Шерил Андерсон - Роковые шпильки Страница 3

– Понимаю, как вам сейчас трудно, мисс Форрестер, но мне необходимо, чтобы вы рассказали все, что знаете, – он открыл блокнот, ловко крутнув запястьем. Думаю, этому жесту он научился в «Законе и порядке»[7], а не в академии. – Вы были знакомы с жертвой?

И тут возникла проблема: я вдруг превратилась в китайского болванчика. Я начала кивать и, по моим ощущениям, продолжала это делать минут десять. Офицер Янковски терпеливо наблюдал за мной, слегка улыбаясь, а потом мягко спросил:

– Так как его зовут?

– Ах да, разумеется. Тедди Рейнольдс. Наш директор по рекламе. Прямо напротив его кабинет.

– Он женат?

Я опять начала кивать, пока наконец сумела выдавить из себя имя Хелен. В тот момент, когда я представила себе Хелен, реальность происходящего окончательно вышибла из меня дух. До этой минуты я еще была способна смотреть на тело Тедди, как на новую скульптуру нашего издателя – какая–то страшная штуковина, которая неведомым путем попала в наш офис. Это не было реальностью. Не могло быть. Но это было. И кто–то должен будет сообщить Хелен, а она должна будет сказать своим родителям, и родителям Тедди, и всем их друзьям. Я не смогла сдержать крик. Кэссиди и офицер Хендрикс ринулись к нам, а офицер Янковски сгреб мою руку. Его рука была теплее и приятнее, чем я ожидала.

– Вам плохо? Тошнит? Не стесняйтесь, это нормально, случается сплошь и рядом.

Я знала, что меня не стошнит, но какое–то время я подумывала, не упасть ли в обморок. Вместо этого, неожиданно для самой себя, я разревелась. Причем довольно скромно, принимая во внимание все обстоятельства. Обычно во время плача я издаю громкие рыдания, лицо покрывается пятнами – словом, жуткое зрелище. На сей раз слезы просто тихо катились по моим щекам, и я ничего не могла с этим сделать. Должно быть, еще одно проявление шока. Кэссиди схватила коробку бумажных салфеток со стола Гретхен Плотник и высыпала мне на колени. Ну что же, хотя бы поплакать я сумела красиво.

За нашими спинами раздался шум и офицер Хендрикс, извинившись, отошел, чтобы встретить прибывающих коллег. Они включили все лампы, которые смогли найти, в результате чего стало уже невозможно не замечать Тедди и кровавую лужу. Офицер Янковски объяснил, что люди, которые пришли сейчас, должны обеспечить сохранность места преступления и начать собирать вещественные доказательства. Мне же больше всего хотелось, чтобы они чем–нибудь поскорее прикрыли Тедди. Как это ни дико звучит, мне казалось, что ему холодно, хотя Тедди был из тех людей, кто потеет даже во время снежной бури.

Вновь прибывшие, все в куртках с логотипом департамента полиции Нью–Йорка, начали расставлять оборудование. Похоже, для них все происходящее было каждодневной рутиной, что мне показалось очень обидным. Среди них была женщина с фотоаппаратом и двое парней с чем–то вроде здоровенных ящиков для инструментов. Я зачарованно наблюдала за тем, как они раскладывают пакеты для улик, пинцеты и кисточки, но затем они стали натягивать резиновые перчатки. Что–то в этом чмокающем звуке резины, охватывающей запястья, снова навело меня на мысль об обмороке. Мне уже не было интересно. Я постаралась сосредоточиться на офицере Янковски и его вопросах, а также не допустить возвращения китайского болванчика. Но тут Янковски спросил:

– Как вы считаете, мог ли кто–то желать смерти мистера Рейнольдса?

Не хотелось бы плохо говорить о покойнике, но у Тедди была уйма врагов. Не того уровня врагов, чтобы говорить об убийстве, разумеется, но вопрос заставил меня задуматься – скольких же человек, которые могут иметь зуб на Тедди, я знаю. А ведь их наверняка должно быть еще больше, так как я работаю в основном дома и поэтому не могу наблюдать все драмы, изо дня в день разыгрывающиеся в «Зейтгейсте». Но это всего лишь деловые недруги, недовольные рекламодатели, рекламные агентства или художники.

– Ничего такого, ради чего стоило бы убивать, – ответила я.

– Вы удивитесь, – отозвался Янковски, – но убийство редко когда бывает рациональным актом.

Я еще раз кивнула, обдумывая это утверждение, а тем временем к нам подошел Хендрикс и, хлопнув Янковски по плечу, сообщил:

– Они здесь.

– Прошу прощения, мэм, – тут же вежливо улыбнулся офицер Янковски и, поднявшись, последовал за Хендриксом. Кэссиди, ухватившись за соседний стол, глухо застонала.

– Что такое? – спросила я, стараясь не смотреть в ту сторону, где техник обследовал тело Тедди.

– Сегодня, определенно, не твой день. Вдобавок ко всему тебя еще и обозвали «мэм».

– Наверняка он научился этому в академии. Или по телевизору.

– Он научился этому у своей мамочки. Он – ребенок, Молли, который таким образом демонстрирует свое уважение к старшим.

– Не заставляй меня чувствовать себя старухой из–за того, что малыш в форме не оставил тебе телефончик.

Кэссиди помахала у меня перед носом визиткой. Я разглядела печать департамента полиции Нью–Йорка.

– И офисный и мобильный!

– А домашний?

– Мне нравится, когда мужчина не торопится.

– Только когда он уже у тебя дома. Кэссиди собиралась сказать нечто уничтожающее в ответ, но тут что–то в противоположном конце помещения привлекло ее внимание. Я тоже повернулась, чтобы взглянуть. Человек, который только что вошел, афроамериканец средних лет, высокий, мощный, имел вид и внушительный, и в то же время слегка пугающий. Я с удивлением оглянулась на Кэссиди. Это вообще–то не ее тип: сейчас у нее период «молодых и зеленых».

Но когда я снова перевела взгляд на полицейских и увидела второго мужчину, то сразу поняла, почему Кэссиди сделала стойку. Он не мог бы выглядеть лучше, даже если бы плыл по освещенному снизу подиуму. Несмотря на костюм, купленный в каком–нибудь сетевом универмаге, и прослужившие не один год ботинки, от одного взгляда на этого парня перехватывало дыхание. Квадратный подбородок, беспорядочно взъерошенные волосы – свои, а не результат применения семидесятипятидолларового геля! – и потрясающие синие глаза.

Некоторая ясность мысли, которую мне кое–как удалось достичь за последние минуты, грозила немедленно улетучится. Я сделала глубокий вдох. И вдобавок получила тычок в ребро от Кэссиди, что тоже всегда помогает сосредоточиться.

– Чур, мой!

– Это все–таки место преступления, а не ночной клуб!

– Этой историей я буду развлекать своих внуков, – Кэссиди мимолетно улыбнулась мне и тут же снова повернулась к приближающимся к нам полицейским.

Судя по всему, офицеры Хендрикс и Янковски вводили вновь прибывших в курс дела, и их внимание было сосредоточено на бедняге Тедди. Точнее, старший из мужчин снял куртку, прежде чем осмотреть Тедди, а молодой красавчик направился прямиком к нам. Как мило с их стороны.