Влад Потёмкин - В гостях у императорской четы Страница 3

– А знаешь, какая разница между бутылочкой и милочкой?

– Догадываясь, но – всё же?

– Лишь в том, что одну затыкают пробочкой, а другую живчиком… – они весело захохотали, закусывая свои остроты куропаткой.

– А я смотрю, ты, всё также остаёшься верен излюбленному направлению в своей жизни – «по глубже завинтить живчика?»

Они опять дружно и весело засмеялись.

К ним, поздоровавшись, подошел человек в военном обличии.

– Аспар! – обратился к нему знаток пробочек, он держал в руке – теперь уже рябчика и вертел бедром пернатого направо и налево полный восторга. Бедро маленького рябчика больше походило на птенчика.

– Да, Апполоний, – согласился с его очередной шуткой Аспар, при этом широко улыбался.

– Удивительная вещь, – продолжал Апполоний Луций, махая бедром крылатого. – Птичка то – всего ничего, а вкусная!!! Максимильян, так звали, второго знатока и любителя анекдотов поддержал приятеля. И они теперь втроем – не сговариваясь, дружно захохотали.

Луций был настолько любезен и обходителен, что отказать ему в чём-то было просто не возможно. Поэтому, он считал лишним – держать дома стол, а предпочитал ходить по гостям и кормиться на стороне. Да, он и сам – очень любил ходить по гостям, и ни какие засовы не могли устоять, когда он включал свое красноречие – в народе его звали – «ВЗЛОМЩИК». Покидая хлебосольных хозяев, он хорошо подпитый и досыта наевшийся, чихвостил почём зря радушных господ. Величая их, тиранами и поработителями его свободы, не дающие ему возможности – держать свой стол и слёзно просил и даже умолял их – не поступать с ним – так больше ни когда и не затаскивать, его к себе насильственно в гости!

– Максимильян, а ты – все также, предпочитаешь обедать в половину, – спросил Аполлоний, как бы, между прочим. Максимильян, зная – его страсть к гостям ответил:

– Сейчас, столько работы, что я вообще не обедаю, а так – перекусываю, что-нибудь на ходу, не выходя из канцелярии.

Максимильян был начальником канцелярии военного ведомства. Аспар, до персидской войны был в его подчинении. На войне он и его сын – Ардавур взлетели – доросли до командующих армиями. И даже оба – один, меняя другого – успели побывать командующими фронтом. Теперь же они, как и он, подчинялись военному министру, что позволяло им – держатся на равных, хотя они знакомы были и раньше и даже дружили и продолжали дружить.

Аспар был из роксоланов. Но его род, спасаясь от гуннов, решил не идти на запад вместе со всеми аланами, а попросил убежище в Византии, поступив на службу в императорскую армию.

Отец Аспара – Ардавур Старший предложил аланским князьям объединиться против гуннов.

– Давайте, – сказал он, – отбросим наши ссоры и вражду на границе, а как разобьем гуннов, подымем их вновь, если захотим. Иначе погибнет «Царство Аланское», что никогда мы себе не простим.

Князья дружно кивали головами, аланские роды породнились с германскими племенами: кто с вандалами, кто с гепедами, кто с остготами. Ардавуры породнились с ветвью дубелов и хорватов, став роксаланами. Князья разъехались, чтобы собраться, лишь, самые сильные – готоаланы не увидели в приближении гуннов опасности и не видели необходимости в союзе. Но, они – первыми ощутили на себе приближающуюся мощь гуннов.

– Гуннов мы сами разобьём, – хвалясь, заявили готоаланы. Они были самые восточные и самые сильные в Аланском Царстве.

Гунны – тогда, еще были за Волгой. Но, стоило им переправиться на правый берег, как они тут же вступили в бой и без труда разгромили восточных аланов. То с какой легкостью – гунны одолели их, вызвало панику среди них и побудило обратиться к остальным соплеменникам – на образовании военного союза, когда-то предложенного Ардавуром Старшим. Роксоаланы ответили согласием. Но, дунайско-прутские аланы с вандалами предпочли уйти на запад. Паника в их рядах была настолько велика, что им пришлось бежать далеко-далеко и даже переправиться через Гибралтар и осесть где-то на бескрайних просторах африканского Карфагена и там затеряться на века, уйдя с лица Земли – как народ.

Тогда Ардавур решил последовать их примеру, но он обратился к Византии. Империя дала согласие – так роксоаланы стали союзниками римлян.

До конца своих дней Азнавур неустанно твердил:

– Мы погибли бы, если не Византия!.. – видя в этом и свою, не малую заслугу. Но, в глазах готоаланов, он стал изменником и постоянно слышал в свой адрес оскорбления и прочие нелицеприятные вещи.

