Кора Бек - Запрет на любовь. Любовь. Приключения. Эротика Страница 3

– Да не кипятись, пожалуйста, просто еще не время, – и, не дожидаясь дальнейших расспросов Сабины, пояснила: Мы так долго были в разлуке, что теперь нужно заново привыкать друг к другу, не говоря уже о сыне. А Тимуру он, конечно, обрадуется! Это будет сюрприз, – мама мечтательно улыбнулась.

– М – да уж, – задумчиво потерла лоб Сабина, – а я бы на твоем месте сказала, чтобы внести ясность в отношения.

Мама деликатно промолчала, но мы оба, наверное, тотчас подумали об одном и том же: всегда легко советовать другим, самой Сабине в ее личной жизни ясность тоже не помешала бы.

Кто-то глупый придумал, что со стороны, якобы, виднее, ничего подобного! Вон Сабина, влюбилась в женатого мужчину и уже год ходит, как помешанная. То словно на крыльях летает, то будто в воду опущенная, а то выпьет и начинает клясться-плакать, что бросит его, подлеца, и начнет жизнь с чистого листа. А он, этот самый Гога-Георгий, представитель темпераментной южной национальности, мало того, что жену законную имеет, Сабину за нос давно водит обещаниями развестись и жениться на ней, так еще и не упускает случая познакомиться с молоденькими девушками. Совсем недавно мама случайно застукала его любезничающим с танцовщицей из балетной труппы театра, в котором они обе работают. Подругу мама не стала расстраивать, а вот Гогу предупредила, что если еще раз… Тот, понятное дело, начал клясться-божиться, что кроме Сабины ему никто не нужен, но ведь то был с его стороны не первый, и вряд ли последний случай. Что сказать, как рассудить такую вот любовь?

Это про мужиков придумали в народе поговорку: «Доверяй, но проверяй». За ними всеми, то бишь нами, глаз да глаз нужен, иначе нельзя!

***

В последующие дни мама все время находилась в эмоционально-возбужденном состоянии: непривычно часто смеялась, много говорила, даже надоедала своей болтовней. А иногда она вдруг задумывалась, и тогда на ее лице появлялась какая-то трогательная тихая улыбка: Лаура вновь обрела любовь, которая была для нее смыслом жизни, и теперь упивалась этим счастьем.

Сабина и Роза молчали, ни во что не вмешиваясь. Роза – волевая, рассудительная, пользовавшаяся справедливым авторитетом среди подруг, вдруг как будто вся сникла, попритихла. Я знал, что к ее мнению мама всегда прислушивалась, но, похоже, по поводу нынешней ситуации она высказываться не собиралась.

Что касается Сабины, то она, после той самой злосчастной поездки на природу, которой поначалу так радовалась, теперь все никак не могла прийти в себя. Гога, напившись, начал приставать к подруге своего приятеля, из-за чего они там чуть было не подрались между собой, а сейчас каждый вечер звонил ей, вымаливая прощение и уверяя, что без нее жить не может. Измученная его непостоянством, Сабина не знала, стоит ли ему верить на сей раз.

В понедельник, как было условлено, пришел Эрик и своим приходом еще более усугубил ситуацию. Как обычно аккуратно одетый и пышущий здоровьем, он вошел с букетом алых роз, и, казалось, заполонил собою все имеющееся пространство. Мне он был симпатичен, и я всегда радовался его появлению.

Очень большой и энергичный, он двигался на удивление легко и бесшумно. С той же легкостью решал, как правило, положительно, свои и чужие проблемы, и был само обаяние. Неудача в первом браке ничуть не озлобила его. В отличие от других мужчин, Эрик никогда не отзывался плохо о своей бывшей жене, и, вообще, относился к женщинам с большим уважением, даже с трепетом.

А между тем, ему было от чего озлиться на жизнь. Его бывшая супруга, пользуясь доверчивым характером Эрика, за каких-то три года их совместной жизни понаставила ему, как потом выяснилось, немало рогов.

Собственно, их брак изначально был, по мнению многих, совершеннейшим недоразумением: молодой человек из интеллигентной семьи, получивший хорошее воспитание и образование, и деревенская девчонка, приехавшая в город попытать счастья, единственным достоянием которой являлась ее смазливая мордашка. Что могло быть между ними общего?

Эрик вытащил ее из грязного общежития. По его протекции Майя устроилась работать продавцом в приличный магазин, где без устали строила глазки клиентам. Перед мужем она до поры до времени разыгрывала роль простушки, пока не попалась на откровенном флирте со своим начальником, и тогда уже, никого не стесняясь, и ничего не опасаясь, пустилась во все тяжкие.

