Althessa Oldoak - Перешагнуть горизонт Страница 3

– Ну что ж, посмотрим, чем ты расплатишься со мной за брошенную бутылку.

Обратив внимание, как бесцеремонно ведет себя соседка, я неожиданно отвлекся от своего горя. Бешенство сорвало меня с места и в один прыжок поставило рядом с ней. Эта бесстыжая нахалка, продолжая полностью игнорировать моё присутствие, вынула из шкатулки серьги с двумя крупными изумрудами в витой оправе и принялась прикладывать их к ушам, вертя головой с жидкими волосами перед зеркалом.

– Хороши? – спрашивала она и сама же отвечала: – Прекрасны! Идеально подходят к цвету моих глаз! Пожалуй, я их возьму. Этой фифе они уже все равно не пригодятся. Да, и вот этот перстенек… – ее рука потянулась за кольцом из белого золота, украшенным тремя сапфирами.

Моя злость разрослась до размеров комнаты, и я с размаху хлопнул рукой по крышке шкатулки, отчего та закрылась, придавив пальцы воровки. Она завизжала и отпрыгнула назад, роняя украшения. Ее ноги коснулись пола в полушаге от тела моей жены. Тучная женщина, теряя равновесие, попятилась, споткнулась о Танино тело и навзничь рухнула на пол. Раздался грохот. Но, даже очень сильно ударившись спиной и головой, она вскочила и с дикими воплями вылетела вон из дома.

Я выглянул в окно. Соседка, несмотря на излишний вес, мчалась по дорожке, извергая ругательства, перемежая их истеричными криками, и как полоумная отмахивалась руками от роя невидимых пчёл. Шериф подбежал к ней, попытался остановить, но ему это не удалось. С таким же успехом он мог останавливать ледокол.

– Что случилось? – обеспокоенно прокричал он ей вслед.

– Там злобный призрак! Он меня чуть не убил! Вызывайте охотников за привидениями!

Шериф остановился и хотел что-то сказать, даже протянул руку и набрал воздуха для окрика, но из открытого рта вырвалось лишь бессмысленное:

– Э-э-а-а.

Он постоял, глядя вслед бьющей спринтерский рекорд женщине, почесал затылок, покачал головой, произнес:

– Нда-а-а, – и вернулся к молодому мексиканцу, скукожившемуся на пассажирском сиденье «Ленд Крузера».

Тот поднял голову. В его темно-карих глазах дрожали слёзы, пересохшие губы побелели, он крепко сжимал трясущиеся руки.

– Шериф, я не знаю, как это произошло. Он появился… будто из воздуха, – парень, заикаясь, проглатывал слоги. – Я затормозил, как только его заметил, но это было слишком поздно. Мне так жаль…

– Алонсо, сейчас прибудет мой помощник. Ты поедешь с ним в участок и дашь показания. Машину заберет эвакуатор после того, как мы сделаем все необходимые замеры. До окончания следствия она является вещественным доказательством.

– Да, я понимаю, – кивал головой перепуганный водитель, шмыгал носом и вытирал рукавом куртки покрасневшие глаза.

Пострадавшего в аварии я нигде не заметил, так же как и машину скорой помощи, поэтому решил, что парамедики уехали, забрав его с собой.

Возвратившись к Тане, я сел на пол рядом с ней и предался горю. Я проклинал себя за душевную слепоту, не позволившую мне вовремя заметить, что с ней творится что-то неладное, за эгоизм, который зашорил мои глаза и затмил разум настолько, что я пропустил момент, когда она утратила связь с реальностью. Исследуя тонкие черты, я нежно касался лица своей жены, впитывая ощущения, навечно запечатлевая в памяти милый образ той, что покинула меня, оставила чахнуть на этом свете без надежды на счастье. Я скользил ладонью по волосам цвета спелой пшеницы, волнами раскинувшимся по полу, заглядывал в глаза, безучастно смотревшие мимо меня, и осознавал, что больше никогда никого не смогу полюбить так, как любил её. Кончиками пальцев поглаживал бледную кожу и клялся, что буду помнить её всю жизнь. Я обещал ей, что навсегда буду только ее Ричардом, а она останется моей Таней.

У меня не было слез. Лишь грудную клетку начали сдавливать приступы боли. Чем дальше, тем сильнее. По ним можно было измерять время – шестьдесят ударов в минуту. Вдруг что-то похожее на разряд электрического тока, родившись в районе сердца, взорвало мое тело. Каждая мышца сократилась, превратив меня в вывернутого наизнанку ежа, пронзающего себя своими же иглами. Я хотел закричать, но спазм, сжавший гортань, сделал меня немым. Упав на пол возле Тани, я подтянул колени к груди и обхватил себя руками, пытаясь укрыться от муки, но это не спасло. Следующий электрический разряд не только вверг меня в пучину адской боли, но и сокрушил сознание. На краткий миг мне показалось, что я лежу навзничь на какой-то холодной поверхности в ярко освещенной комнате, а вокруг меня суетятся люди в белых медицинских халатах. Один из них с облегчением сообщил окружающим:

– Сердцебиение стабилизировалось.