Аспар был переводчиком на переговорах Максимильяном с отцом, поэтому они подолгу общались между собой.

На вопрос римлянина – сколько воинов в его подчинении? Ардавур принялся с присущей ему восточной горячностью уверять:

– Я приведу тебе – столько петухов, готовых драться на смерть, что их будет – не счесть!.. – распылялся в обещании роксалан.

– Мне бы лучше таких, которые будут, биться по победы! – остудил его пыл Максимильян.

Годами позже, аланы, попавшие под власть гуннов, перешли Дунай и потерпели поражение от римлян под руководством Ардавура. Переплывшие состояли в основном из аланов и горстки гуннов. Это был, в большей мере, разведывательный авангард, чем нашествие. Но, гунны сделали правильный и глубоко идущий вывод – «Римская Империя сильна» – гораздо, безопаснее и полезнее и дальше, безнаказанно завоевывать соседних германцев, да алан, набирая силу и мощь, для будущего – а в будущем, нас время рассудит.

В стычке с аланогуннами Ардавур потерял глаз и ещё не забыл – про те, старые оскорбления, которые соплеменники рассыпали в его адрес.

– Отдай мне пленных, – попросил командующий армией Ардавур Максимильяна. Аспар отговаривал отца от расправы над соплеменниками, но командующий армией был непоколебим, в своём решении. Начальник канцелярии передал его просьбу Хрисафию. Препозит прекрасно понимал: «Ничего хорошего пленников не ждёт, под «покровительством» вчерашнего перебежчика.

– Как, я могу – ему доверить чужих, если он в своё предал своих? – ответил визирь начальнику канцелярии.

– Каков же будет ответ? – уточнил Максимильян, на витиеватое сплетение речи министра.

– Ответ обязателен??? – вопросом на вопрос спросил препозит.

Все последующие годы Ардавур носил повязку. Подчиненные, зная об этом – писали ему донесения крупными буквами. Когда его – это достало, он собрал всех, кто слал ему такие депеши, в штаб и, разбирая почту, открыл первый попавшийся конверт и при всех изрёк:

– О?!! Да такое, даже, слепой прочесть сможет?!!

В их поле зрения попал Хрисафий. Они все – единогласно – недолюбливали его, но делали вид, что ценят за деловитость.

– Визирь всем хорош, – зондируя почву, произнес Аспар, – но его желание, вечно угодить, превращает военного министра в щенка – из породистой и статной собаки.

Аспар, кроме всех прочих передряг, имел на препозита зуб и за сына – Ардавура Младшего. Сын, записываясь в армию, потребовал себе достойное жалование и чин центуриона – офицера. Хрисафий, не желая раскидываться деньгами и должностями, ответил ему: «Я не раздаю звания за заслуги дедов и отцов».

– Что?.. – вскипел просящий воин.

Неприязнь Ардавура – в первую очередь, была основана на пренебрежении к визирю, как к мужчине кастрированному. За это его недолюбливали при дворе, не говоря уже об армии.

– Да!.. Да!.. Я не раздою жалование за отцовские храбрости! А своей доблести, вы, еще не показали.

Ардавур не успокаивался, но препозит осадил его.

– Послушайте юноша!!! Того, кого – юношей слушали, не только старики, но приходили – за советом, даже министры…

– Уж, не предлагаете ли, вы, мне – учиться у вас чему-то? – с вызовом прервал его молодой алан.

– Ученикам желательно находиться и учиться среди тех – кого бы они хотели видеть своими родителями, – спокойно ответил ему министр и позвонил в колокольчик. Давая понять, что аудиенция окончена.

Этот не удачный визит – за центурион званием, добавил к имеющейся глыбе неприятностей, дополнительный ком негатива, но Хрисафий был настолько Велик, что не считал нужным, даже щелкнуть по носу зарвавшихся особ – они всё-таки были – не плохие воины.

Глядя на начинающего полнеть препозита Аспар добавил: «Я думаю у него храп громче боевой трубы!»

Максимильян кивал головой, подтверждая направление мысли командующего.

– Беда Хрисафия в том, что он строит военную тактику, ни разу не слыша клич боевой трубы, – продолжал Аспар.

– Его речь и в самом деле иногда похожа на гавканье, – сохраняя осторожность, добавил Максимильян, – если бы не его обаятельность, он был бы просто отвратителен.

– А мне нет ни какого дела, до его обаятельности, – весело поддержал беседу знаток по живчикам – Луций, – я вчера купил трех молодых вестготок.