Елена Озерова - Я иду к тебе Страница 3

2

Шейпинг-зал был похож на летний луг — из-за зеленого коврового покрытия. На улице шел мелкий противный дождь, первый вестник приближающейся осени, а здесь было светло и сухо. Девушки в разноцветных купальниках и ритмичная музыка вызывали в памяти лето и пляжи. Маша обежала глазами зал — инструктора нигде не было видно. Полюбовавшись немного на девушек — красота всегда поднимает настроение, — Маша прошла в небольшую комнатку, отделенную от зала бамбуковой занавеской. Так и есть — Ника сидела за маленьким столиком и лениво ковыряла ложечкой йогурт в пластиковой баночке. Вид у нее был поникший.

— Ты что халтуришь? — Маша кинула сумку на пол и плюхнулась на маленький диванчик. На Нику это было не похоже — она все занятие проводила в зале, внимательно следя за своими подопечными.

— А, — Ника улыбнулась и махнула рукой. — Это сильная группа, им инструктаж не требуется. Хочешь?

Она пододвинула подруге остатки йогурта. Маша посмотрела на этикетку:

— Черничный? Нет, не люблю. Доедай спокойно. А потом, я хочу позаниматься, куда мне сейчас есть!

Ника пожала плечами и снова вяло запустила ложку в баночку. Маша внимательно посмотрела на нее: как в воду опущенная, и глаза, похоже, красные…

— Плакала?

Ника вздохнула:

— Было…

— Из-за Кирилла? — Маша пододвинулась к подруге и обняла ее за плечи. — Мне не хочешь рассказать?

— Ох… — Ника передернула плечами. — Не сейчас, ладно?

— А когда? — Маша встревожилась. Странно было видеть обычно веселую Нику в таком состоянии.

— После занятий.

Маша попробовала настоять:

— Но у нас еще уйма времени! До следующей группы почти двадцать минут.

Ника поморщилась:

— Понимаешь, это долгий разговор…

— Изложи суть в двух словах, — решительно сказала Маша. — А детали обсудим позже.

— Ну… — Ника замялась, не решаясь начать.

В этот момент занавески раздвинулись, и в образовавшуюся щель просунулось хорошенькое личико юной шейпенгистки.

— Вероника, вы свободны? Можно мне сегодня протестироваться чуть пораньше?

Ника обрадовалась отсрочке разговора и улыбнулась девушке:

— Конечно-конечно. Иди к компьютеру, я сейчас.

С порога она обернулась и сказала Маше:

— Все равно в двух словах ничего не получится. Давай после занятий, хорошо?

Отпрыгав положенный час перед мониторами, Маша приняла душ, полежала пятнадцать минут в солярии — пришлось еще подождать, пока Ника освободится. Наконец они вышли на улицу. Дождь продолжался. Ника поежилась от капли, попавшей за воротник, и спросила:

— Ты на машине? Может, поедем ко мне? И ночевать останешься: я теперь одна, а завтра суббота.

— Как — одна? А где же твой красавчик? — не поняла Маша.

Ника опять поежилась и вместо ответа махнула рукой:

— А… Поехали, я дома все расскажу.

Маша внимательно посмотрела на подругу:

— Поссорились, что ли? Опять?

Ника покачала головой:

— Нет. Потерпи до дома, хорошо? Мне не хочется обсуждать это на ходу. Кроме того, пока едем, я соберусь с мыслями.

Маша не возражала. Действительно, она на машине, и завтра суббота, можно остаться у Ники ночевать. Просидят они, конечно, часов до трех, уговорят бутылочку хорошего вина, хотя это и не рекомендуется после шейпинга. Однако Нике вино сейчас не повредит — вон в каком она состоянии. Маша была уверена, что все из-за проклятого Кирилла. Никогда он ей не нравился!

Маша дружила с Никой, можно сказать, с пеленок: когда-то они жили в одном доме, их мамы гуляли с колясками в одном дворе. В розовой коляске лежала маленькая Вероника, в зеленой — маленькая Маша. Потом они ходили в один детский сад, потом — в одну школу. Сидели за одной партой до тех пор, пока Машина семья не переехала, поменяв старый сталинский дом на Беговой на эксперементальную квартиру с улучшенной планировкой в районе Речного вокзала. За прошедшие с того времени десять лет Маша переезжала неоднократно: к двадцати пяти годам она успела побывать замужем и разменяться с родителями, а потом развестись и разменяться с мужем. А Вероника так и жила в старом доме на Беговой — одна. Родители Ники погибли в автомобильной катастрофе десять лет назад, когда ей было пятнадцать, а ни бабушки с дедушкой, ни братьев с сестрами у нее не было.

Машина досталась Маше от отца всего три месяца назад. Он купил себе новую «девятку», а видавшую виды «пятерку» отдал дочери. Водительского опыта у нее не было никакого, поэтому отвлекаться от дороги Маша себе не позволяла, хотя ее и беспокоило Никино состояние. Но ведь Ника до самого дома ничего не скажет!

Приткнув старенькую «пятерку» во дворе между таким же задрипанным «Москвичом» и «Фордом Скорпио» — ох, уведут ведь, такие машины нужно держать в гараже — Маша вытащила с заднего сиденья объемистую спортивную сумку и поспешила вслед за Никой в подъезд. Та уже ждала ее в раскрытых дверях лифта:

— Давай скорее, я совсем замерзла.

— Да ты что, на улице теплынь! — сказала Маша и еще больше встревожилась: — У тебя это, наверное, нервное!

Двери лифта со скрипом закрылись, и он медленно пополз на седьмой этаж.

— Все время боюсь в нем застрять, — поежилась Маша и выпалила: — Так что у тебя стряслось? Кирилл что-нибудь опять выкинул?

У Ники задрожали губы — вот-вот заплачет, но она сдержалась:

— Он уехал.

— Куда?

— На Рижское взморье.

— В сентябре? — изумилась Маша и быстро добавила: — Так ведь даже хорошо, что уехал. Ты немного от него отдохнешь.

Ника вздохнула и сказала бесцветно:

— Дело в том, что он уехал не один.

— А с кем? — не поняла Маша.

— С другой женщиной.

Лифт остановился на нужном этаже. Двери открылись, Ника вышла, а у Маши ноги от неожиданности приросли к полу.

— Как это? Подожди-подожди, он что, тебя бросил?

В это Маша просто поверить не могла.

— Нет. — Ника открыла дверь квартиры и вопросительно посмотрела на подругу: — Ты идешь или останешься в лифте?

Через пятнадцать минут они сидели в уютной кухне Никиной двухкомнатной квартиры. Золотистый «Кокур» был налит в высокие хрустальные фужеры, крекеры красиво разложены на блюде, на плите закипал чайник, а Маша обратилась в слух. Она ушам своим не верила. Ну, что Кирилл подлец, она давно догадывалась, но такое… Бедная Ника! Немного помолчав и переварив услышанное, Маша посмотрела на подругу:

— И что ты намерена делать? Бросишь его?

Ника, не ответив, отпила из своего фужера.

— Ну? — настаивала Маша. — Бросишь?

— Не знаю… — Ника грустно улыбнулась. — Понимаешь, есть у меня одна идея…