Городская прописка у нее имелась, жить где было, а муж, если его что-то не устраивает, пусть убирается восвояси. Книжки разные мудреные или газеты Майя читать не любила, но зато точно знала, что закон на ее стороне, и на улице она с ребенком на руках не останется.

Вроде бы все предусмотрела Майя, вот только характер мужа своего распознать за время их супружества не успела. Долго терпел Эрик ради малышки-дочери выходки жены, а в один прекрасный день выставил ее вместе со всеми ее пожитками за дверь. Майя, требуя раздела жилплощади, подала было на него иск в суд, но тут повстречался ей бравый парень с лейтенантскими звездочками на погонах, и, забыв обо всем на свете, она спешно упаковала свои вещи и отправилась за любимым на Камчатку, где проходил тот воинскую службу. С тех пор прошло два года, но люди сказывали, что они так и живут вместе.

Обо всем этом поведала Сабине ее коллега, оказавшаяся соседкой Эрика по дому, а она, разумеется, пересказала потом все маме. Жалостливая, как и все женщины, мама, узнав историю его семейной жизни, стала внимательнее относиться к Эрику, а он, ни о чем не подозревая, принимал ее нежность за любовь.

За время их знакомства у мамы с Эриком сложились интересные отношения: они могли часами обсуждать какие-то общие темы, могли шутливо подтрунивать друг над другом и, глядя на них со стороны, невозможно было понять, кем они приходятся друг другу: любовниками, коллегами или просто знакомыми. Мама, представляя его в обществе, обычно говорила: «мой товарищ». Эрик никогда слишком открыто своих чувств к ней тоже не проявлял, и, тем не менее, все склонялись к мнению, что они скоро поженятся.

Ко мне Эрик относился замечательно: не имея возможности общаться с дочерью, он все свои нереализованные отцовские чувства переносил на меня, и его буквально распирало от гордости, когда мы все вместе с мамой отправлялись на прогулку в ближайший сквер. С ним было легко, весело и надежно.

***

Сегодня все складывалось иначе. По торжественно-взволнованному лицу Эрика всем сразу стала ясна цель его нынешнего визита, и это внесло некоторую неловкость в настроение членов нашей семьи.

Роза, сказавшись больной, ушла в спальню и уже больше не выходила. Сабина, сочтя за лучшее не присутствовать при дальнейшем развитии событий, наконец, уступила настойчивым уговорам Георгия и согласилась с ним встретиться, дабы выслушать его очередные оправдания и заверения в любви до гроба. Меня в расчет, разумеется, никто не принимал, и потому я остался единственным свидетелем разговора между мамой и Эриком.

Как только захлопнулась дверь за Сабиной, Эрик подошел к маме и своим густым, но приятным басом попросил ее выслушать его. Взяв ее руку в свою огромную ладонь, Эрик проникновенно произнес:

– Я не умею и не люблю говорить красивые фразы, поэтому скажу просто: Лаура, прошу тебя, стань моей женой, – и видя, что мама хочет перебить его, быстро добавил: Мы знакомы достаточно хорошо, на мой взгляд, чтобы я мог сказать, что ты нужна мне в моей жизни, очень нужна! Я думаю, что смогу стать: тебе – опорой, Тимуру – отцом, и поверь, сделаю все, чтобы мы были счастливы. Лаура, милая, доверься мне, я прошу тебя!

Эрик замолчал, и, волнуясь, сам того не замечая, все сильнее сжимал мамино запястье. Наконец, она мягким движением высвободила свою руку, устремив на него взгляд, полный боли и сострадания:

– Мне тяжело говорить такие вещи, но должна признаться, Эрик, что в своей жизни я любила только раз, и люблю этого человека по сей день. Он – отец Тимура. Так получилось, что какое-то время мы были разлучены. Я очень боялась за него, не зная, жив ли он, здоров? С тобой мы знакомы полгода. Ты привык видеть меня обычно жизнерадостной, но стоило мне порой взгрустнуть, как ты начинал расспрашивать: Что с тобой? О чем задумалась? Я тогда отшучивалась или отмалчивалась, но сейчас могу признаться: я думала о нем, всегда только о нем одном. Он вернулся, мы теперь вновь вместе, и другого счастья мне не нужно, пойми меня.

– Эрик, ты хороший друг, замечательный великодушный человек, и я уверена, что ты еще встретишь достойную тебя девушку. Прости, что невольно подала тебе какую-то надежду, я ведь вовсе не хотела никого обманывать. Не думай, не грусти обо мне. А сейчас – прощай!

Мама произнесла свой импровизированный монолог на одном дыхании, но, несмотря на то, что она пыталась сдерживать свое волнение, я видел, что ей сейчас очень плохо. Всегда чувствуешь себя плохо, когда делаешь больно другому человеку, сам того не желая, а по отношению к Эрику это было особенно тяжело.