Наталья Горячева - Сто шагов к вечности. Книга 2. Любовно-фантастический роман Страница 3

Он кивнул головой.

– Всё сделаю, как ты просишь. Держись, брат. И вышли мне её адрес, и желательно фото. Когда захочешь, свяжешься со мной, или я с тобой, если у меня будут для тебя новости.

Я поблагодарил его, и мы отсоединились. Лели очень отличались в этом смысле от людей, любой лель или лада, придут тебе на помощь, даже если мы друг друга не знаем, это сильно объединяло наш народ.

– Фу, – с облегчением выдохнул я. Теперь она в безопасности. Блейк не посмеет сунуться к ней в городе, если будет знать, что Наташа под присмотром леля. Ну и конечно неплохо, если я буду знать, как она живёт, в случае чего, я просто исчезну из её жизни, чтобы не мешать её счастью.

Я позвонил в аэропорт и заказал билет на самолёт, завтра я должен улететь. Перед отъездом мне надо было сделать пару звонков. Первый звонок был Вильему.

– Я завтра улетаю в Принстон, Вильем. Оттуда мне пришло приглашение на работу, в нейрохирургический центр.

– Спасибо, Эмиль, что сообщил мне, где ты будешь. Не знаю, что тебе сказать. Если что, приезжай обратно, мы ещё хотим видеть тебя живым и по возможности здоровым, – сказал он.

– Я приеду, Вильем, в любом случае приеду.

– Как Наташа? Ты сообщил ей, что улетаешь?

– Нет ещё, сегодня позвоню. Я нашёл в её городе одного из наших – Станислава Назаренко, он обещал приглядеть за ней. Но и в случае, если она выйдет замуж, или начнёт с кем-нибудь встречаться, сообщить мне.

– Всё правильно, Эмиль, всё правильно. Прилетишь в Принстон, свяжись со мной.

Второй звонок был Наташе, я связался с ней по скайпу. У неё был обеспокоенный голос, и она постоянно хлюпала носом.

– Уезжаешь? Уже завтра? Эмиль, я надеюсь ненадолго?

– Я тоже на это надеюсь, милая, но максимум на полгода, – ответил я, в надежде, что за это время что-то изменится.

– Звони мне из Принстона, как можно чаще, любимый, я каждый день буду ждать твоего звонка, – голос её дрожал.

– Как смогу, дорогая, как смогу, – задумчиво ответил я.

Лицо у неё было заплаканным. Она протянула руку к монитору компьютера, и я понял, что она гладит моё изображение.

– Эмиль, ты выглядишь измученным.

– А у тебя, детка, опухли глазки от слёз, прошу тебя, не плачь так часто, я живой и здоровый пока, и меня ещё рано оплакивать.

– Прости, Эмиль, больше не буду, – она быстро вытерла лицо, и попробовала улыбуться.

– В следующий раз, когда мы с тобой свяжемся, чтобы твои глазки были сухими. Хорошо, детка? – мне хотелось её как-то успокоить, но я точно не знал как.

Наташа тихонько, сквозь слёзы засмеялась.

– Хорошо, Эмиль, я буду стараться. Только и ты постарайся высыпаться и не переживать за меня, а то ты тоже неважно выглядишь.

– Обещаю исправить это недоразумение, – подмигнул я ей.

– Эмиль, у меня есть для тебя новость, – она смущённо поправила волосы.

– Какая, детка? – заинтересованно спросил я.

– Я не еду учиться в Питер, я остаюсь дома. Я забрала документы с экономического, и поступила в наш медицинский.

– Хм, это неожиданно. И какой же ты выбрала факультет? – спросил я.

– Пластической хирургии.

– Это призвание, милая, или как? – я был обескуражен её внезапным решением.

– Нет, скорее всего, я хочу стать врачом, как и ты, – ответила она.

– У меня появился конкурент? – пошутил я.

Наташа рассмеялась.

– Эмиль, мне до тебя далеко, но я надеюсь стать неплохим хирургом.

– Удачи тебе, детка, в учёбе, я тоже верю, что ты станешь хорошим врачом. Но тебе надо стараться, чтобы стать им.

– Я буду стараться, Эмиль. Когда приедешь, увидишь, что я учусь хорошо, – уже веселее ответила она.

– Мне пора собираться, ещё надо закончить кое-какие дела. Я позвоню тебе из Принстона, Наташа, – сказал я.

– Люблю тебя, – на прощание сказала она.

– Взаимно, милая, – ответил я.

Сидя в самолёте и глядя в иллюминатор, я думал: «Смогу ли я вернуться ещё в Россию? Вернуться к близким мне и родным лелям и ладам? Вильему, Эрику, Авроре и Фрейи, с их семьями? Смогу ли я, ещё раз увидеть их? И смогу ли я, ещё раз увидеть Наташу? Хоть ещё один раз! Я бы всё отдал за это, чтобы ещё раз посмотреть в её глаза, увидеть её улыбку, ощутить теплоту её тела, и почувствовать жар её губ».

Самолёт взлетал, увозя меня в страну, под названием – «Неизвестность».

