Людмила Волок - Не грусти Страница 3

… Дальнейшее, естественно, вспомнить не могу, так как была утопшей. Ну, почти утопшей. Находилась на грани жизни и смерти, можно сказать. Очнулась уже лежа на песочке, в окружении встревоженных пляжников. В горле немилосердно саднило, а Дашка брызгала мне в лицо водой, наливая ее в ладошку из бутылки.

– Дашка, я ж только что из воды, – прохрипела я. – Думаешь, мне ее было мало?

– Ну ты меня и напугала, подруга! – игнорируя мое справедливое замечание, сообщила Дашка. – Вот твой герой.

И показала пальцем на невысокого худенького брюнета с бородкой «а-ля эспаньолка», или как там ее называют. Ну, когда это еще не борода, но уже и не брутально-сексуальная трехдневная щетина.

Однако на «героя» герой явно не тянул; под указующим перстом Дашки смутился и тихо признался:

– Добрый день.

Я с любопытством разглядывала своего спасителя, недоумевая, как он меня тащил по суше. В воде-то я была легкой, хоть и утопшей. А вот на суше наш разрыв в весе составлял килограммов десять, если не больше. В мою пользу. Наверное, ему помогал весь мужской состав отдыхающих. Надо будет потом у Дашки подробности разузнать. Зато теперь я могу точно всем рассказывать, что меня мужчины носили на руках – в буквальном смысле!

– Не такой уж он и добрый, – не согласилась я.

Парень улыбнулся:

– Я Дмитрий.

– Очень приятно. Тина, – церемонно ответила я. Интересно, как мне его отблагодарить за чудесное спасение? Угостить обедом? Или пивом? Или дать сто долларов?

– Большое спасибо, Дмитрий, что спасли меня, – сказала я.

– А в ее лице – будущее отечественной журналистики! – радостно добавила Дашка.

«Ну не такое уж и будущее – в тридцать шесть-то лет», – добавила я мысленно. Но об этом никому знать не обязательно. Тем более, что я всегда выглядела явно моложе своего возраста.

– О, так мы почти коллеги, – обрадовался брюнет.

– Что значит почти? – почему-то я заподозрила подвох.

– Я дизайнер, – сказал Дмитрий. – В журнале «Интерьер плюс».

– Ага, – с уважением произнесла я. Не то чтобы меня сильно интересовали интерьеры (тем более каждый месяц, в соответствии с периодичностью выхода этого, в общем-то, совершенно бесполезного на мой взгляд журнала). Просто это издание пару раз попадалось мне на глаза, и дизайн у него был что надо.

Но на этом беседа как-то увяла, потому что истинных ценителей интерьеров среди собравшихся не нашлось.

– Вот что в жизни может внезапно произойти. Например, можно утонуть, – начала я рассуждать, когда все потихоньку разошлись по своим облюбованным местечкам на пляже, а мы с Дашкой остались одни на своем покрывале.

– Да, – глубокомысленно произнесла подруга.

– Дашка, если я умру, слушай мое завещание: никакого похоронного марша. Хоронить под «Хевен’з дорз», только не Боба Дилана, а под кавер Ганс энд Роузез… Обещаешь?

– Почему это ты вдруг умрешь? – с подозрением в голосе поинтересовалась Дашка.

– Наверное, придется… Все умирают. И со мной это случится раньше, потому что я старше тебя.

– Не факт, что раньше, – засомневалась Дашка. – Может, меня впереди ждет жизнь, полная тревог и лишений.

– А у меня она уже сейчас такая, – вступила я в соревнование на тему «чья судьба горше».

– Неправда, – не сдавалась Дашка. – У тебя Левка есть, а он очень позитивный. При таком сыне судьба неудачной быть не может.

С этим нельзя было не согласиться. Левка у меня и в самом деле классный. Хоть родила я его десять лет назад, можно сказать, случайно от бывшего однокурсника Артема. После встречи выпускников мы с ним почему-то решили, что составим счастье друг друга. Через пару месяцев, правда, поняли: не, не составим. И разбежались. Зато создали замечательного Левку, за что теперь я Артему даже благодарна. И не злюсь на него совсем: узнав о беременности, он даже сделал мне предложение руки и сердца. Я сдуру согласилась – не расти же ребеночку сироткой. Но брак с Артемом оказался еще хуже, чем перспектива стать матерью-одиночкой, и мы быстренько развелись еще до родов. Теперь Артем периодически возит Левку в живописное село к своим родителям, чтобы приобщить к истокам. Приобщенный Лева неизменно радуется визитам – там речка, и сад, и свобода, потому что испытывающие странный комплекс вины дедушка с бабушкой Левку балуют до невозможности.

Но, несмотря на решающий фактор счастливого материнства, состязание я все равно продолжила. Такой уж упрямый характер.

– Да ты мне просто завидуешь, – фыркнула я. – Потому что у меня будет на похоронах Ганс энд Роузез, а у тебя еще неизвестно, что. Может, унылый духовой оркестр. Никакого веселья!

– Девчонки, вы странные, – осмелился наконец озвучить общую мысль один из парней, скучающих неподалеку.

– Мне тоже больше нравится кавер Ганс энд Роузез, – внезапно подал голос герой дня, то есть Дмитрий. – Более мощный вокал.

– Ага, – снова с уважением подтвердила я.

Но нет. Даже общая любовь к року не могла нас сблизить настолько, чтобы я могла забыть о пропасти между нами весом в десять кило. В мою пользу.

– Дашка, – зашипела я на ухо подруге, – а ты не могла попросить вон того высокого блондина, чтобы именно он меня спасал?!

– Да ты не представляешь, что тут творилось, – взмахнув рукой, прошептала в ответ Даша. – Катер в сторону, слава богу, в последний момент свернул, а то бы тебе Ганс энд Роузез играли уже сегодня.

– А никто о моем последнем желании тогда бы не узнал, – капризно воспротивилась я мрачной перспективе.

– Короче, тут все запаниковали, вопить начали, только Дима без лишних слов в воду бросился. Некогда было выбирать! – продолжала шептать Дашка.

– Ах, он уже Дима?! У тебя же Олег есть!

– Кто бы говорил! – фыркнула подруга и перешла на нормальную речь: – На себя посмотри. И так уже второй раз замужем.

– Вопрос – за каким замужем, – философски пробормотала я. – Давай уже уходить – что-то мне купаться расхотелось…

Мы быстренько собрались и направились в летнее кафе перекусить. Спаситель даже не попросил мой номер телефона, что странно. Он ведь держал меня в своих руках почти голой (купальник не считается)! И бездыханной. Хотя, если честно, не очень то и хотелось. Тот высокий блондин – совсем другое дело…

В кафе людей было немного, и мы расположились с комфортом – за угловым столиком с видом на залив. Впрочем, тут все столики были с видом на залив: совсем рядом несла свои спокойные воды широкая река. Но сейчас, созерцая эти воды, я мысленно вздрагивала.