Почти родные - Слава Доронина Страница 29

парке я засмотрелась на уточек, а Андрей тащил к родителям. Просил не лезть к воде, не подходить к краю, но я назло ему подошла. Деревяшка, на которой стояла, оказалась ветхой. Я провалилась в воду. Хорошо, что Ковалёв умел плавать и не боялся глубины, а так бы мой жизненный путь уже тогда закончился. Правда Андрею все равно влетело, потому что я сказала, будто это он толкнул меня. Мы тогда полгода не разговаривали — он сильно обиделся.

— Извини, в детстве я и правда не давала тебе спуску. Ты часто за меня огребал. Без причины.

— Не часто, а постоянно. И сейчас, чувствую, тоже, — вздыхает Андрей. — Вот за что мне это, скажи? — В его голосе нет даже намека на раздражение.

— Может, я родилась, чтобы доставать тебя? — заявляю с победоносной улыбкой. — А ты — чтобы отвечать мне. Согласись, в прошлый раз, когда на дне рождения бабушки ты отыгрался за годы своих мук, расплата была достойной. Было очень стыдно и обидно, когда ты показал видео, как я испортила праздничный торт, и выставил все в ужасном свете. Это было жестоко.

— Ты заслужила, маленькая кровопийца. Я ни капли не жалею, потому что в тот момент, когда ты выбежала в зал и сказала, что это сделал я, либо показал бы то видео, либо убил бы тебя к чертовой матери.

Сейчас смешно об этом вспоминать, а тогда было очень переживательно.

— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что теперь мы по одну сторону баррикад? Ничего плохого я делать не собираюсь. — Утыкаюсь Андрею в грудь, слушая мерный стук его сердца.

— Взаимно, Яна.

Касаюсь губами ключицы и веду выше. В моих действиях нет никакого сексуального подтекста. Мне просто очень нравится целоваться с Андреем. Солгу, если скажу, что не думала об этом с самого детства. Однажды увидела, как он целуется с одной из своих девчонок, и после этого испытывала лишь одно желание — вырвать пигалице губы. Когда ревность и эмоции утихли, я представляла себя на месте той девочки. Наверное, и впрямь была зациклена на своем брате и страдала от того, что меня интересует близкий человек. Другого объяснения, почему так тянет к Ковалёву, нет. Как и тому, что между нами происходит. Но если Андрей сдался и отвечает, значит, его тоже сильно влечет ко мне?

Какое-то время мы проводим в объятиях друг друга, а потом едем в ближайшую больницу — на осмотр к гинекологу. Все так же тянет низ живота. В целом я чувствую себя хорошо, но не хочу, чтобы Андрей и дальше волновался, будто с моим здоровьем что-то не так.

Врач при Ковалёве подтверждает, что причин для тревоги нет, это такая физиология. Возможно, будет кровить и при следующем половом акте, так как девственная плева была очень плотной.

Андрей еще что-то спрашивает, но я не слушаю: звонит мама. Отхожу в сторону и нажимаю зеленую кнопку, заверяю, что у нас все отлично, и возвращаюсь к Андрею. Оплатив прием, мы идем к моей машине, сегодня Ковалёв за рулем. Он не торопится трогаться с места. Долго смотрит перед собой и лишь потом поворачивается:

— В аптеку заглянем. Врач прописал тебе лекарства, заодно купим презервативы.

— Разве у тебя нет? А как же амплуа ловеласа?

— Только амплуа, — отзывается Андрей, заводя двигатель.

— А твои синяки и порез?

— В следующий раз обсудим, — отвечает он таким тоном, что я не решаюсь спрашивать что-то еще по этому поводу.

— Тогда ты нарушил свое обещание. Настаивать не буду. Но за это я хочу с тобой фотосессию. Давно без ума от твоих губ. Тайно не сделала ни одной фотографии, хотя могла, пока ты валялся с температурой.

Андрей после паузы переспрашивает:

— Фотосессию?

— Да, — уверенно киваю я.

— Ладно, будет тебе фотосессия.

Звучит как дань вежливости, но я улавливаю за этим подтекст.

— И ты тоже мне будешь кое-что должна. Пару тренировок.

— Так нечестно! Вообще, это ты не выполнил обещание…

Андрей смотрит с наглой улыбкой, мол, никто тебе ничего не обещал.

— Ты об этом пожалеешь, — предупреждаю. — Имей в виду, спорт и я — несовместимые понятия!

— Как я и фотография, — парирует Андрей.

Мы какое-то время молчим, переглядываясь. А потом пожимаем друг другу руки, заключая сделку, и едем домой.

—

У истории вышел шикарный буктрейлер! Его можно посмотреть во вкладке рядом с окошком «Аннотация»

25 глава

— Ты много путешествовал? — спрашиваю я у Андрея, пытаясь занять мозги хоть чем-то, кроме мысли о том, что мы с ним занимались сексом.

Ковалёв ни черта в этом не помогает! Хоть бы майку натянул ради приличия. С одной стороны, ничего не мешает попросить его это сделать, но с другой — мне нравится наблюдать, как, склонившись над тарелкой, обнаженный по пояс Андрей уплетает мою стряпню.

Даже немного пугает, как быстро я потеряла голову от человека, которого еще недавно, казалось, на дух не переношу. И рада бы с этим что-то сделать, но пока до краев не наполню себя будоражащими эмоциями, можно даже не пытаться сместить фокус внимания на другое. Не получится. Я знаю свой предел. Мне не забыть об этой ночи. Ни сейчас, ни потом.

— Много, — кивает Андрей.

— А с чего вообще началось твое увлечение паркуром? Ян вроде бы на бокс налегал, ты даже принимал участие в соревнованиях, — вспоминаю я.

— Забросил. Не мое.

— Почему?

Андрей, прищурив глаза, смотрит на меня.

— Ощущаю себя так, будто нахожусь на интервью. У тебя там диктофона под столом нет?

Под столом у меня руки и ноющий низ живота. То ли от желания, то ли от недавнего секса. Андрей вначале действительно пытался сдерживаться, это было заметно, но потом у него слетели тормоза. Если бы не пожалел меня и мы продолжили, я бы точно сошла с ума от того, что именно я заставила его потерять самообладание.

— Видео опять записываю, — иронизирую. — Так почему паркур, а не бокс?

— Правда интересно?

— Правда. Ты вообще помнишь, когда мы с тобой нормально разговаривали?

— Нормально — никогда. На моей памяти такое впервые, — усмехается Андрей и, помолчав, продолжает: — Бокс — это отчасти интеллектуальный вид спорта. Помимо молниеносного принятия решений, нужно еще и двигаться. Я не отношу себя к раздолбаям и тем, кто не любит пораскинуть мозгами. Однако эмоций на ринге много, они мной завладевают, плохо себя контролирую. Тренер был от подобного в восторге, но только не я. Терпеть не могу это чувство. Куда больше мне нравится движение, которое не