Глава 4

– Доченька, тебе пора наверно собираться в Питер, учёба ждёт тебя, – мама подошла и обняла меня за плечи.

– Я никуда не еду, мама, – ответила я.

Она повернула меня к себе.

– Как не едешь? А как же учёба в университете?

– Учиться я буду здесь. Я забрала документы с экономического в Питере, и поступила в наш, медицинский.

– В медицинский? Ты же хотела стать экономистом, Наташа, как я, – она удивлённо смотрела на меня.

– Хотела, мама, но передумала, я буду учиться на хирурга, – как можно твёрже сказала я.

– Отец! – позвала его мама. Папа вошёл и вопросительно поглядел на нас.

– Что случилось?

– Наташа забрала документы из Питера, и поступила в наш медицинский, хирургом хочет стать. Как тебе эта новость?

Отец пожал плечами.

– Новость, как новость. Она уже взрослая, и сама должна решать свою дальнейшую судьбу. Врач тоже неплохая профессия.

– И ты об этом так спокойно говоришь? – мама скрестила руки на груди.

– А что ты хотела, чтобы она до пенсии жила по твоей указке, Оля? Оставь дочь в покое, у неё началась взрослая, самостоятельная жизнь, и всё, чем мы ей можем помочь, так это не вмешиваться без разрешения в её внутреннее пространство.

Мама открыла рот и округлила глаза, такого она от папы не ожидала.

– Ну, хорошо, Николай. Но не упрекай меня потом, если что-то случится.

Я молча сидела на диване, следя за их перепалкой. Мама махнула рукой и пошла на кухню.

– Делайте что хотите, только не вините потом меня.

Отец проводил её взглядом и присел ко мне на кровать.

– И когда ты надумала стать врачом?

– Спасибо, папа, что заступился за меня, – я уткнулась ему в плечо.

– Ай, ерунда, – махнул он рукой.

– Я надумала стать врачом ещё в Карелии.

– А почему молчала всё это время? Почему сразу не сказала о своём решении? – спросил он.

– Боялась, что вы ругаться будете, и не дадите забрать документы с экономического.

– Ты уже не маленькая девочка, чтобы тебя ругать, дочка. И давай с тобой договоримся, что ты не будешь, по крайней мере, от меня, скрывать что-нибудь. Я всегда пойму тебя, и дам хороший совет, ну а воспользоваться им или нет, твоё дело. А маму прости, она до сих пор считает тебя маленькой, несамостоятельной девочкой, о которой надо заботиться.

– Вы самые лучшие родители во всём мире, папа, и я вас люблю.

Он легонько похлопал меня по руке.

– Можно кое-что спросить у тебя дочка?

– Что хочешь, папа, спрашивай.

– Из Карелии ты приехала очень грустная, и я слышал, как ты ночью плакала. Скажи, что произошло у вас с Эмилем? Он тебя бросил?

– Нет, папа, Эмиль меня не бросал. Ему просто надо было срочно уехать за границу. Он звонил мне вчера, мы разговаривали по скайпу.

– Я так и думал, – произнёс задумчиво отец.

– Что ты думал, папа?

– Ничего, дочка, не бери в голову. Скажи, он любит тебя? – отец посмотрел мне в глаза.

Я покраснела.

– Да, папа, Эмиль любит меня, и он самый лучший мужчина в мире, после тебя, конечно.

– Ты уверена в этом? – обеспокоенно спросил он.

– Эмиль, папа, не умеет врать, он любит меня.

– Надолго он уехал? – опять спросил папа.

– Он сам точно не знает, но предполагает что на полгода, не меньше.

– Я переживаю за тебя, Наташа. Я вижу, как ты страдаешь без него и плачешь ночами, – отец опустил голову.

– Мне плохо без Эмиля, папа.

– Понимаю, – вздохнул отец, – такие сильные и глубокие чувства… – он не договорил, а только погладил меня по волосам и поцеловал в лоб. – Ну, хватит, я надеюсь, всё будет хорошо, – он встал и добавил: – Я надеюсь, Наташа, что Эмиль действительно любит тебя. Когда мы с мамой были в Карелии, он произвёл на меня хорошее впечатление. Интеллигентный, воспитанный, серьёзный парень. Надеюсь, что так оно и есть.

– Так оно и есть, папа! А ещё он очень добрый и заботливый, как ты!

– Спасибо, дочь, что ценишь меня, – приобнял меня он.

В своей комнате, я вытащила из тумбочки свою шкатулку, и уже в какой раз, разложила её содержимое на своей кровати. Открыв ракушку, я долго смотрела на её таинственный, переливчатый цвет, который напоминал мне о сиянии кожи Эмиля в темноте. Наша фотография стояла у меня на тумбочке в рамке. Я взяла её и поднесла к губам, поцеловав изображение Эмиля, поставила её на место. Затем я надела колье на шею и поднесла к себе зеркальце.

«Но куда мне его носить? Оно слишком дорогое, чтобы надевать его, куда попало».

В комнату, без стука, вошла мама, неся в руках постельное бельё для меня. Я прикрыла колье руками, испугавшись, что она увидит его. Она внимательно посмотрела на меня.