Анастасия Долинская - Синдром русалки Страница 3

Её любовь (если это можно назвать любовью) к парню началась в этой же деревне. В далёком детстве, пятилетний мальчишка спас рыжую будущую бестию, которая заплыла очень далеко и захлебнулась бы в реке, если бы не Дима. Тогда она твёрдо решила, что голубоглазый мальчик предназначен ей судьбой, нарисовала на листе картона их будущих детей и ждала момента, когда он ей сделает предложение. Но тот факт, что мальчик оставался абсолютно к ней равнодушен, приводил Иру в недоумение.

Зато когда мальчик в городе познакомился с Катей, он будто обрёл смысл жизни. Их история дружбы была совершенно обычной – мамы ребят познакомились на курсах вождения и сдружились. Дима и Катя тоже быстро нашли общий язык. У них не возникло той романтической привязанности, о которой так часто снимают фильмы, но появилось более нежное, глубокое и трепетное чувство, которое каждый понимал по-своему. А потом Катины родители купили домик в деревне по соседству с домиком Диминой семьи, чтобы можно было отсылать туда девочку отдохнуть на каникулы. И ребята смогли проводить вместе замечательные летние дни.

Но эти самые замечательные дни им нередко портила наша рыжая бестия. Иру и Диму объединяло, наверное, только одно: оба они любили спорить с Катей. Но если Дима это делал исключительно ради того, чтобы посмотреть, как девушка забавно морщит носик, разозлившись, как горят её глаза, пылают щёки и как она мило хмурит брови, то целью Ириных споров было только унижение Кати в глазах возлюбленного. Дима это знал.

– Ты нам мешаешь, – бросил мальчик в сторону Иры, – а вообще, довольно интересное видение происходящего. Не задумывался об этом раньше… – сказал Дима, обращаясь к Кате.

– Да кому вы больно нужны – гордо ответила Ирка и, пройдя немного, добавила, – философы доморощенные, блин.

«Надоела эта русалка златокосая! Хоть бы её черти завтра с собой забрали! – думала она про Катю – Ишь ты, теории идиотские ему толкает, глазками своими хлопает. Как же она меня бесит! Тварь, разлучница, гадина!» – думала ревностная Ира про себя. Если бы она печатала эти слова на компьютере, девушка непременно выбрала бы самый большой размер шрифта и печатала бы капсом, чтобы передать ярость, закипающую в её крови.

Дима и Катя продолжали свой разговор.

– Ты правда считаешь, что это интересно? – потупив взор, спросила Катя.

– Честно? Я не совсем понял. Ты предполагаешь, что всё, что происходит сейчас – уже было, и на нынешний момент является твоим воспоминанием в будущем, так?

– Угу, примерно так. Это глупо, да? Я просто всегда думаю, что это ведь совсем нельзя опровергнуть. Что ни сделай – всё может быть воспоминанием. Можно только завершить весь этот бред самоубийством, и только так доказать, что ты сама властна над своей судьбой.

– Ну, я надеюсь, ты не будешь проверять? – взволновался Дима.

– Ах, нет, что ты. Если я умру, кто тебе будет с домашкой помогать? Да и мне ещё нужно доказать тебе, что чудеса существуют. – Катя улыбнулась.

– Ну, тогда я тебе никогда не поверю, – Дмитрий улыбнулся в ответ, – вообще, если гипотеза не имеет доказательств и проверяемых следствий, то зачем она нужна?

– Вредный мальчишка! Только в математике можно строго доказать определённую теорему.

– Тогда логичнее было бы выдвигать гипотезу исходя из имеющихся фактов. Впрочем, я готов поспорить с тобой, что в ночь на Ивана Купалу ничего знаменательно-волшебного не произойдёт! Идёт? – усмехнулся Дима, протянув руку в знак заключения спора.

– Идёт! Спорим на желание! – с этими словами раскрасневшаяся Катя пожала ему руку.

– Я думал, ты противница споров? – рассмеялся мальчишка.

– Ну, раз уж тебе по-другому не докажешь…

С этими словами Катя встала и, сердито нахмурив брови, пошла домой. Мальчик её сегодня окончательно выбесил. С другой стороны, она не могла не признать, что Дима был весьма мил, когда спорил. Раскрасневшиеся щёки, немного нахмуренные брови, активная, правда ни к чему не нужная, жестикуляция… В его голубых глазах прямо-таки вспыхивал какой-то огонёк ярости. Особенно Кате нравился его голос во время спора. Он был такой непривычно-агрессивный, грубоватый, жёсткий и возбуждал в девушке необычные для неё желания.

Дима резко встал, бросил взгляд в сторону удаляющейся Кати, пару раз ударил скамейку ногой, и тихонько завыл:

– Каааатяя…

Он не ожидал, что девушка услышит, но она обернулась.

– Что?

– Ээ, нет, ничего. Доброй ночи, – смутился Дима.

– Угу, медовых снов, – усмехнулась Катя, и растворилась во тьме.

