Кровь Моего Монстра - Рина Кент Страница 29

Неужели я благоговею перед ним из благодарности? Я даже не могу отвести взгляд от его лица или попытаться отстраниться от него.

Нет. Это не совсем благодарность, а скорее интенсивная версия того чувства тревоги, которое я испытываю, когда он рядом. Только теперь оно сопровождается опасным импульсом. Может быть, не будет плохой идеей остаться в этой позе ещё немного.

Не прикасаясь к нему, моя рука парит в воздухе, когда я провожу пальцами по его бровям, прямой линии носа, контуру скул и темной тени на твердой линии челюсти.

Мой указательный палец останавливается, когда я добираюсь до его рта. Эти губы были так близко к моим, что я не могла нормально дышать.

Это чувство вернулось снова, и я обнаружила, что мне тесно, жарко и ненормально больно. Даже тупая боль в плече пульсирует и жжет.

Я сдвигаюсь и случайно, или не совсем случайно, приближаюсь к нему, но потом резко останавливаюсь.

Что-то твердое и массивное вонзается в низ моего живота. Сначала мне кажется, что между нами какой-то предмет, поэтому я двигаю животом вверх-вниз, но «предмет» увеличивается в размерах.

Святое дерьмо.

Это его... член.

И он огромный.

Мои уши нагреваются, а пальцы, висящие в воздухе, дрожат. Обводить его лицо — последнее, о чем я думаю сейчас, когда в меня тыкается его член.

Это крайне неуместно и может испортить все наши профессиональные отношения. Нет, они были не самыми лучшими, и у нас были разногласия, но они всегда были «правильными». Напряженными, но правильными.

Не помогало и то, что рядом с ним я чаще всего чувствовала себя неловко и настороженно.

Но это... это... это совершенно другой зверь.

Правильнее всего было бы покинуть кровать до того, как он проснется, и избавить каждого из нас от неловкости.

Во всяком случае, так говорит мне мой мозг. Но слушаю ли я его? Не совсем.

Меня больше завораживает и интересует нынешняя демонстрация мужской анатомии. Я знаю, что это естественно и ни в коем случае не связано с моим присутствием, но он становился тверже, когда я двигалась, так что, может быть, я все-таки как-то повлияла?

Чтобы убедиться в этом, я наклоняюсь ближе, едва заметно потирая живот вверх-вниз. И снова его член утолщается напротив меня.

Я не останавливаюсь.

Не могу.

Я продолжаю гадать, насколько большим он может стать, и я вознаграждена тем, как он подрагивает на моей коже.

Да, мы одеты, но сейчас это не так ощущается.

Мой живот вздрагивает, и внезапная вспышка удовольствия пробегает между ног. Мне приходится зажать рот рукой, чтобы не издать ни звука.

— Тебе лучше отдавать себе отчет в том, что ты делаешь, или я клянусь...

Я замираю, мое дыхание перехватывает, и холодный пот выступает на моей коже.

Ледяные голубые глаза сталкиваются с моими, и мне некуда идти или прятаться. Все, что я могу сделать — это остаться здесь, неподвижно замереть и чувствовать каждый удар сердца, бьющегося о грудную клетку.

Сценарий, которого я боялась раньше, рушится с большей силой, чем я ожидала.

Я не могу ни дышать, ни думать, пока он смотрит на меня глазами, которые можно принять за оружие массового поражения.

— Так ты проснулась. — Хриплый тембр его сонного голоса разносится в воздухе и застревает между нами.

Его большая рука сгибается на моем бедре, и я почти чувствую, как его кожа погружается в меня так глубоко, что я не смогла бы стряхнуть ее, даже если бы захотела.

— А я-то думал, что ты двигаешься во сне.

В его голосе слышится легкий смешок, и, если бы я не была так расстроена, я бы поклялась, что в нем звучит садизм.

— Я.… я не двигалась. — Лгу сквозь зубы, и это звучит ничуть не убедительно.

— Правда? Я почти уверен, что ты делала это специально.

Мои щеки пылают, и я начинаю опускать голову. В мгновение ока он поднимает мой подбородок указательным и средним пальцами.

На этот раз мне не удается избежать холодных глубин его карающего взгляда. И тут меня осеняет, что причиной моего беспокойства всегда были эти глаза.

Они больше скрывают, чем показывают. Они скрытные, жестокие, в них нет ни капли сочувствия или милосердия.

Невозможно понять, о чем он думает или что замышляет, не говоря уже о том, чтобы попытаться от него уклониться.

— Ты делала это специально, Саша? — от остроты его слов у меня перехватывает дыхание. Как будто он знает, точный угол, в который он меня загнал, и теперь идет на нокаут.

Не помогает и то, что всякий раз, когда он называет меня Сашей, меня пронзает дрожь. Это ново и звучит интимно, когда он это произносит.

— Нет. — Мой голос едва шепчет, но он спокоен и собран, в нем нет прежней нервозности, как будто я действительно верю в свои слова.

— Ты уверена?

Мое сердце замирает, реагируя на настойчивость в его голосе. Я так близка к тому, чтобы разгласить свое намерение просто ради того, чтобы увидеть его реакцию. Я останавливаюсь, понимая, что не смогу справиться с этим, если разрушу стену между нами.

Я не могу позволить себе застрять в паутине Кирилла со всем тем, что ложится на мои плечи.

Я просто не могу позволить себе отвлекаться.

Поэтому я киваю.

В тот момент, когда я это делаю, с меня словно снимают заклинание.

Кирилл отпускает мою челюсть и убирает руку с моей талии. Я вижу, как закрывается его лицо, когда он говорит:

— Очень хорошо.

Он перекатывается на другую сторону кровати и встает одним быстрым движением. Я пытаюсь разглядеть его лицо, но он полностью закрылся от меня, как строгий, неприступный капитан.

Стук в дверь пугает меня, затем следует голос Нади:

— Ты встала?

— Да, одну минуту. — Я, спотыкаясь, встаю с кровати.

— Не надо торопиться. Просто выходи на завтрак и укол, когда будешь готова.

— Хорошо, спасибо!

С исчезновением голоса и присутствия Нади исчез и Кирилл. Он исчез в ванной комнате, пока я с ней разговаривала.

У меня чешутся ноги, чтобы последовать за ним и попытаться проветриться, но какой в этом смысл? Так будет лучше.

Я поступила правильно.

По крайней мере, я надеюсь на это.

После того, как я надела платье и колготки, которые Надя оставила для меня на стуле, я умыла лицо в гостевой ванной комнате в коридоре. Это занимает больше времени, чем нужно, так как из-за боли в плече мне то и дело приходится останавливаться.

Посчитав себя достаточно презентабельной, я иду