тону. Тону в этих глазах, чистых, доверчивых и искренних. Это изводит меня. Держать себя в руках всё сложнее и сложнее. Не представляю, сколько ещё нужно приложить усилий, чтобы не забрать своё силой. Спрятать. Запереть.

Замолчать навсегда. Тонуть. Чёрт…

Официант с горячими блюдами появляется, охренеть как, не вовремя. Таллия быстро убирает ладошку из моих рук и смущённо улыбается парню. А этот ублюдок пялится на неё. Я пристально смотрю на официанта и ловлю в капкан его взгляд.

Убью на хрен!

Он без слов понимает меня. Сразу же шугается, едва не пролив суп, как и горячее. Его руки трясутся от страха. Наконец-то, мы остаёмся вдвоём. Потом найду его и придушу. Глаза вырву на хрен.

Засуну их ему в глотку, и он будет давиться ими и жрать.

Я так увлёкся вариантами убийства официанта, что упустил из внимания Таллию. И когда я смотрю на неё, то по её голодному взгляду снова понимаю, что она очень голодна. Я пока не нашёл причин, почему она отказывается от еды. Это глупо, ведь она такая хрупкая и худая. Конечно, балерины должны следить за весом, но она непрофессиональная балерина. Она имеет огромное и сильное желание стать врачом, и это тоже мне пока непонятно.

Танцевать практически всю жизнь, а потом кардинально изменить свои решения.

— Чего же ты боишься, Таллия? — шепчу я.

Видимо, я сказал это вслух, потому что она вздрагивает и смотрит на меня огромными глазами. В них столько тайн и вопросов. В них так много невинности и нежности. В них столько страха.

— Нет, что за глупости? — фыркает она и морщит нос, а затем снова начинает теребить кончики волос. Таллия делает это всегда, когда сильно нервничает или врёт.

— Я старше тебя.

— Я это заметила. На сколько? — Она радуется тому, что я сменил тему. Это не так. Я веду её к тому, чтобы Таллия почувствовала себя достаточно комфортно со мной. Я веду её к себе. Привязываю её, чтобы ей хотелось бежать не от меня, а только ко мне.

— На десять лет. Это для тебя проблема?

— Хм, должно быть проблемой? — удивляется она. Странная девушка. Её не смущают мои шрамы. Она без страха смотрит мне в глаза. Приличная разница в возрасте тоже не особо трогает её.

Тогда что? Что же не даёт ей довериться мне? Страх осуждения, как и мне? Вероятно. Я ведь тоже не готов пугать её своим прошлым, но когда-нибудь расскажу ей всё. Сначала я планировал использовать этот вариант, чтобы вызвать жалость. Но я не хочу жалости от неё. Хочу добровольные чувства ко мне. Энрику никто не заставлял прыгать со скалы, чтобы помочь Слэйну понять, что он её любит. Её никто не заставлял закрывать его собой, обездвиженного, чтобы защищать. Она делала это добровольно и искренне. Я тоже хочу того же.

— На самом деле я понятия не имею обо всём этом, — Таллия тяжело вздыхает и обводит взглядом нашу кабинку. — Точнее, ничего не знаю о мужчинах. Конечно, я встречалась с ними, но у меня есть цель. Я хочу добиться своего и помогать людям выживать, а не думать о мужчинах. Да и я не считаю, что возраст должен что-то значить. Это всего лишь цифра.

Хорошо. Это прекрасный ответ.

— У тебя не было отношений? — интересуюсь я.

— Нет. А у тебя?

— Очень давно, ещё в школе. Я встречался с девочками только ради популярности и секса. Подростковый период у меня проходил достаточно бурно, — усмехаюсь я.

— И видимо, он до сих пор не закончился, — хмыкает Таллия.

Я широко улыбаюсь.

— Я здоровый мужчина и люблю секс.

— Гадость, — кривится она.

— Тебе просто попадались идиоты, которые не смогли показать, насколько это приятно.

Таллия моментально краснеет от моих слов. Интересно она краснеет везде? Краснеет ли её киска, когда она смущается?

— Дело не в идиотах. Дело во мне. Я девственница.

Воздух застревает у меня в горле, и я кашляю.

— Ты что?

— Девственница. Мне комфортно. Умру такой же, — произносит Таллия и вскидывает подбородок, предупреждая меня о том, что я никогда не доберусь до её трусиков.

— Петтинг?

— Закроем тему, — шипит она.

— Мастурбация?

— Каван.

— Куннилингус?

— Прекрати!

— Минет? Отсос? Анальный