Горькая правда (СИ) - "Ann Li" Страница 29

Пришлось вызывать полицию, скорую, затем давать показания, и пытаться сгладить вечер остальным посетителям, предоставляя бесплатные алкогольные напитки. Я дорожу репутацией этого заведения, поэтому приложу все усилия, чтобы ее не испортить. Совсем без сил направляюсь к выходу, как путь преграждает незнакомая девушка — шатенка, которая якобы нечаянно обливает меня содержимым своего бокала. Вино белое, хотя бы не красное.

— Ой, извини! — наигранно хлопает глазами.

— Ничего страшного. Я тороплюсь, — одергиваю свою руку от нее. Сегодня весь клуб узнал, что я владелец заведения, потому что проблемы решать пришлось быстро и громко. Поэтому я весь вечер ловил томные взгляды посетительниц, которые меня совсем не трогали.

— Может, останешься ненадолго ради меня? — говорит с нажимом, чтобы я понял, что она хочет на самом деле.

А я смотрю на нее и понимаю, что так устал, что уже ничего не хочу. Раньше никакая усталость меня никогда не останавливала. Но во мне что-то сломалось, изменилось, не видимое, но остро ощутимое для меня. А если быть честным — ее не хочу. Она — не Юля. С Синичкой все по-другому: к ней хочется прикасаться всегда, не зависимости от усталости. Поэтому разворачиваюсь и ухожу, желая хорошего вечера.

Беру в руки телефон, замечая еще двадцать звонков, пропущенных от родителей. Время, мне необходимо время, чтобы переварить информацию. Не буду перезванивать, потом, попозже… Я пока не знаю, как с ними разговаривать. Знаю, что придется, но чуть позже.

Набираю Юлю, чтобы услышать очередной поставленный голос, говоривший, что абонент недоступен. От усталости засыпаю так быстро, что, проснувшись, кажется, что я не спал.

Проспав свои привычные четыре часа, сработал внутренний будильник, я резко открыл глаза. Мне опять снился сон с Юлей, только теперь мой личный кошмар стал еще хуже. Теперь я в нем был настоящим похитителем, и видел глаза Юли, полные страха. Проснулся я резко в холодном поту.

Так как вчера с клуба я вернулся только в третьем часу ночи, то сейчас я уже опаздывал на работу. В таком разбитом состоянии я зашёл в офис, погруженный в свои мысли, размышляя, как еще целую неделю я буду без Юли. Жил же как-то! Но все мое естество противиться только одной мысли, что ее рядом не будет.

— Доброе утро, Станислав Станиславович! — поприветствовала Ольга, которая несла какие-то документы.

— Доброе, — ответил я хмуро.

В холле стояло еще несколько сотрудников, которые со мной здоровались, но я по какой-то неведомой силе быстро развернулся и застыл, увидев ее, выходящую из своего кабинета. У нее выпало несколько листков с папки, она наклонилась их собрать, а я скользил по ней взглядом, мысленно лаская ее, залечивая взглядом ее душу, если бы это было возможно. Мое сердце глухо стучит. В эту секунду мне хотелось обнять ее, забрав всю боль, что я причинил ей себе. В моих глазах впервые замокрело, пожалуй, за всю сознательную жизнь, и я с трудом сдерживался, чтобы не заплакать, как ребенок, и не обнять Юлю так крепко, чтобы никогда больше не отпускать.

Юля резко подняла свой взгляд, сканируя взглядом комнату, и заметила меня. Я сделал первый шаг по направлению к ней, но она покачала головой. Я готов был упасть на колени перед ней, вымаливая прощение, мне плевать, что здесь куча людей, которые разнесут слухи по всему офису. Но я стою неподвижно, разговаривая взглядом с Юлей, которая отвечает мне, что этого делать не стоит. Я читаю в них боль, обиду, и мне кажется, даже прощение. Глаза в глаза. Минута. Две. Три…

— Стас, хватит таращиться на нее, — слышу шепот Марата позади себя, но я продолжаю свой немой диалог с ней.

Юля первая отводит взгляд, прерывая контакт, и направляется к нам. Знаю, что она права, и разговаривать нам нужно лучше с глазу на глаз, без посторонних зрителей.

— Доброе утро! — говорит Юля, больше несмотря на меня.

— Привет, Юля! Мы ждали твоего возвращения, — отвечает Марат, пропуская ее вперед в свой кабинет, а я иду следом, желая просто насладиться ее присутствием, не в силах сказать ни слова.