Дима сел, поставив локти на ноги, ближе к коленям и уперевшись ладонями в виски. Так сидел он в свете восходившего всё выше и выше, прямо под звёздный купол, месяца, держась руками за голову и трепля волосы. Он, как настоящий романтик, любил сидеть под луной на скамейке, мечтая в одиночестве. Ночь будто давала ему свободу мысли, будто разрешала думать о запретном, давала волю и возможность пререкаться с философами, литераторами и божьими заповедями. Здесь, на скамейке под луной ему никто не мешал обдумывать свою жизнь, оправдывать Раскольникова, понимать поступки Лолиты, вникать в душу Мастера. Как в нём сочеталась реалистическая натура с хрупкой душой романтика – было непонятно. Ещё больше было непонятно, как в нём сочеталась логика технаря с гуманитарными мыслями.

– Димусик! Чего же ты грустишь, мальчик мой? Тебе надоела эта Катя? Да? Эта глупая златовласка? – пролепетала Ира, вновь откуда-то взявшаяся, ласково-слащавым голосом – Вот ведь, Барби недоделанная! Хочешь, я тебя утешу, солнышко? Пошли на дискотеку?

Она уже целый час гуляла в окрестностях и ждала, когда уйдёт Катя, чтобы обнять Диму. Она постоянно, как дикая кошка, выслеживала, когда добыча останется одна, чтобы заключить её в свои цепкие объятия. Но Ирина жертва каждый раз брыкалась, толкалась, злилась и ни в какую не давалась. Вот и сейчас, как только она подсела к мальчику, тут же обвив его сильные плечи своими руками, он оттолкнул её со словами:

– Отвяжись, рыжая ведьма!

– Это из-за Кати? – плаксивым голосом спросила Ира – Ты меня так ненавидишь из-за Кати? Это ведь она тебе мозги своей чепухой ежедневно пудрит. Я не понимаю тебя. Чем я хуже?

Дима смутился, встал и на прощанье сказал ей:

– Ну, нет! Нет же! Ты мне просто не нравишься! А эта упорность, с которой ты ко мне лезешь, делает тебя ещё невыносимее в моих глазах. Кроме того, с тобой не о чем поговорить, и одеваешься ты как… девушка лёгкого поведения. Я, возможно, скажу тебе банальность, но мне нужна девушка на всю жизнь, а не на пару летних ночей. А ты – вовсе не та, кто будет рядом и в радости, и в горе. Перестань отравлять мне лето! – мальчик резко развернулся и зашагал во тьму.

У девушки в глазах стояли слёзы. Она быстро вытерла их внешней частью указательного пальца, и сердито вздула ноздри:

– Ты бы сначала попробовал поговорить со мной, придурок! А Катя что? Ты думаешь, она такой ангел?

Ира произнесла ещё пару непечатных слов и быстро удалилась в ночь.

«Проклятая Катька! Всё из-за тебя! Ладно, посмотрим кто из нас лучше! Увидим, ещё как увидим, кому из нас достанется этот неразумный самородок. Быть может, завтра мне повезёт…» – думала она. Гнев переполнял её сердце, щёки и уши пылали. По дороге домой Ира пару раз ударила стволы деревьев, но, чувствуя свою беспомощность, разрыдалась. Весь мир казался ей не справедливым.

А Дима брёл домой и думал о своих же словах. «Девушка на всю жизнь… В горе и в радости. Могу ли я представить Катю на месте своей жены? Нет, это слишком невероятно. Мне просто нужно быть рядом с ней, чувствовать её дыхание на своей шее, целовать её, наверняка сладкие, уста, гладить мягкие волосы, покрывать всю её поцелуями, чувствовать тепло её тела рядом, обнимать и ощущать, как она вздрагивает от ласк, от блаженных поглаживаний… Но если это счастье будет дано мне только на пару летних ночей – то это лишь омрачит мне всю оставшуюся жизнь. Как сложно разобраться в себе, как сложно решиться быть честным с собой… Неужели я влюбился? Что теперь будет?»

Всё затихло… Лишь где-то далеко, из синеющего на горизонте леса пел соловей, ему откуда-то из кустов вторила странная птаха, которая вместо пения заливалась не то мяуканьем, не то плачем. Еле слышно журчал ручей, который никто никогда не видел; лишь только ночью, когда всё затихало, было слышно его тихий шёпот. Деревья медленно покачивали верхушками, шелестели листья. Взошедший месяц, то скрывался за тучками, то выглядывал… Его свет ласково обнимал спящие деревья и деревянные домики.

И Катя, и Дима, и Ира были частью небольшой, но вполне дружной компании. Помимо перечисленных ребят неотъемлемыми членами компании являлись долговязый Сашка, рыжий рокер Алик и умница Ольга. Всех ребят отправили в деревню на летние каникулы. Так получилось, что и в городе ребята жили в одном дворе, и в деревне оказались почти соседями. Компания подобралась удивительная. Ребята однозначно выделялись из толпы сверстников. Друзья ошарашивали взрослых своей высокой осведомлённостью, пониманием ситуации и наличием собственного мнения. «Вам бы в куклы ещё играть, да в машинки, а не о судьбах вселенной разговаривать», – часто, улыбаясь, говорила им Олина мама.