Светлана Демидова - Предать – значит любить Страница 3

– Юлюшка... – легким дыханием пронеслось рядом с ней.

Тело женщины напряглось. Именно с такой интонацией произносил ее имя Родик. Но его нет... Нет! Юля несколько дней назад твердо решила, что он умер.

– Я люблю тебя, Юлюшка! – услышала еще более отчетливо и в ужасе распахнула глаза. Над ней нависло лицо Родиона.

– Я, наверное, выпила целую бутылку... – вслух сказала Юля, глядя прямо в глаза того, кто представлялся Родионом.

– Да, и это хорошо, – прошептали знакомые губы. – Я всегда буду приходить к тебе, когда ты выпьешь немного вина.

Эти знакомые губы принялись ее целовать, нежно и невесомо, как бывает во сне. Юля не могла понять, страшно ей или хорошо, да и что там разберешь – в этом сне. Потом поцелуи ночного пришельца стали делаться все осязаемей и горячей.

– Родик, – охнула Юля и обняла склонившегося над ней мужчину за шею. – Я знала, что ты...

Он не дал ей договорить, потому что поцеловал в губы. А дальше уже вообще ничего не надо было говорить, поскольку гораздо лучше неистово прижиматься к любимому телу, отдаваться ласкам и поцелуям обожаемого мужа, ласкать его самой.

– Я не сомневалась, я всегда знала... – несколько раз начинала Юля, но Родион ни разу не дал ей договорить. И она наконец поняла, что ему все ясно без ее дурацких слов, а потому не надо тратить время на разговоры, надо целовать каждую клеточку любимого тела, надо распахнуть ему навстречу все свое естество и не думать ни о чем, кроме счастья их любви.

Утром Юля проснулась от звонка будильника и с трудом раскрыла глаза. Веки были тяжелыми и сильно припухли. Тут же вспомнилось китайское фиолетовое вино, молодая женщина сказала вслух:

– А не надо было так надираться! – Она тут же прихлопнула рот рукой. Родик же, наверное, еще спит. Как хорошо, что он опять с ней! Всем врагам назло!

Юля потянулась к подушке мужа и испуганно замерла, опершись на неудобно вывернутую руку. Рядом с ней никого не было. Подушка Родиона лежала ровным, пухлым, ничуть не примятым прямоугольником. Рука все же не выдержала, дрогнула, Юля упала носом прямо в центр подушки мужа. Она пахла чистым бельем. Тем самым новым порошком, который она купила совсем недавно, с белыми бабочками на желтой пачке... Но она должна была пахнуть Родиком! Он же был с нею этой ночью. Да что там подушка! И на простыне должны остаться следы, потому что они оба даже не ходили в ванную, чтобы не размыкать объятий, хотя раньше после любви всегда принимали вместе душ.

Юля откинула одеяло. Простыня была девственно чиста, даже почти не смята. Женщина осмотрела двуспальное одеяло. Пододеяльник тоже был чист, его перечеркивали хорошо заутюженные складки. Постельное белье почему-то не сохранило и следа ночного интима. Это было жестоко. Слишком жестоко! Юля готова была поклясться, что провела ночь с мужчиной! И не просто с мужчиной, с собственным мужем! Да, но кому нужны ее клятвы? Все считают ее мужа умершим. Умершим... Да она и сама уже как-то с этим смирилась... Неужели Родик ей приснился? Видимо, так... Она вчера выпила слишком много кошмарного вина... Китайского... А кто знает, что эти китайцы туда подмешивают? Может, оно вовсе и не сливовое, а с какой-то дурманной отравой...

Юля выбралась из постели и прошлепала босыми ногами на кухню. Бутылка так и стояла на столе, а рядом с ней – чайная чашка с отколовшейся ручкой, из которой она пила. Да, она вчера поленилась доставать фужер, пила из битой чашки, как какая-нибудь алкашка. Считается, что женщины спиваются быстрей мужчин. Юле теперь стало понятно почему. Если после возлияний к одиноким женщинам в постели приходят почти настоящие любимые мужчины, не грех и выпить... Она повертела в руках красивую темно-бордовую бутылку с нарисованными на этикетке смазливыми китаянками, держащими в руках ветки цветущей сливы. Якобы сливы... Потрясла бутылку над чашкой. Вытрясла пару капель. Неужели она выпила целую бутылку, ничем не закусывая? Похоже что так...

Юля покатала на дне чашки яркие фиолетовые капли и вдруг резким движением опрокинула ее надо ртом, выпятив вульгарным ковшиком нижнюю губу, чтобы ничего не упало мимо. Пряная капля обожгла рот и растаяла на языке. Теперь этот вкус всегда будет ассоциироваться с фантастически прекрасным сном, с любовью Родика...

Молодая женщина испугалась, что сейчас опять расплачется, веки и без того были будто ватные. Надо же идти на работу... Конечно, сослуживцы ее поймут – не так давно похоронила мужа и наконец прочувствовала всю горечь одиночества... Но горечи почему-то не было. И чувства одиночества тоже. Не было и слез. Лишь слегка пощипывало язык.

Делая чайные примочки на опухшие веки, Юля уже знала, что после работы пойдет в тот же самый магазин, купит точно такого же китайского вина и выпьет сразу целую бутылку без всякой закуски. Возможно, она сходит с ума, но все же хочет, чтобы этой ночью к ней снова пришел Родион.

Вино лезло в Юлю с трудом. Оно уже не казалось вкусным и пряным, как вчера, и слишком явно отдавало синтетическими отдушками. Но Юля героически выпила бутылку. Как лекарство. От одиночества. Как средство, приманивающее фантом любимого мужчины. Всплакнуть, как вчерашним вечером, не удалось. Да и до настоящего вечера было далеко. Всего семь часов. Спать не хотелось. Чувство опьянения почему-то задерживалось. Наверняка вино оказалось паленым. То, вчерашнее, было настоящим, а это... Бездарная подделка. Размешали в воде российское сливовое варенье и добавили немного спирта. С такой бурды любимый мужчина не приснится.

Юля хотела включить телевизор, чтобы как-то развеяться, но пропиликал звонок входной двери. Молодая женщина усмехнулась. Неужели после паленого пойла фантомы любимых приходят, как обычные люди, через дверь, предварительно деликатно позвонив?

Она поднялась с табуретки, ее повело в сторону. Вот, значит, на что подействовало вино: на координацию движений. С трудом перебирая ногами и держась за стенки, Юля доползла до двери. Она долго возилась с замком, но когда все-таки его открыла, вздрогнула так, что ударилась головой о косяк. Ее подхватили руки Родиона. Впрочем, нет. Сознание оставалось совершенно ясным. К ней пришел вовсе не обожаемый муж. Зачем-то явился его брат – Эдик.

– Ну, мать, ты и нарезалась. – Эдик осторожно повел Юлю в глубь квартиры. Поскольку первой на пути была кухня, он туда и свернул. Усадив вдову брата на мягкий кухонный диванчик, он взял в руки пустую бутылку сливового вина, повертел в руках и сказал:

– Зачем пьешь такую дрянь?

– Не твое дело, – огрызнулась Юля.

– Мое! Ты мне не чужая!

– Да пошел ты...

– Отчего так грубо? – Эдик присел перед Юлей на корточки.

Она ничего не ответила. Просто отвела глаза. Братья были очень похожи. Очень. Если бы они сами не стремились к тому, чтобы отличаться друг от друга, наверное, различить их не было бы вообще никакой возможности. У них все было одинаковым: жесты, походка, голоса, интонации.