Мне так нестерпимо хочется к ней прикоснуться, что приходиться сжимать кулаки все сильнее, чтобы этого не сделать, не спугнуть ее. Да и не имею я права на это. Я улавливаю ее запах, вдыхая полной грудью, впервые сознаваясь себе, что между нами всегда было больше, чем секс, похоть, желание, вожделение…

Я болен ею: я желаю ее видеть рядом с собой, вдыхать ее запах, целовать ее, видеть, как она смеется или готовит, или готовить для нее самому, вместе завтракать, обедать и ужинать, покрывать поцелуями каждый сантиметр её тела, смотреть с ней фильмы и просто гулять, а еще много всего другого. Быть рядом с ней — вот что мне жизненно необходимо. Жить, рядом с ней я начинаю жить. Наверное, это мой личный ад, который я, несомненно, заслужил — зависимость от нее. И личный рай — знать, каково это быть в ее объятиях. Но не имею возможности находиться в ее объятиях больше. Ненавижу себя за это. Почему я был так слеп? Почему я заставил ее страдать? Сейчас я думаю, даже если бы это всё не было ужасной ошибкой, не имел я права так поступать с ней. Да и с собой тоже. Слишком долго я копил злобу на весь мир и на нее, которая вылилась в то, что сейчас я имею. Я сам все разрушил. Если бы хотя несколько недель назад узнал правду, все, абсолютно все сейчас было бы по-другому.

В ее глазах я — чудовище, которое не заслуживает прощения. Я знаю это, но если есть хотя бы один шанс на миллион, что Юля меня действительно простит, я готов пойти на все ради этого.

«Люблю…Люблю… Люблю…» — повторяю эхом про себя, вспоминая ее признание. Ощущаю, как тепло разливается в моей душе, и кажется, даже улыбаюсь от своих воспоминаний. Просто смотрю на нее, любуясь, не замечая ничего вокруг.

— Стас! — кричит Марат, резко вырывая меня из своих мыслей.

— Ты согласен с тем, что предложила Юля? — видимо не в первый раз задает вопрос мне.

Я, погруженный в свои мысли, не заметил, как мы зашли в кабинет, как начали совещаться, и что Юля предложила, на удивление, я тоже прослушал. Идиот. Надо было во все уши слушать.

— Согласен, — говорю уверено.

Не могу я признаться, что не слушал! Вернее, не слышал, погруженный в свои печальные размышления.

Замечаю удивленный взгляд Марата, и растерянный Юли.

— Хорошо. Тогда пусть будет так, — соглашается Марат, заканчивая наше совещание.

С чем я согласился, выясню чуть позже.

Я выхожу вслед за Юлей, желая просто постоять хотя бы рядом, но ее перехватывает бухгалтер, показывая какие-то отчеты, а затем из ниоткуда появляется ее помощница Кира, а с ней ее прихвостень Кирилл. Понимая, что сейчас мне не удастся остаться с ней наедине, ухожу в свой кабинет, провожая взглядом удаляющуюся спину Юли. Меня же отвлекает юрист, и я погружаюсь в работу до самого вечера.

Я не поеду сегодня к Юле, она без слов смогла до меня донести, что ей нужно время. Я буду ждать столько, сколько она захочет. Хоть мне это и не нравится, но я знаю, что так необходимо. Но сложа руки сидеть я тоже не намерен, не знаю, поможет ли это хоть как-то, но я буду пробовать.

Глава 25

Глава 25

Юля

Кожей чувствую, что он здесь. Не уехал с Соней? Почему? Значит, она была лишь средством в достижении цели? Не могу понять, что я чувствую, но всё-таки больше обиды за Соню. Позвоню ей, как только вернется с путешествия своего. Наверное, мне стоило с ней поговорить сразу после дня рождения Марата. Но не знаю, послушала ли бы она меня тогда. Да и как такое объяснить? Надеюсь, очень надеюсь, что он не разбил ей сердце так, как мне.

Окидываю взглядом комнату, замечая его пристальный взгляд. Делает шаг, но я прошу этого не делать. Глазами. Удивительно, но он понимает. Я веду немой диалог с ним, говорю, что прощаю, вернее, попытаюсь простить, но не даю приблизиться ближе. Вероятно, со стороны мы смотримся, как две застывших статуи, но мы говорим молча. Немного странно, что единственный человек, с которым можно было молча поговорить в моей жизни, это была только Лия, а теперь еще и Стас. Нас связывает невидимая нить, которую разорвать мне жизненно необходимо, но пока у меня не получается.