Но мне не было дела до чужих людей, когда в нашей спальне на полу осталась женщина, которой я обещал быть рядом вечность, и я нашел в себе силы вернуться. С неимоверным усилием открыв глаза, я понял, что, все еще скрючившись, лежу на полу, но Тани рядом со мной уже не было. Как ошпаренный, я вскочил на ноги и, вылетев через открытую дверь, перепрыгивая через ступени, сбежал вниз как раз в тот момент, когда двое плечистых коронеров выносили из дома на носилках большой черный полиэтиленовый пакет.

Я закричал:

– Постойте!

Но они не обратили на меня внимания.

– Остановитесь! Я её муж! – не унимался я, пытаясь выскочить вслед за ними, чтобы преградить дорогу.

Они продолжали игнорировать мои вопли. Один говорил другому:

– Знатная красотка. Я бы с ней покувыркался разок – другой.

– Была, некрофил чёртов. Хотя странно, что ты не успел, пока она была живой. Она никому не отказывала. Хе-хе-хе, – хрипло засмеялся второй.

– Это ложь! – возмущенно заорал я во все горло, обходя их, чтобы загородить собой дверной проем микроавтобуса, но они вели себя так, словно меня и не было. – Это не может быть правдой. Мы любили друг друга…

Машина завелась и поехала. Я рванул следом за ней, но, пробежав по дороге мимо трех домов и с каждым шагом теряя силы, почувствовал острую необходимость возвратиться. Остановившись, я следил за удаляющейся машиной, пока та не пропала из виду. Тогда, удрученный, растерянный, абсолютно несчастный, я поплелся домой.

Напротив нашего дома половина проезжей части дороги на двадцать пять метров вдоль тротуара была по периметру ограждена полицейской лентой. Немолодой, но крепкий темноволосый шериф осматривал вмятину на капоте синего фургона, погнутый бампер и растрескавшееся стекло. Его помощник, молодой голубоглазый блондин, ходил зигзагами по огражденной территории и пристально рассматривал асфальт. Он поднял взгляд и повернулся:

– Шеф, здесь телефон. Он разбит, но все же… Думаю, мы сможем идентифицировать номер. Возможно, этот человек разговаривал в то время, как перебегал дорогу, и не заметил приближающийся фургон. Мы должны проверить.

Шериф подошел, поднял с тротуара небольшой предмет и внимательно вгляделся в него.

– Может быть… Мы, конечно, должны проверить и эту версию, но мне кажется, что он был очень расстроен, поэтому утратил бдительность. Ник, упакуй вещдок и продолжай осмотр, – приказал шеф и возвратился к прежнему занятию.

В этот момент я оказался совсем рядом с помощником шерифа и совершенно случайно посмотрел на мобильный телефон, который тот засовывал в полиэтиленовый пакет. Это был мой терминал. Я узнал бы его из миллиона. Кожаный чехол угольно-черного цвета, по краю окаймленный позолотой, купила для меня Таня. Тогда она сказала, что мне необходимо демонстрировать свой высокий статус даже в таком захудалом городишке. Вначале я решил подойти к полицейскому и сказать, что это моя вещь, а не какого-то человека, сбитого автомобилем, и я ее обронил, когда перебегал дорогу, но потом заметил, что дисплей разбит вдребезги, и решил оставить идею получить свой телефон обратно. Вместо этого мои мысли полностью переключились на телефонный звонок, который мне предстояло совершить. Я должен был сообщить родителям Тани, что она умерла, но не представлял, как это сделать. Моё ораторское мастерство, которым я немало гордился, покинуло меня, и всё, что смогло родиться в моей голове – это две банальных фразы: «Сегодня ваша дочь умерла от передозировки транквилизаторов. В ее смерти виноват я, потому что дал ей деньги на это лекарство». После того, как я произнесу эти слова, своей смерти мне оставалось ждать совсем недолго. Не дольше, чем потребуется ее отцу на дорогу от Сиэтла до Реймонда. Но меня это ничуть не страшило. Жизнь без Тани для меня в тот момент утратила всякий смысл. Собрав волю в кулак, я направился к дому, чтобы сделать несчастными еще двоих людей.

Ближайший телефон стоял в холле, на круглом столике на высоких ножках, где мог поместиться только он. Решительным шагом я подошел к нему и схватил трубку, но она выскользнула из моей ладони, точнее, мои пальцы прошли сквозь трубку, будто это голографическая проекция.

– Не может быть! – опешил я. – Еще сегодня утром, собираясь на работу, я задел этот телефон рукой, и он был вполне материальным, – снова попробовал снять трубку и опять неудачно. – Да что это за чертовщина?!